Половина трапезничающих вскочила на ноги. Южные рыцари и латники, верные королю Станнису или красной женщине, или обоим, и давшие присягу братья Ночного Дозора. Кто-то голосовал за Джона Сноу на выборах лорда-командующего, другие отдавали свои голоса за Боуэна Марша, сира Денниса Маллистера, Коттера Пайка… и кое-кто — за Яноса Слинта.
«А таких были сотни, насколько я помню».
Джон задумался, сколько же из тех человек собралось сейчас в подвальной трапезной. Какое-то мгновение мир балансировал на острие меча.
Затем Аллисер Торне убрал от меча руку и отступил в сторону, давая Скорбному Эдду пройти. Скорбный Эдд взял Яноса Слинта под одну руку, Железный Эммет под другую. Вдвоём они стащили его со скамьи.
— Нет, — протестовал Янос Слинт, у него изо рта падали кусочки каши, — нет, отпустите меня. Он же мальчишка, бастард. Его отец — предатель. На нем клеймо зверя, этот его волк… Отпустите! Вы ещё пожалеете о том дне, когда притронулись к Яносу Слинту! У меня есть друзья в Королевской Гавани. Я предупреждаю… — всё время, пока его не то вели, не то тащили к лестнице, он продолжал протестовать.
Джон вышел наружу, и следом за ним трапезная сразу опустела. У клети подъемника Слинт на какой-то момент вырвался и попытался завязать драку, но Железный Эммет ухватил его за горло и бил о прутья, пока тот не перестал сопротивляться. К этому моменту на улицу выскочили все, кто находился в Черном Замке. Даже Вель оказалась у окна, её длинная золотая коса была перекинута через плечо. Станнис в окружении своих рыцарей вышел на лестницу перед Королевской Башней.
— Если мальчишка думает, что может меня запугать, он ошибается, — говорил Янос Слинт. — Он не посмеет меня повесить. У меня есть друзья, влиятельные друзья, вы еще увидите… — остальное унес ветер.
«Это неправильно», — подумал Джон.
— Прекратите.
Эммет повернул назад, нахмурившись.
— Милорд?
— Я не буду его вешать. Приведите его сюда.
— Помогите нам Семеро, — услышал Джон выкрик Боуэна Марша.
На лице Яноса Слинта появилась улыбка не слаще прогорклого масла. Она исчезла, как только Джон сказал:
— Эдд, принеси мне колоду, — и вытащил Длинный Коготь из ножен.
К тому времени, как ему отыскали подходящий чурбан для рубки дров, Янос Слинт отступил в клеть подъемника, но Железный Эммет вытащил его наружу.
— Нет, — рыдал Янос Слинт, пока Эммет наполовину толкал, наполовину тащил его по двору. — Отпустите меня… вы не смеете… когда Тайвин Ланнистер об этом узнает, вы пожалеете…
Эммет пинком опрокинул его на землю. Скорбный Эдд поставил ему ногу на спину, не давая подняться с колен; Эммет подтолкнул чурбан ему под голову.
— Будет легче, если ты не будешь дёргаться, — предупредил его Джон. — Дернешься, чтобы избежать удара — смерть всё равно наступит, но она будет куда мучительнее. Вытяни шею, милорд.
Бледный утренний свет взбежал по клинку, когда Джон взялся за рукоять обеими руками и поднял меч над головой.
— Если у тебя есть что сказать напоследок, сейчас самое время, — произнес он, ожидая последней брани.
Янос Слинт вывернул шею, чтобы взглянуть на лорда-командующего.
— Прошу вас, милорд. Сжальтесь. Я… я поеду, я поеду, я…
«Нет, — подумал Джон, — эту дверь ты уже закрыл».
Длинный Коготь опустился.
— Можно я заберу себе сапоги? — спросил Оуэн-Олух, когда голова Яноса Слинта покатилась по грязной земле. — Они почти новые. Мехом подбиты.
Джон взглянул на Станниса. На мгновение их взгляды встретились. Затем король кивнул и ушел назад в башню.
ТИРИОН
Он проснулся в одиночестве и обнаружил, что паланкин остановился.
На месте, где раньше пролёживал бока Иллирио, осталась только гора смятых подушек. В горле у карлика пересохло и першило. Eму снилось… что ему снилось? Он не помнил.
Снаружи доносилась речь на незнакомом языке. Тирион спустил ноги за занавесь и спрыгнул на землю. Магистр Иллирио стоял около упряжки, а над ним возвышались два всадника. На обоих под бурыми суконными плащами были куртки из поношенной кожи, но мечи у них были в ножнах, и толстяк не казался в опасности.
— Мне надо отлить, — объявил карлик. Он вразвалочку отошел от дороги, развязал штаны и справил нужду на терновый куст. На это ушло немало времени.
— По крайней мере, ссыт он знатно, — заметил голос за спиной.
Тирион стряхнул последние капли и заправился.
— Это ещё наименьший из моих талантов. Видели бы вы, как я хожу по большой нужде, — он повернулся к магистру Иллирио. — Твои знакомые? Смахивают на разбойников. Мне поискать топор?
— Топор? — фыркнул всадник покрупнее — дюжий мужчина с косматой бородой и копной рыжих волос на голове. — Хэлдон, ты слышал? Этот коротышка хочет с нами драться!
Его спутник был старше, с чисто выбритым, морщинистым лицом аскета и волосами, стянутыми в узел на затылке.
— Маленьким людям свойственно доказывать свое мужество недостойной похвальбой, — заявил он. — Ему и утёнка не убить.
— Давайте сюда утёнка, — пожал плечами Тирион.
— Ну, если ты настаиваешь, — пожилой всадник взглянул на своего спутника.
В ответ дюжий мужчина извлек из ножен полуторный меч.
— Утёнок — это я, болтливый ночной горшок.
«Боги, смилуйтесь».
— Я имел в виду утёнка поменьше.
Верзила взорвался хохотом.
— Хэлдон, ты слышал? Он хочет утёнка поменьше!
— Мне бы хватило и утёнка потише, — человек по имени Хэлдон изучил Тириона холодными серыми глазами, потом повернулся к Иллирио. — У вас какие-то ящики для нас?
— И мулы, чтобы их тащить.
— Мулы слишком медлительны. У нас есть вьючные лошади, перегрузим ящики на них. Утёнок, займись.
— И почему это Утёнок вечно крайний? — верзила сунул меч в ножны. — Чем ты занимаешься, Хэлдон? Кто из нас двоих рыцарь, ты или я?
И, тем не менее, он спешился и потопал к навьюченным мулам.
— Как поживает наш юноша? — полюбопытствовал Иллирио, пока Утёнок таскал туда-сюда ящики. Тирион насчитал шесть дубовых ящиков с железными засовами. Впрочем, Утёнок носил их с легкостью, водрузив на плечо.
— Ростом он уже с Грифа. Три дня назад он опрокинул Утёнка в поилку для лошадей.
— Меня не опрокинули. Я сам упал с коня, чтобы его рассмешить.
— Значит, проделка удалась, — ответил Хэлдон, — я сам обхохотался.
— Там в одном из ящиков для него гостинец — засахаренный имбирь. Мальчик всегда его обожал, — голос Иллирио звучал до странности грустно. — Я думал, что смогу доехать с вами до самого Гхоян Дрохе. Прощальный пир, прежде чем вы пуститесь вниз по течению…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
