«Как ни думай, а придется достать хоть воды», — рассуждал Сломка.
Он собрал все свои силы, встал и, прихрамывая, пошел в то отделение «Молнии», где хранилась вода. Повсюду, где он ни проходил, царило полное опустошение и беспорядок. Зачерпнув живительной влаги, Сломка отправился обратно, и скоро все его спутники пришли в полное сознание.
— Где теперь «Молния»? — первым делом спросил Михаил Васильевич, очнувшись от обморока.
— Да-да, где мы, Вячеслав? — спросил Гонтран, потягиваясь и ощупывая, все ли его члены целы.
Инженер пожал плечами:
— Право, я не имел еще времени заняться этим. Вероятно, на поверхности кометы.
— Отчего же так темно?
— Вероятно, теперь ночь.
Михаил Васильевич встал и, натыкаясь на разбросанные обломки мебели, подошел к окну.
— Звезд не видно! — заметил он. — Посветите-ка, мой друг!
Сломка зажег спичку, и путешественники увидели, что окна «Молнии» засыпаны землей.
— Мы зарылись в землю, точно кроты! — воскликнул Гонтран.
Вооружившись чем попало, все, не исключая и Елены, принялись откапывать дверь. Аэроплан оказался глубоко ушедшим в угольную почву кометы, и прошло несколько часов самого упорного труда, прежде чем Сломка, весь черный, как угольщик, мог первым выбраться на поверхность.
— Ура! — крикнул он, с радостью видя, что снова попал на свет.
— Тс-с!.. Молчите! — испуганно остановил его профессор. — Иначе Шарп догадается, что мы здесь, и может доставить нам много хлопот.
— О, не беспокойтесь, — отвечал Сломка. — У меня есть верное средство образумить его.
С этими словами инженер вытащил из бокового кармана револьвер, с которым он не расставался, и все двинулись на поиски Шарпа.
Поиски были весьма непродолжительными. Не прошло и десяти минут, как путешественники заметили невдалеке вагон-гранату, алюминиевые стенки которого ярко сверкали на солнце.
— Тише! — скомандовал Сломка. — Надо за стать Шарпа врасплох!
Неслышно ступая, все подошли к вагону. В нем было тихо. Ничто не указывало на присутствие внутри живого существа.
— Что за черт! Здесь ли Шарп? — прошептал старый ученый.
После некоторого колебания он взял у Сломки револьвер и, отворив дверцу вагона, первым переступил порог. Здесь все носило следы запустения.
Изнутри не доносилось ни звука. Старый ученый вошел в каюту, служившую Шарпу спальней, и тотчас же в ужасе отступил назад.
— Он умер!.. Несчастный!.. — воскликнул старик, роняя револьвер.
Гонтран и его приятель поспешили войти в каюту, где царствовал полумрак могильного склепа. Вглядевшись внимательнее, они заметили на постели иссохший труп Шарпа. На изможденном лице покойного виднелся отпечаток перенесенных им страданий.
Путешественники молча остановились у смертного одра человека, павшего жертвою своей любви к науке. Глубокое уважение читалось на их лицах. Забыты были все бедствия, перенесенные ими благодаря Шарпу, его смерть искупила все.
Через полчаса тело астронома уже покоилось в могиле, вырытой у подножия одного из гигантских деревьев меркурианского леса, уцелевших при катастрофе. Затем Сломка, Гонтран и Елена принялись приводить в порядок каюту вагона, где они намеревались жить до возвращения на Землю, а Михаил Васильевич отыскал дневник Шарпа и погрузился в чтение. Напрасно дочь приглашала его сначала хотя бы смыть с лица угольную пыль, обильно осевшую во время работы: увлеченный описанием таинственного Урана, Михаил Васильевич был нем и глух.
— Дорогая моя, — говорил Гонтран, обнимая свою невесту. — Как я счастлив! Еще какой-нибудь месяц, и мы наконец будем на Земле!
— Постойте еще ворковать, — ворчал Сломка. — Сначала нужно подумать о том, как нам добраться до Земли. Ведь комета пролетит, по крайней мере, на расстоянии полумиллиона миль от нашей планеты, а «Молния» вся разбита.
— Ты поправишь ее.
— Прежде чем поправить, надо поднять ее на поверхность.
— Я готов работать сколько угодно.
Не теряя времени, приятели в тот же день принялись откапывать «Молнию». Работа была не из легких. Угольная почва с трудом поддавалась их примитивным орудиям. В конце концов дело было сделано. После этого Сломка при помощи целой системы рычагов поднял воздушное судно из его могилы и принялся тщательно осматривать повреждения. Аэроплан имел самый жалкий вид: литиевые стенки его были измяты, внутри все переломано, ось погнута, аккумуляторы разбиты. Первое время даже находчивый инженер был в затруднении.
— Тут ничего не поделаешь! — говорил он.
Однако подумав немного, Сломка нашел, что «Молнию» можно исправить хотя бы настолько, чтобы она могла идти со скоростью 500000 миль. Но и это требовало усиленной работы, в которой пришлось принять участие даже Михаилу Васильевичу.
Кометный осколок с прежней скоростью мчался «домой», как выражался Гонтран. После пересечения пояса Юпитера он миновал область тяготения астероидов, пронесся мимо Марса и стал приближаться к Земле. Ее диск, до сих пор казавшийся крошечной точкой, стал расти не по дням, а по часам.
Радости молодежи не было пределов, когда однажды возле светлого диска Земли они заметили маленькую блестящую точку — то была Луна.
— Скоро! Скоро!.. — воскликнул Гонтран.
Однажды вечером Михаил Васильевич объявил своим спутникам, что завтра они достигнут конца их путешествия.
Чуть свет поднялись путешественники утром знаменательного дня. Ни один из них не заснул в эту ночь. Волнение охватило даже спокойного Сломку.
Скоро были окончены последние сборы. Путники стали входить в каюту «Молнии».
— А где же папа? — спросила Елена, не видя отца.
Молодая девушка вышла из «Молнии» и увидела Михаила Васильевича, с обнаженной головой стоящего на могиле Шарпа. По морщинистому лицу старика неудержимо катились обильные слезы.
— Папа, папочка!.. — позвала Елена. — Мы ждем тебя!
Услышав голос дочери, ученый с сожалением кинул взгляд на поверхность кометы и направился к аэроплану.
Все путешественники собрались в общую каюту «Молнии» и в молчании ожидали момента отъезда.
— Пора? — тихо проговорил наконец Сломка, вопросительно глядя на профессора.
Тот махнул рукой. Инженер поспешно отправился в машинную и пустил в ход механизм. Воздушный корабль с быстротою настоящей молнии понесся к Земле.
Мы считаем излишним подробно описывать дальнейшие похождения наших путешественников. Скажем лишь одно: они вполне благополучно добрались до родной планеты и высадились на одном из островов Тихого океана, откуда скоро переехали в Европу. Какого шума наделало возвращение их в ученом мире, об этом предоставляем судить самим читателям. Михаил Васильевич достиг такой громкой славы, о которой прежде не смел и мечтать.
Примечания
1
Эпруветка — пробирка, в которой производят опыты с небольшим количеством вещества.
2
Терпентин — липкая жидкость, которую добывают из хвойных деревьев. Содержит смолу и эфирное масло. Терпентиновое масло часто называют скипидаром.
3
Вольтов столб — прибор, устроенный Вольтой и состоящий из нескольких кружков меди, цинка и фланели, смоченной в слабой серной кислоте, причем они расположены так, что на медном кружке лежит цинковый, на нем фланелевый, затем опять медный, цинковый, фланелевый и т. д., на самом верху цинковый; такой прибор выделяет электричество.
4
Колумбово яйцо — крылатое выражение, обозначающее неожиданно простой выход из затруднительного положения.
5
Узнавая из книг (лат). Означает обучение по книгам, без практического опыта.
6
Человеку свойственно ошибаться (лат.).
7
Котурны — в античном театре род обуви, применявшейся актерами трагедии.
8
Афелий — наиболее удаленная от Солнца точка орбиты обращающегося вокруг него небесного тела. Например, расстояние Земли в афелии от Солнца равно 152 миллионам километров.
9
«И ты, Брут?» (лат. Et tu, Brute?) — по легенде, последние слова Юлия Цезаря, обращенные к его убийце — Марку Юнию Бруту.
10
Чичероне — проводник, дающий объяснения туристам при осмотре достопримечательностей (в рассказах о странах Западной Европы или ирон. шутл.) (ит.).
11
Аэролиты (то же, что болиды) — осколки планет, попадающее в земную атмосферу, в которой раскаляются и бывают видимы ночной порой в форме огненных шаров.
12
