— Хочешь принести присягу на верность императору?
— Скорее императрице, поскольку слухи об отречении достойнейшего Авенора давно уже перестали быть слухами. Да, конечно, я принесу ей присягу, по крайней мере, буду этого добиваться, ибо это первый шаг к получению полной независимости. Номинально находящееся в положении вассала в силу заключенного договора княжество — все же нечто совсем иное, нежели два мятежных острова, логово пиратов, острова, которые никто не признает…
Политика несколько утомляла Раладана, но, к счастью, его раскрасневшаяся супруга требовала от него не строить какие-либо планы, а лишь исполнять ее замыслы. На это он охотно соглашался, поскольку морские авантюры были его стихией.
— Однако мне кажется, что Ридарете ты поручила миссию, связанную скорее с Таменатом, чем с Глормом.
Она раздраженно отбросила золотую косу за спину.
— Глорму не нужна помощь Ридареты, скорее его следует предостеречь от подобной «помощи». Зато стоит приглядеть за нашим старым приятелем, ибо неизвестно, какую кашу он может заварить в Громбеларде.
— Кашу? Какую кашу? Что ты знаешь о делах Тамената?
Она искоса посмотрела на него.
— На Агары приходили письма и тому, и другому… Полагаешь, я не знаю их содержания?
— Ты вскрывала предназначенные им письма? Каким образом ты обошла печати?
Его слова ее растрогали.
— Эй, моряк… — игриво проговорила она, касаясь его груди, совсем как много лет назад, когда он впервые оказался перед ней — пират, в которого она влюбилась с первого взгляда и которого ждала долгие годы.
Тогда она была тайной разведчицей трибунала. Он улыбнулся, поскольку тут же сам счел забавным расспрашивать кого-то такого, как она, можно ли справиться с обычной восковой печатью.
— Я не хочу знать, что было в тех письмах. И Глорм, и Таменат — мои друзья.
— Кое-что ты все же узнаешь. Там было нечто, касающееся Ридареты и тебя.
Когда речь шла о Ридарете, Раладан переставал шутить, а его сомнения нравственного порядка исчезали, словно унесенный ветром дым.
— Некий посланник, друг Тамената, описал интересную историю, связанную с калекой-музыкантом, которого он называет стражем законов всего. Человек этот когда-то пытался склонить тебя убить любимую дочь…
Она рассказала все.
— Ридарета знает об этом якобы замурованном… об этом существе? — спросил он, когда она закончила.
— Угу. Я ей сказала.
— И что? А прежде всего — почему я ничего обо всем этом не знал?
— Потому что Ридарета взрослая и имеет право делать все, что ей захочется, а у тебя на этот счет всегда свое мнение. Мы друг друга недолюбливаем, но можем оказывать взаимные любезности. Она уехала. Теперь ты можешь помочь ей или нет. Я обещала, что поможешь. Ты должен появиться в Лонде.
— Сейчас я тебя изобью, Алида, — совершенно серьезно пригрозил он.
— Иногда мне это даже нравится. Ей ничто не угрожает. Она не позволит выкопать того горбуна из камней, только и всего. Это ведь хорошо? Хорошо по крайней мере по двум причинам: во-первых, это ваш общий враг; во-вторых, горбун чем-то там занимался в Громбеларде, что касалось Шерни и Алера, так следует из письма Готаха. Мы не хотим, чтобы кто-либо там в чем-либо копался, ибо Глорм должен добиться своего. И ему не нужны в горах стражи законов всего. Никто сейчас не должен путаться у него под ногами.
— Таменат наверняка не сделал бы ничего такого, что могло бы повредить его сыну.
— У Тамената давно уже не все дома. У меня и в мыслях нет полагаться на его здравый рассудок.
Раладан пожал плечами.
— Ладно. Что я должен сказать Ридарете?
— Ничего. Она знает все, что нужно. Дай ей людей, если она того потребует, и плыви или бросай якорь там, где она скажет. Не следует оставлять ее совсем одну, лишенную какой-либо помощи.
С этим он согласился.
— И забери с собой ее корабль, — добавила она.
— Погоди, погоди… Корабль Ридареты?
С Тюленихой Риди почти никто не хотел плавать. Она собрала себе команду из худшего сброда, да еще таких, которых даже в пиратском флоте считали канальями и мерзкими животными. Другое дело, что эта банда могла спустить шкуру с любого. Вот только чаще всего ей приходилось драться с командами других агарских кораблей. «Гнилой труп» — так они назвали свой корабль, к радости и при поддержке капитанши. Да и то они назвали его так только потому, что Раладан стал возражать. Сперва они хотели, чтобы это была «Бочка говна».
— «Сейла» не вооружена. Тебе может пригодиться военный корабль, — сказала Алида.
— Это не военный корабль, а… Не знаю что. Мне не нужна эта банда. Это вообще не моряки, а…
— Но и мне они здесь не нужны. Тебя нет, Ридареты нет, а никого другого они не слушают. Я просто боюсь того, что они здесь, в Ахелии.
— А мне они нужны в Лонде?
— Пусть бросят якорь где-нибудь у громбелардских берегов, не верю, что ты не знаешь ни одной бухты, которая бы для этого сгодилась. Впрочем, можешь разбить этот корабль о скалы, мне все равно, лишь бы его не было в Ахелии. Послушай, а откуда ты знаешь, что они тебе точно не пригодятся? Ведь это головорезы, собранные со всего света, ты сам говорил, что с ними шутить не стоит. Мы не знаем, что может случиться, а ты будешь очень далеко от Агар. Возьми их с собой.
Раладан вздохнул и согласился.
Одетая в темно-зеленое платье Ридарета даже не пыталась скрыть радости. Порой ей приходилось одеваться скромнее, но по-настоящему хорошо она себя чувствовала только в воистину княжеском облачении. Раладан об этом помнил и охотно удовлетворил ее тщеславие, загрузив на «Сейлу» дополнительный сундук, из-за которого, честно говоря, осадка корабля нисколько не возросла. Едва сдерживая улыбку, он смотрел на пышноволосую красавицу, звенящую золотом на шее, запястьях и в ушах, сверкающую перстнями на пальцах и демонстрирующую крепко сжатые груди в глубоком декольте платья. На фоне простой обстановки капитанской каюты она выглядела… неподобающе. Но это не имело значения. При помощи такой малости он сделал Ридарету счастливой.
— Прости, что я на тебя кричала, — искренне сказала она, на мгновение прижимаясь к нему. — Глупая я.
— Всего лишь сумасбродная.
Она улыбнулась, ибо для нее это был комплимент.
Раладан налил вина — себе в кружку, княжне в бокал.
— Кого ты убила? — спросил он, вспоминая ее крики о том, что она якобы зарезала каких-то шпионов в переулках.
Она рассказала, кто такой купец Оген, а также обо всем остальном.
— Я ушла из дома перед рассветом, — закончила она, — и была уверена, что если тот сукин сын на улице — действительно шпион трибунала, то он пойдет за мной, ибо что ему еще оставалось делать? Наблюдать за спящим домом? Я завела его в темный переулок и прирезала так, как ты меня учил. Он даже не пикнул. Это был какой-то крысеныш, меньше меня ростом, — презрительно добавила она, — а впрочем, если бы он стал дергаться… я всегда могла бы сделать кое-что другое. Но не сделала, поскольку хотела, чтобы все было тихо.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
