С самого начала великий коронный гетман Жолкевский и гетман литовский Ходкевич не скрывали, что они против войны с Московией. Одно дело – тайно поддерживать самозванцев, вроде Димитриуса, и совсем другое – влезать в затяжную войну – дробить силы, которые скоро понадобятся для борьбы с Турцией и Швецией.
По-своему гетманы правы – силы Польской республики[19] истощены давно, со времен Стефана Батория. Но, будучи простыми вояками, гетманы не понимали главного – польскому оружию суждено привести схизматиков в лоно истинной церкви! Впрочем, оба гетмана были надежным инструментом в руках католического короля: Жолкевский принес первую победу, разгромив войска Шуйского, а Ходкевич развеял под Москвой армию князя Пожарского!
Король покосился на гетмана. Пан Станислав молчал, теребя бороду – седую и огромную, словно у московского боярина! Удивительно, что старик сейчас рядом с королем, а не с принцем – он подписывал договор о приглашении на московитский престол Владислава. Если бы Жолкевский вместе с отборной кавалерией королевства перешел на сторону мятежников, то исход сражения был бы ясен до его начала…
Как доносили лазутчики, армия принца состояла из мятежников, недобитых при Гузове, и кальвинистов, мечтающих оторвать Речь Посполитую от римско-католической церкви. Кого еще сумел привлечь на свою сторону принц? Горстку русских бояр и дворян, что решили остаться верными «Ладиславу Жигимонтовичу». Ну а еще – вольница Александра Лисовского, которому самое место на виселице… Была и «темная лошадка» – пара шведских полков, присланных королем Густавом-Адольфом.
Сигизмунд вдоволь наслушался о реформах, что проводил его двоюродный братец Густав-Адольф. По слухам, юнец, не желая повторить судьбу своего неоднократно битого отца, делал ставку на пехоту и полевые орудия. Польский король относился к затеям родственника с изрядной долей скепсиса. Он и сам понимал, что на поле боя пушки играют не последнюю роль. Но юный кузен был лютеранином! А Господь, как известно, поддерживает Римско-католическую церковь, как самую правильную!
В расстановке войск король не был оригинален – по центру поставлены орудия и пехота из личных наемников Его Величества и русских стрельцов, на флангах размещена легкая кавалерия – татары Давлет-хана в кожаных панцирях и казаки, которые вообще панцирей и кольчуг не надевали.
Правое крыло, которое «держали» татары, казалось ненадежным. Потому король предпочел «подпереть» его гусарами Ходкевича. В резерве оставалась еще тяжелая кавалерия Жолкевского и отряды дворян из Смоленского и Черниговского воеводств.
К московитам Сигизмунд относился с легкой долей иронии. Их вооружение – луки и сабли, фитильные пищали, старинные кольчуги, весившие с добрый стоун, да стеганые тегелеи – вызывало смех.
Его Величество приложил к глазу новейшее изобретение – подзорную трубу, присланное Святейшим Понтификом, всмотрелся вдаль, хмыкнул…
– Что вы там увидели? – полюбопытствовал пан Станислав, косясь на новшество.
– Посмотрите, господин гетман – все как на ладони, – любезно сказал король, передавая трубу Жолкевскому. Великий коронный гетман неуверенно взял в руки трубу, приложил окуляр к глазу и, повертев ее, вернул владельцу.
– Все мутно… расплывается…
«Стареет гетман, стареет…» – снисходительно подумал король, наблюдая, как пан Стась протирает заслезившиеся глаза. Пожалуй, скоро гетман уже не сможет командовать войском…
Итальянское стекло не давало большого приближения, но было видно, как по заснеженному полю движется человеческая масса. Всмотревшись, король усмехнулся – войска противника строились так же, как и его собственные, – в центре пехота, а кавалерия по флангам.
Конница принца двигалась не спеша, приноравливаясь к шагам пехоты. Переведя трубу на собственные порядки, король рассмотрел, как на правом фланге суетятся татары, а гусары безо всякой спешки выстраиваются в несколько линий, с изрядным зазором между каждой, чтобы иметь замах для удара.
– Не стоит ли послать к Ходкевичу гонца? – отрываясь от окуляра, поинтересовался король.
– А что не так? – удивился Жолкевский. Без всяких стекляшек, засунутых в трубку, гетман приложил ладонь к глазам. Осмотревшись, пожал плечами: – Не пойму, что вас смущает?
– Гетману было поручено подпирать татар. Он же ставит гусар не сзади Давлет-хана, а сбоку… – пояснил король.
– Ничего странного, государь, – усмехнулся Жолкевский. – Гетман знает, что делает. Когда татары побегут, они сомнут тех, кто стоит за ними. Лучше ставить войска не строго сзади, а сбоку.
– А они побегут? – озабоченно поинтересовался король, который до этого не имел дела с татарской конницей.
– Разумеется, – уверенно сообщил пан Станислав. – Татары хороши, если нужно догонять бегущих. Но если они чувствуют силу, побегут сразу же… Смотрите, Ваше Величество – нас атакуют!
Левый фланг принца пришел в движение. Кавалерия, набирая скорость, помчалась на центр армии Сигизмунда…
Король, наблюдая за наступлением в подзорную трубу, не увидел среди конницы ни знамен, ни значков. Кто такие?
Кажется, свой вопрос Сигизмунд произнес вслух…
– Лисовский, – уверенно заявил гетман. – Пан Александр верен своей привычке наступать без хоругви или знамен. Говорит – враг должен сам угадать, что летит его смерть!
– А он самонадеян, – заметил король.
– Еще бы, – согласился Жолкевский. – Этот бандит всегда отличался наглостью и отсутствием малейшей тяги к дисциплине.
– Жаль, что он шляхтич, – вздохнул король. – Иначе я с таким наслаждением бы его повесил после боя… – Заметив, что гетман укоризненно смотрит на его, Сигизмунд позволил себе улыбнуться: – Полно, пан Станислав. Я прекрасно помню, что нельзя делить шкуру неубитого медведя. Только выражаю сожаление…
Польный гетман коронный Конецпольский, командовавший центром, имел крепкие нервы и терпение. Потому пушки заговорили лишь тогда, когда конница Лисовского выходила на рубеж атаки – сабли – высь! пики склонены!
Орудийные залпы выбили из седел весь первый ряд атакующих. К пушечному грохоту добавились ружейные выстрелы. Наемники-мушкетеры стреляли залпами – первая шеренга била с колена, вторая – поверх голов, а третья передавала заряженные мушкеты…
Его Величество пытался сохранить спокойствие, хотя душа ликовала – отставив трубу, он наблюдал, как смешались ряды наступавших. А вскоре рев фанфар скомандовал «лисовикам» отход…
– Что скажете? – повернулся король к Жолкевскому.
– Здесь командуете вы, государь, – хмыкнул гетман. – Но я на вашем месте не спешил бы давать сигнал к наступлению…
– Вы правы, – кивнул король. – Мне почему-то не понравилась спешка, с которой Лисовский увел войска. Нет ли здесь…
Король не успел договорить, а воздух наполнился воплями, визгом и ревом. Татарская конница, безо всякой команды, пошла вдогонку за отступающими мятежниками. Увидев скачущих татар, левое (казацкое) крыло присоединилось к атаке…
Его Величество и великий гетман наблюдали, как две конные лавы – справа и слева, устремились вперед, преследуя бегущих. Казалось, еще немного, и убегающая конница Лисовского врежется в собственную пехоту… Но в самый последний момент всадники отворачивали коней и уходили в сторону.
Гетман Жолкевский, сняв шапку, потер обритую наголо голову и выдохнул:
– Мышеловка…
Да, это была ловушка… Незатейливая, известная еще со времен нашествия Батыя – ложным отступлением выманить врага, увлечь его за собой, а потом, когда в азарте погони противник растянет ряды, резко обернуться и контратаковать, а для закрепления успеха бросить в ход свежие силы!
Гетман Ходкевич использовал этот трюк дважды – в битве под Кирхольдом, а потом под Пярну! Принц Владислав всегда был внимателен, слушая рассказы полководцев…
Сигизмунд нервно сжал в кулаке подзорную трубу – жалобно зазвенели стекла, а тонкая бронза, инкрустированная золотом и эмалью, с изображением подвигов Геркулеса, смялась, не выдержав натиска королевской перчатки…
Подзорная труба не требовалась, чтобы рассмотреть, как орудия мятежного принца загрохотали, выпуская клубы черного дыма, а татары и казаки, не доскакав трехсот (!) шагов, ударились, словно об стенку…
Падали кони, слетали с седел всадники, а справа и слева союзников короля уже зажимали верховые без хоругвей и всадники, скачущие под знаменем Радзивиллов – желто-черных труб в синем поле!
Ходкевич, не дожидаясь приказа, повел тяжелую кавалерию княжества Литовского на выручку погибавшим казакам, стараясь не столкнуться с убегавшими татарами…
– Пожалуй, пора и нам, – вымолвил коронный гетман и, повернувшись к королю, спросил: – Разрешите, Ваше Величество?
– Разумеется, пан гетман. Благослови вас Господь! – кивнул король, понимая, что Жолкевский задает вопрос только из вежливости.
