В доме Келлеров в эту ночь никто не ложился. Не вернулись с "операции" Андре и оба русских. Когда рассвело, Келлер-старший решительно направился к двери.
— Поеду предупредить товарищей. Конечно, их забрали. Если придут за мной, скажите, что я уехал за товаром в город. А я, прежде чем вернуться, подошлю кого-нибудь проверить обстановку. Впрочем, я в наших парнях уверен: они не проговорятся.
Фабьен и Арлетт, обе бледные, взволнованные, молча помогали отцу собираться. В ту минуту, когда Жан-Пьер уже выводил из дверей лавки свой велосипед, раздался условный стук.
— Они! — вскрикнула Арлетт.
Это был один Андре, весь заляпанный известкой, бледный и растерянный. Келлеры бросились к нему:
— Наконец-то! Что случилось?! Куда вы все пропали?!
— Наши вернулись? — вместо ответа спросил Андре и, узнав, что нет ни Дани, ни Павла, встревоженно сказал: — Но я сам видел, как они оба удрали от "коров". Где же они? Неужто еще раз наткнулись на патруль, попались?!
Он рассказал о ночном приключении.
— Какой же несдержанный этот Дени! — покачал головой отец. — Ведь он мог всех подвести… Показал бы свой документ, все и обошлось бы.
— А про банку с клеем и кисть ты забыл? — вступился за друга Андре. Как, по-твоему, он стал бы объяснять полицейским свою прогулку по Парижу ночью с клейстером? Да стоило "коровам" свернуть за угол, они тотчас увидели бы нашу работу!
— Ты проверил, нет за тобой слежки? — спросил отец. — Вдруг привел за собой хвост?
— Ну, папа, ты меня совсем за маленького считаешь! — обиделся Андре. — Я потому и провел ночь в каком-то подъезде, чтобы уж совсем было безопасно. И разве я вернулся бы сюда, если бы заметил слежку?
— Но где же ты все-таки пропадал? — настаивал отец. — Должен же я рассказать обо всем товарищам…
— Почем я знаю! — отмахнулся Андре. — Забился в какой-то темный подъезд. Кажется, это было где-то около Шерш-Миди. Все время ждал, что вот-вот выползет из своей конурки консьержка или кто-нибудь из жильцов, заинтересуется, зачем и как я туда попал…
— Но ты все-таки выспался? — наивно спросила Арлетт.
Андре присвистнул.
— Еще бы! Спал, как заяц, за которым гонятся собаки. — Он нахмурился. — Но где же, черт возьми, Дени и Поль? Просто не верится, что их сцапали. Не такие это парни.
— Я все-таки поеду, предупрежу наших. — Жан-Пьер снова взялся за велосипед. — Это вам не шутки.
Андре остановил его:
— Погодим еще немного, папа. Скажем, до восьми утра. Сейчас шесть. Назначим контрольный срок два часа — согласен?
— Правда, Жан-Пьер, подожди, — вмешалась Фабьен. — Я тоже уверена, что они придут.
И, как бы в ответ на ее слова, снова раздался условный стук, и в дверях появился Даня.
— Браво! Нашелся! — завопила Арлетт и повисла на шее у Дани. — Я была уверена, что они удрали!
Даня, смеясь, обнял девочку.
— Тише ты, сестричка, всех соседей подымешь!
В противоположность Андре, Даня выглядел совершенно бодрым и свежим.
— Ба, ты, кажется, отлично провел ночь? В каком отеле? — немного досадливо осведомился Андре.
— Занимал номер люкс на Марсовом поле, — в тон ему отвечал Даня. Ванна, телефон, радио — все удобства…
— Ну, а если по-серьезному? — спросил Жан-Пьер.
— По-серьезному — схоронился за кустами на Марсовом поле, прямо за спиной постового полицейского. Так и проторчал там всю ночь, согнутый в три погибели.
Жан-Пьер крякнул:
— Ну и парень! Не знаю, пробирать тебя со всей строгостью или хвалить. Неизвестно, как еще посмотрят на все это наши. Тут Андре такое нарассказал о твоем подвиге! Как ты залепил клейстером всю морду "корове". Ведь это могло очень плохо кончиться. И не только для тебя!
— Сам не знаю, как это у меня вышло, — виноватым тоном сказал Даня. Уж очень поганая была рожа с пистолетом! Я себя не помнил от злости.
— Чего ты извиняешься! — завопил вдруг Андре. — Тебе орден надо дать, а ты извиняешься! У, был бы я командиром, я непременно наградил бы тебя.
— И я! И я! — подхватила Арлетт.
— Ну, пока вы еще не командиры, уймитесь, — остановил ребят отец. Арлетт, помоги матери с завтраком. Надо накормить наших героев. У них, наверно, после всех подвигов здорово животы подвело.
— А где Поль? Спит? — справился Даня.
— Еще не вернулся, — как можно непринужденнее сказал Жан-Пьер. — Ты не беспокойся, Андре видел, как он удрал и помчался вслед за тобой. Тоже где-нибудь отсиживается.
— Да-да, я сам видел, как полицейский зацепился накидкой за свой велосипед, а когда наконец отцепился и кинулся в погоню, Поля и след простыл, — с жаром подтвердил Андре. — Да ты не волнуйся, — прибавил он участливо. — Поль не таковский, чтоб попасться. Он скоро придет, будь уверен.
— Мы назначили контрольный срок, — кивнул Жан-Пьер. — Ждем до восьми утра. Если он не вернется, то…
Жан-Пьер не докончил. Впрочем, ему и самому было не очень-то ясно, что делать, если не вернется Поль.
Фабьен и Арлетт принялись готовить завтрак. На столе появился знаменитый дежурный топинамбур. Но и Андре и Даня так проголодались, что топинамбур показался им лучшей в мире едой. Между тем стрелка часов приближалась к восьми. Жан-Пьер принимался все чаще кряхтеть и задумчиво чесать переносицу, что было признаком тревоги.
Даня и Андре тоже то и дело смотрели на часы. И вот, когда до контрольного срока оставалось минут шесть-семь, кто-то тихонько поскребся у дверей. Условного стука не было, и все присутствующие уставились друг на друга.
— Кто это может быть? — шепотом спросила Фабьен.
За дверью вдруг нетерпеливо сказали:
— Есть кто-нибудь дома? Открывайте!
— Поль! — воскликнул Андре. — Это он!
Да, это был Павел, очень веселый, грудь колесом, независимый вид.
— Что ж ты не стучишь, как условлено? — набросился на него Даня. — Ты что, забыл?
Павел почесал затылок.
— Совсем из головы вон. Ну ладно, на первый раз прощается, так? — Он смеющимися глазами оглядел Келлеров. — Ага, все в сборе, значит? Ну и отлично! Неплохая была ночка, черт возьми!
— Да где ты пропадал столько времени? Что ты делал до сих пор, Поль? Мы здесь волнуемся, а он где-то разгуливает! — раздалось со всех сторон.
— Ночевал под мостом, удобное очень местечко, — подмигнул Поль.
Жан-Пьер и ему задал вопрос, не заметил ли он слежки за собой.
— Ничего такого не замечал, — твердо сказал Павел. — А вы здесь закусываете? — обрадовался он. — Может, и и меня, бродягу, покормите?
И, пока Фабьен стряпала его порцию топинамбура, Павел рассказал, что, петляя по улицам, добежал до Сены и притулился под одним из мостов. Вначале, когда бежал, слышал позади топот полицейского, но вскоре, видно, тот отстал.
— За мной не очень-то угонишься! — хвастливо прибавил Павел. — Я у нас на Плющихе первым бегуном был.
Он, как и два других беглеца, набросился на завтрак, выпил три чашки суррогатного кофе, причмокнул от удовольствия.
— А теперь и соснуть неплохо бы…
— Ты все-таки расскажи подробнее, как тебе удалось удрать от полицейского и под каким мостом ты прятался, — попросил Жан-Пьер. — Может быть, товарищи захотят узнать.
— Папаша Келлер, честное слово, все вам расскажу, вот только посплю часочек, глаза прямо не глядят, — потянулся на своем стуле Павел. И быстро кинул по-русски Дане: — Идем скорее к нам в подвал. Есть разговор.
12. ПАВЕЛ ВСТРЕЧАЕТ ЗЕМЛЯКА
Он начал издалека:
— Данька, ты мне друг?
— Ну, допустим, друг, — отвечал заинтересованный Даня. — Что это ты на себя напустил такую таинственность? В чем дело?
— Нет, ты не "допустим", а по-настоящему скажи: друг ты мне или нет?
— Друг.
— Так вот, поклянись мне как настоящий друг, что никому, нигде и никогда не скажешь о том, что я тебе открою.
— Ух ты, какая тайна! Да в чем дело, Пашка?
— Клянешься или нет? Ты прямо говори!
— Ну ладно. Клянусь.
— Клянись отцовской жизнью.
— Павел, ты мне надоел!
— Не поклянешься, ни слова не скажу. А это и тебя касается. И всей нашей жизни тоже!
— Скажите пожалуйста, как серьезно! Ну хорошо. Клянусь жизнью отца.
Павел полез за пазуху. Глядя на Даню блестящими, напряженными глазами, вытянул что-то, открыл ладонь:
— На! Гляди!
На ладони лежал небольшой вороненый пистолет.
Даня задохнулся. Оружие! Мечта!
— Где достал?
Пашка торжествующе засмеялся:
— Где достал, там теперь нету.
— Нет, ты правду скажи.
— Ну, так и быть. Это мне подарок от одного человека.
— От какого человека? Что ты меня выматываешь, Павел?!
Пашка, поигрывая пистолетом, будто лаская его, присел на свою раскладушку.
