— Вот необыкновенный случай, — прервал, наконец, молчание Сломка.
— Да, случай редкий, хотя далеко не единственный, — отозвался старый ученый. — В 1846 году то же случилось с кометой Биэлы: она разорвалась на две части. Подобная же катастрофа, очевидно, произошла с кометой Туттля.
— А как вы думаете, профессор, если Шарп попал на этот осколок, может он остаться в живых?
Старый ученый на мгновение задумался.
— Отчего же? — проговорил он. — Атмосфера на этом клочке кометной почвы все-таки есть, хотя, разумеется, и очень разреженная. Запасов у Шарпа, правда, почти не осталось, но ведь он — человек опытный, энергичный, к тому же он ученый. Весьма вероятно, что он нашел средства поддерживать свое существование.
— Откуда она теперь летит и куда направляется? — спросил Гонтран.
— Это надо определить, — отвечал профессор.
Но Сломка уже занялся этим. Его карандаш проворно бегал по страницам записной книжки.
— Ну что, Вячеслав?
— Подожди, сейчас закончу. Так… Теперь готово. Ну-с… по-моему, оказывается, что осколок, на котором летит Шарп, движется со скоростью 500 метров в секунду, что направляется от Урана и держит путь к Солнцу, причем в своем полете он должен пересечь земную орбиту, недалеко от нашей родной планеты.
— Он летит на Землю? — воскликнул Гонтран.
— Да.
«Вот прекрасный случай покончить с этим проклятым путешествием! — мелькнуло у Гонтрана. — Но как сделать это? Как уломать старика? Ага, понял!»
— Послушайте, дорогой профессор, — вскричал Гонтран, с притворным волнением хватая старика за руку. — Но ведь это невозможно! Этому надо помешать!
— Что такое? Чему, мой друг? — изумленно спросил старик.
— Вы слышали? Вячеслав говорит, что Шарп направляется к Земле!
— Ну, что же, скатертью дорога!
— Что вы говорите, подумайте! — трагически воскликнул Гонтран. — Но ведь этот клоун первым явится на Землю и присвоит себе приоритет великого путешествия в неведомые миры! Он оповестит всю Землю, всех астрономов, все ученые общества о своих открытиях!.. Его имя, а не ваше, будет бессмертно!
Старый ученый совершенно растерялся.
— Ах, я об этом и не подумал! — простонал он, хватая себя за голову. — Что же делать, что же делать?.. Неужели все наши труды, все опасности пропадут даром?!
— Необходимо задержать Шарпа, — проговорил Фламмарион.
— Но как же это устроить? Придумайте, друг мой! — вскричал Михаил Васильевич, хватая Гонтрана за руку.
— Очень просто: мы высадимся на астероид и перехватим Шарпа.
— А это возможно?
— И весьма легко, — выступил Сломка, — только надо поторопиться, иначе будет поздно.
Михаил Васильевич с минуту подумал.
— Да, — вымолвил он, наконец, решительно, — будь что будет, а сначала нам следует задержать Шарпа. Я рассчитываю на вашу помощь, — прибавил он, обращаясь к обоим друзьям.
— Вячеслав, идем скорей в машинную! — воскликнул Гонтран.
Приятели вышли из каюты и, едва затворили за собою двери, как дружно расхохотались.
— Вот он, счастливый случай! — воскликнул Гонтран. — Теперь надеюсь, мы помчимся на Землю.
— Молодец, Гонтран: урезонил старца! — отвечал Сломка. — Одного только я боюсь, если вдруг вместо Шарпа мы найдем его труп, не вздумал бы старик бросить астероид и вновь продолжать на «Молнии» путь к Сатурну.
— Ну вот… Кто же нам мешает испортить у «Молнии» машину? Тогда он поневоле вынужден будет сидеть на кометном осколке. А починить машину ты постараешься как раз к тому времени, когда астероид будет пролетать около Земли.
— И то дело!
Приятели вошли в машинную, Сломка стал у окна, чтобы управлять ходом воздушного судна, а Гонтран принял на себя обязанности машиниста.
Обломок кометы был уже недалеко. Он мчался прямо на «Молнию». Мелкие астероиды метеорного потока, встречаясь с этой массой, разбивались от толчка в пыль.
— Гм… — пробормотал Сломка. — Безопаснее всего нам будет взять немного в сторону, а потом пойти наперерез. Уменьши-ка ход, Гонтран!
Гонтран выполнил команду, а Сломка направил «Молнию» в сторону и стал ожидать, когда кометный обломок поравняется с ней.
Прошло несколько минут.
— Теперь пора! — вскричал инженер. — Гонтран, прибавь ходу!
«Молния» полетела наперерез астероиду, и Сломка верно рассчитал время, аэроплан должен был пристать как раз к его боковой стороне. К несчастью, наши механики не рассчитали скорость хода.
Видя, что воздушное судно несется слишком быстро, инженер скомандовал задний ход, но было уже поздно. «Молния» с размаху врезалась носом в массу астероида. Послышался страшный треск, и ужасный толчок сбил их с ног.
Глава XLI
СУДЬБА ШАРПА
Шарп сильно расшибся при падении со значительной высоты и долго пролежал в глубоком обмороке. Наконец сознание вернулось к нему, он приподнялся и некоторое время с удивлением осматривался кругом, спрашивая себя, каким образом очутился он по-прежнему среди кометной пустыни, вместо того чтобы лететь на аэростате. Вдруг он припомнил все, и бешеная ярость овладела им. Забыв о тяжких ушибах, Шарп вскочил на ноги и, грозя кулаком, разразился проклятиями по адресу Фаренгейта и Осипова.
Наконец бешенство улеглось, и несчастный немец задумался над своей участью. Что ждет его в этих бесплодных пустынях?! Конечно, верная гибель, медленная, мучительная, неизбежная смерть.
И в голове астронома один за другим стали возникать планы возвращения на Землю, новых открытий, мести Осипову.
Этот несчастный, покинутый, обреченный на верную гибель человек думал не столько о своем собственном спасении, сколько о жестокой мести!
В конце концов здравый смысл победил, а инстинкт самосохранения напомнил Шарпу о его ужасном положении. Отложив несбыточные мечты, кометный Робинзон первым делом занялся проверкой тех средств поддержания жизни, какие оставались в его распоряжении.
Прежде всего — пища. На почве меркурианского острова водились две породы живых существ: птицы и нечто вроде наших зайцев. Отыскав книгу, в которой Елена записывала израсходованную провизию, Шарп убедился, что в данную минуту на острове должно оставаться в живых 53 представителя пернатого царства и 29 зайцев, жестянка питательного экстракта и почти полная бочка дистиллированной воды. Шарп ободрился, видя, что страшный призрак голодной смерти грозит ему лишь издалека.
Еще более обрадовался кометный Робинзон, когда он осмотрел вещи, оставленные Осиповым. Отправляясь в воздушное путешествие, старый ученый, чтобы не отягощать чрезмерно аэростат, вынужден был захватить с собой лишь самое необходимое. Все приборы — большой телескоп, секстант, астролябия, вся химическая лаборатория, вся библиотека Осипова, большая часть гардероба и хозяйства путешественников — все это осталось на комете и поступило в распоряжение Шарпа.
— Ого, — произнес он, окончив осмотр и с довольным видом потирая себе руки, — мы еще поживем! Да, почтенный коллега, Теодора Шарпа не так-то легко сплавить.
И Шарп спокойно зажил в вагоне-гранате, занимаясь то астрономическими наблюдениями, то чтением книг из библиотеки Осипова, то химическими работами в лаборатории, чтобы приготовить пищевой экстракт. Одиночество его нисколько не тревожило, напротив, Шарп даже радовался, что ему приходилось жить отшельником.
Тем временем комета продолжала свой путь в пределах Солнечной системы. Когда страшный ураган уносил Михаила Васильевича к южному полюсу Марса, Шарп пересекал пояс тяготения малых планет и приближался к Юпитеру. Он уже предвкушал удовольствие созерцать вблизи поверхность гигантской планеты, как вдруг разразилась катастрофа, едва не стоившая жизни кометному Робинзону. В то время, как комета Туттля проходила через свой афелий, сильный солнечный жар произвел глубокие изменения в ее массе. Образовавшие ее элементы подверглись значительной диссоциации, сцепление их между собою ослабилось, и в результате комета Туттля испытала участь кометы Биэлы, лишь только на нее подействовала могучая притягательная сила Юпитера.
Это случилось ночью. Утомленный беспрерывными телескопическими наблюдениями, Шарп только что расположился на отдых и успел заснуть, как вдруг странный гул заставил его вскочить с постели. Гул продолжался, то усиливаясь и походя на раскаты грома, то замирая и сменяясь мертвой тишиной. Шарп решил выйти из вагона, чтобы узнать, в чем дело, но в этот момент раздался новый оглушительный удар, почва заколебалась под его ногами, и он упал, сильно ударившись головой о металлический порог вагонной дверцы.
Наутро астроном очнулся от обморока и почувствовал, что голова его вся мокра. Он попробовал рукой — это оказалась кровь, обильно струившаяся из разбитого виска. Опасаясь истечь кровью, раненый собрал все силы, поднялся на ноги и, шатаясь, побрел в лабораторию, служившую вместе с тем и аптекой. Здесь он прежде всего подкрепил свой ослабевший организм доброй дозой коньяку, потом обмыл рану, сделал перевязку и лег в постель.
