– Из управления уголовного розыска звонили. Есть там у них такой подполковник Туманов. Вот он о тебе расспрашивал, – сказал Павловцев так, как будто говорил о чем-то постороннем. Наверное, так оно и было на самом деле. В конце концов это ведь не им интересовался сыщик.
– Не сказал, чего он хотел? Этот подполковник? – на всякий случай решил узнать Поречных, заранее предполагая каким будет ответ.
– Нет, Паша, не сказал. Ты же знаешь, как там у них в уголовке, ни слова лишнего. Он пытался узнать, куда ты уехал. Но у нас тут в поселке никто не знает, даже я, – сделал Павловцев на это ударение, наверное, думал, что Павел Захарович вот так просто выложит ему адрес своего места пребывания, но Поречных промолчал. Понимая, что искренности от Поречных не дождаться, начальник зоны сказал, после некоторого молчания:
– Тут был еще один звонок…
– Да ну? Кому ж я еще так понадобился? – с хитрецой спросил бывший майор.
– Не знаю, Паша. Не знаю. Тот кто тобой интересовался на этот раз, не представился. Сказал лишь, что хороший твой приятель.
– С приятелями проще, чем с подполковниками из уголовного розыска, – пошутил бывший майор, и из дальнейшего разговора с Павловцевым понял, что больше ничего полезного для себя выяснить не сможет. Да и как видно, нечего выяснять, что мог, Павловцев ему уже сказал.
С почты он возвращался в подавленном настроение.
– Мне надо сидеть и носа не казать, а я шастаю по улицам. Вот осел. И не знаю, что меня уже ищут. А иначе с чего бы этот подполковник стал интересоваться мною? Ясное дело подозревают, твари! И Михалыч – тварь. Это наверняка он звонил. А зачем? Что ему надо от меня? Неужели, хвосты за собой обрубает. А больше зачем ему звонить.
Своего ключа от квартиры бывшей женушки у него не было, поэтому пришлось долго звонить в дверь, прежде чем попасть внутрь. Бывшая супруга была опять вдрызг. Кажется, даже в этот раз не хотела его впускать.
– А…а, это ты, – пролепетала она, собираясь еще что-то сказать, но Павел Захарович решил дослушать это не на лестничной площадке, а в квартире. Оттолкнув жену, вошел.
– Ты чего толкаешься, зараза, – возмутилась она, обидевшись за такое обращение.
Войдя в кухню, Поречных увидел валявшиеся на полу две пустые бутылки из-под водки, а на столе два стакана. У его бывшей денег на водку не было, да и у компаньона по застолью вряд ли. Последнее время дружбу с ней водили алкаши у которых за душой ни гроша.
Решительным шагом войдя в комнату, где стояло кресло, он не поверил своим глазам. Кресла, в котором лежали пистолет и деньги, не было. Поречных почувствовал, как внутри его что-то точно оторвалось и медленно стало опускаться вниз.
– Сука! Где кресло? – заорал он так, что пьяная жена отшатнулась, но он дотянулся до нее, схватив за горло. – Задушу тварь. Убью.
Жена стала отчаянно сопротивляться, размахивая руками, пытаясь ударить его по глазам. До глаз не достала, но щеку своими когтями задела.
Он почувствовал жгучую боль на левой щеке. Потекла кровь. Отпустил ее горло.
– Я тебя убью, если ты не скажешь, где кресло, – проговорил он, не давая ей выскочить в прихожую.
– На помойке.
– Что? – Поречных схватился за голову. Там в области затылка лет десять назад он получил ранение от одного убежавшего зека. Пуля малокалиберного пистолета застряла под черепной коробкой не задев мозг. Врачи ее удалили, но время от времени ранение давало о себе знать мучительными болями. Вот как сейчас.
Он сел на корточки, сжимая голову.
– Паша, ты что? – испуганно спросила жена, тронув его за плечо.
– Уйди, гадюка. Знаешь, что ты сделала? – он выразительно посмотрел на нее, и понял, что жена не понимает его претензий и укоров.
– Паша, ты у меня в квартире… – сказала она уже твердым голосом. Видно немного протрезвела от страха. – Ты видно забыл это. И это мое кресло. А точнее, хлам, который мне не нужен…
– Твое, твое. И квартира твоя, все верно.
– Ну вот, – удовлетворенно встряхнула жена непричесанной башкой. А Павел Захарович успел заметить, что это стерва не только выпивала с кем-то из собутыльников, но и уже полежала на постели, потому и голова у нее такая взлохмаченная.
– И командовать в своей квартире буду я, – требовательно произнесла жена.
Поречных ничего другого не оставалось, как согласиться.
– Ты, черт тебя побери. Скажи мне только, кто выносил кресло из квартиры? Не сама же ты его перла.
Жена покачала головой.
– Что я дура, сама его тащить. Валерка приходил. Сосед с первого этажа. Он меня водкой угостил. Я его попросила оттащить хлам на помойку. А что?
Поречных схватил жену за руку.
– Пойдем. Покажешь где помойка.
– Ну ты и дурак, – проговорила бывшая жена, надевая туфли. – Я тебе сейчас все покажу. Пойдем.
На скамейке возле соседнего дома сидели длинный тощий парень с девушкой. Они обнимались. Оба уставились на вышедших из подъезда мужика и подвыпившую женщину. Особенно ими овладело любопытство, когда подойдя к мусорному контейнеру, мужик наклонился и заглянул в него.
* * *
Неожиданный звонок в дверь заставил Павла Захаровича напрячься. Он сидел в комнате, смотрел телевизор. Его бывшая гремела на кухне тарелками. Услыхав назойливые звонки, выглянула, удивившись, что он не состояние подойти и открыть дверь.
– Подожди, – остановил ее Поречных, раздумывая, стоит ли вообще открывать дверь, не известно, кого там принесло на ночь глядя.
– Но ведь звонит кто-то, – упрямо настаивала на своем бывшая супруга.
– Кто это может быть? – задумчиво произнес Поречных.
В отличие от него, бывшая супруга не волновалась на этот счет.
– Да какая разница. Если звонят, надо открыть, – сказала она.
– Все правильно. Надо. Только я не хочу выходить. Пойди ты, открой, – предложил Павел Захарович жене.
Жена хмыкнула и пожав плечами, пошла в прихожую. В двери щелкнул замок и Павел Захарович услышал голос:
– Здравствуйте. Могу я повидать Павла Захарыча.
Голос показался очень даже знакомым. Поречных выглянул из-за двери в коридор. Там напротив входной двери в прихожей на стене висело зеркало и в нем он увидел Михалыча. Того самого приятеля для которого организовал побег Лысковой.
Вот уж действительно кого он не ожидал увидеть. И жена не ожидала и потому растерялась, не зная, что ответить.
– Знаете, его сейчас нету, – начала она врать, путаясь в словах. – Может что передать ему.
Поречных решил выйти. Лучше это сделать сейчас и сразу. К тому же надо узнать, откуда и как Михалыч смог узнать, что он отсиживается здесь у своей бывшей жены. Все эти вопросы настолько беспокоили Поречных, что он не стал откладывать.
– Не надо ничего передавать, – сказал он, выходя в коридор.
Михалыч как будто удивился.
– О, Захарыч, – воскликнул он.
– Говорить мы будем только после того, как ты мне расскажешь: как и откуда узнал, что я здесь, – поставил Поречных жесткое условие, чем слегка ввел Михалыча в замешательство.
– Я то думал, ты обрадуешься старому другу, – начал тот, но столкнувшись взглядом с Поречных, решил открыться. – Ну хорошо. Тут нет ничего такого. Я ведь знал что у тебя кроме жены никого из родственников нет, – указал он взглядом на стоявшую рядом женщину, – И хотя вы развелись, но фамилия у нее осталась твоя. Галина Михайловна Поречных. Вот и все. Логика подсказала мне, что ты уехал к ней. И как видишь, я не ошибся. А выяснить, где в Москве проживает Галина Михайловна было не так уж и сложно. Ну теперь ты удовлетворен моими объяснениями?
– Не сказать, что вполне, – ответил Поречных с настороженностью в голосе. Подозревал, встреча эта произошла не только для того, чтобы повидаться и справиться о здоровье. Это было бы слишком просто. Так в жизни не бывает.
– Приятно иметь дело с умным человеком, – усмехнулся гость и бросив короткий с прохладцей взгляд на стоящую тут же в коридоре женщину, сказал: – Потолковать бы нам с тобой надо Захарыч, с глазу на глаз.
– Да не вопрос. Пойдем в кухню. Там и потолкуем, – сказал Поречных гостю. – Проходи туда, – кивнул он в конец коридора. – Достал из кармана сторублевку, протянул бывшей жене со словами: – Сходи в магазин. Купи водки. – Знал, по другому от нее не избавиться. Натура у нее такая, что обязательно будет подслушивать, а это очень даже не желательно, особенно для бабских ушей. А так вроде повод подходящий: гость пришел, надобно угостить.
Выпроводив бывшую супругу, Поречных запер дверь.
– Ну так я тебя слушаю? – проговорил он, усаживаясь на табурет.
Михалыч не спрашивая разрешения, закурил, изобразив на лице крайнее волнение.
– Извини, что побеспокоил тебя, – сказал он из чувства вежливости, хотя это было совсем не обязательно и Поречных даже махнул рукой, предлагая опустить эту часть разговора, посчитав ее не обязательной. – Как скажешь, – согласился Михалыч, всем своим видом изображая покладистость. – Дело у меня к тебе, Паша.
