Глава 30
За годы своего существования стадион «Роуз Боул» не раз собирал беснующиеся толпы, но то, что творилось здесь в Вечер Первой Газификации, не имело исторических прецедентов и по своим масштабам скорее напоминало подготовку ко всеамериканской сексуальной революции.
Люди были везде: на трибунах, лестницах, в проходах. Плотные толпы желающих попасть на газификацию гигантским кольцом окружали стадион, настойчиво атакуя сплошной полицейский кордон и специальные наряды национальной гвардии, выделенной губернатором в помощь стражам порядка.
Среди безбилетной публики, как, впрочем, и среди тех, кто уже сидел на трибунах, преобладали транссексуалы и представители сексуальных меньшинств, а пестрота нарядов, причесок и лиц была сродни карнавальной.
Неподалеку от центрального входа нетерпеливая толпа пыталась протаранить оцепление, накатываясь на него волна за волной. Полицейский начальник, рыжеволосый сорокапятилетний капитан, старался помочь своим парням: взобравшись с мегафоном на патрульную машину, он урезонивал разбушевавшуюся публику.
– Если не уйметесь, мы проведем газификацию прямо здесь! – кричал он срывающимся голосом. – Но не уверен, что наш газ придется по вкусу!…
Услыхав угрозу, толпа радостно взвыла и с удвоенной энергией продолжила штурм.
В этот момент к полицейскому подбежал человек в штатском.
– Капитан, сейчас подъедут первые номера! – завопил он. – Вы должны их встречать!
– Какого черта? Видите, что здесь творится?! – гаркнул в мегафон полицейский.
– Это распоряжение губернатора!
Капитан махнул рукой в сторону атакующих:
– Да?! А кто будет сдерживать этих засранцев!!!
Но человек в штатском уже показал ему спину.
Лимузины с почетными участниками газификации с трудом пробившись через толпу, подкатили к стадиону. К ним тут же рванула стая репортеров и операторов со съемочной аппаратурой. Первой из машины вылезла Фонтенбло.
– Баронесса, вы не жалеете о днях, когда были вынуждены носить брюки? – скороговоркой спросила бойкая длинноволосая девица, сунув под нос Фонтенбло свой микрофон. Та даже не взглянула на журналистку.
– Мне все время хотелось взять нож и сделать несложную косметическую операцию! – рявкнула она и, расталкивая репортеров, стала пробиваться ко входу на стадион.
– А как ваша собачка? – надоедал другой газетчик, норовя держать микрофон на длиннющей ручке прямо перед лицом баронессы.
– Милиус в полном порядке, – голос Фонтенбло заметно смягчился. – Правда, теперь у него появилась куча подружек…
Кто-то из репортеров открыл дверцу лимузина баронессы и оттуда с лаем выскочил Милиус. Вслед за ним из машины вывалило с полдюжины разномастных собак и вся свора устремилась вдогонку за Фонтенбло.
Маккейн отнесся к прессе более дружелюбно.
– Можете передать: я вылетаю в Майами сразу после этой сраной газификации! – гордо заявил он окружавшим его репортерам. – И во Флориде меня уже не увидят в женских шмотках! – генерал брезгливо одернул свою длинную плиссированную юбку.
Переполненный стадион был залит ярким светом прожекторов. По периметру футбольного поля через равные интервалы располагались двенадцать газификационных установок, каждая размером с небольшой односемейный дом. Из установок в сторону трибун торчали гигантские металлические раструбы, назначение которых не вызывало сомнений.
Как и за пределами стадиона, кругом было полно полиции и репортеров. От добровольных участников газификации их отличали сумки с противогазами. То и дело кто-то из стражей порядка нервно поглядывал на стеклянную кабину, расположенную прямо под гигантским электронным табло, где находился центр управления.
Кроме Экклстоуна и его помощника Патрика Филпотта, стэнфордского аспиранта-физика, в герметичной кабине никого не было. Экклстоун, одетый в небесно-голубой комбинезон, сидел за огромным пультом, наблюдая за миганием цифр на индикаторах.
Филпотт в точно таком же одеянии стоял в нескольких метрах от изобретателя перед вертикальной приборной панелью и сосредоточенно щелкал какими-то тумблерами.
Глядя на его уверенные действия, можно было подумать, что этот курносый молодой человек с бледным смышленым лицом и шкиперской бородкой все последние годы только тем и занимался, что превращал всех желающих мужчин в женщин, а девиц в парней. Но данная ситуация объяснялась достаточно просто: ведь именно Филпотту (при активном содействии Экклстоуна) удалось в предельно сжатые сроки сперва сконструировать, а затем и изготовить на одном из калифорнийских аэрокосмических предприятий партию гигантских газификаторов, к которым сегодня было приковано внимание всей планеты.
– Эй, Пат, – окликнул профессор помощника. – Одиннадцатый блок в порядке! Попробуем двенадцатый…
– О'кей!… Даю контрольную прокачку. – Филпотт повернул один из выключателей и затем быстро нажал еще несколько кнопок.
– Не спеши: там сорок кубометров чистого хлора! – уже в который раз предупредил Экклстоун, но Патрик лишь усмехнулся.
– До сих пор не соображу, как вам удалось сотворить чудо из такой дряни! – восхищенно заметил он.
– С детства обожал все смешивать… – откликнулся изобретатель, пристально глядя на мигающий пульт.
– Порядок, вырубай двенадцатый: проверка окончена! – он с облегчением откинулся на спинку кресла.
Филпотт выключил нужные тумблеры и взглянул на часы:
– Отлично, у нас еще целых семь минут!
Экклстоун поднялся из-за пульта и подошел к прозрачной стенке кабины, откуда стадион был виден как на ладони. Повсюду, насколько хватало взгляда, волновалось людское море.
– Кто бы мог подумать… – прошептал он, оценив грандиозность открывшейся панорамы.
Полицейский фургон ворвался на стадион за минуту до того, как послышалась сирена «Скорой помощи». С полдюжины полисменов вывели из фургона и сопроводили до трибун счастливого Наварро, прикованного наручниками к здоровенному, как буйвол, охраннику.
Увидев, что вооруженные до зубов полицейские ужасно нервничают, репортеры ограничились несколькими дежурными вопросами.
Зато появление четы Николсов-младших они встретили с энтузиазмом. Пока невероятно пузатый и неповоротливый Сэнди ковылял к трибунам, поддерживаемый с обеих сторон санитарами, журналисты атаковали Стэйси:
– Расскажите о ваших планах!… Вы все еще хотите ребенка?!.
– Катитесь отсюда! – огрызнулась Стэйси, которая еще не потеряла надежды переубедить мужа. – Дорогая, может все-таки передумаешь? – умоляла она Сэнди. – Схватки могут начаться в любую минуту!…
– Ну уж нет, теперь меня ни за что не остановить! – сверкнул глазами Сэнди.
– Тебе пора: они скоро начинают, – шепнула Вёрджи Джонсону.
Девушки стояли неподалеку от автостоянки, куда только что приехали, миновав полицейские кордоны.
– Погоди… – вдруг остановил подружку журналист.
Потом он нежно приобнял ее за талию:
– Помнишь, когда-то ты очень хотела понять, почему мужики обожают футбол и так ненавидят теплое пиво?
Вёрджи вздрогнула.
– Что ты придумала?!
Джонсон тут же расплылся в улыбке:
– Просто профессор, в случае чего, нам поможет.
– Авантюристка!… – только и смогла вымолвить Вёрджи, которая давно привыкла к проделкам любовника и всегда охотно ему подыгрывала.
Джонсон деловито достал из сумочки свой билет:
– Поверь, это полюбопытнее, чем примерить наряд от Версаче!
Девушка, слегка поколебавшись, все же взяла билет и затем, чмокнув репортера, побежала на стадион.
Николсы-младшие расположились в ложе для почетных гостей прямо напротив раструба одного из газогенераторов. Сэнди от волнения не мог спокойно сидеть.
– Проклятие, когда же они начнут?! – спрашивал он, беспокойно оглядываясь по сторонам.
– Здесь явно злоупотребляют нашим терпением! – тут же поддакнула Стэйси. – Пойду узнаю, в чем дело…
Она собралась, было, встать, но бдительный Сэнди крепко ухватил ее за брюки.
– Сиди, где сидишь!
– Думаешь, я смоюсь? – моментально обиделась Стэйси.
– Осторожность еще никому не мешала, – резонно возразил Николс-младший.
В этот момент над стадионом прозвучал голос диктора:
– Дамы и господа, до начала газификации остается пять минут. Полицию и обслуживающий персонал просим надеть противогазы.
Услышав команду, полицейские и репортеры бросились натягивать на головы резиновые маски. Люди на трибунах со смехом наблюдали за тем, как поспешно они это делают. У одного репортера, забравшегося на верхние трибуны, какие-то шутники сорвали маску и отбросили далеко в сторону.
Едва успели объявить пятиминутную готовность, как Сэнди вдруг выпучил глаза и судорожно схватился за живот.
– Господи, что это такое?! – со стоном спросил он у обомлевшей Стэйси.
