«Свои серые поцелуи», — при этой мысли у него по коже побежали мурашки. Смерть уже не пугала Тириона Ланнистера, но серая хворь — дело другое.
«Лорд в Саване — это просто легенда, — говорил он себе, — точно такая же, как рассказы о призраке Ланна Умного, который якобы обитает в стенах Кастерли Рок».
В любом случае он решил придержать язык.
Молчание карлика не осталось незамеченным, и Утёнок начал рассказывать ему о себе. По его словам, отец Утёнка был оружейником в Горьком Мосту, так что у него с рождения в ушах стоял звон металла, и он с младых ногтей учился владеть мечом. Рослый и пригожий парень привлек к себе внимание старого лорда Касвелла, который взял Утёнка на службу к себе в стражу — но тому хотелось большего. Он видел, как чахлый сын Касвелла становится пажом, потом оруженосцем и, наконец, рыцарем.
— Это был худосочный подлипала с испитой мордочкой, но у старого лорда были четыре дочери и один-единственный сын, так что этому сыну никто не мог и слова поперек сказать. Другие оруженосцы на тренировках боялись тронуть его даже пальцем.
— Но ты такой робостью не отличался, — Тириону было ясно как божий день, что будет дальше.
— На мои шестнадцатые именины отец выковал мне меч, — сказал Утёнок. — Лоренту меч настолько понравился, что он забрал подарок себе, а мой треклятый папаша даже пикнуть не посмел. Когда я стал возражать, Лорент сказал мне в лицо, что мои руки созданы для того, чтобы держать молот, а не меч. Что ж, я сходил за молотом и отделал его как следует, переломал ему руки и половину ребер. После такого мне пришлось как можно скорее покинуть Простор. Я переплыл море и вступил в Золотое Братство. Тут я несколько лет был подмастерьем кузнеца, пока сир Гарри Стрикленд не взял меня к себе в оруженосцы. Когда Гриф прислал весточку, что ему нужен наставник для его сына во владении мечом, Гарри отправил меня.
— И Гриф посвятил тебя в рыцари?
— Через год.
Хэлдон-Полумейстер тонко улыбнулся.
— Почему бы тебе не рассказать нашему маленькому другу, откуда взялось прозвище?
— Рыцарю ведь нужно не только имя, — объяснил верзила, — ну, мы были в поле, когда он меня посвятил в рыцари, я поднял голову и увидел уток… только не надо теперь смеяться.
После заката они остановились на ночлег в заросшем дворе за старым каменным колодцем. Пока Хэлдон и Утёнок поили лошадей, Тирион попрыгал на месте, чтобы унять судороги в икрах. Из щелей между булыжниками и на затянутых мхом стенах, когда-то бывших большой каменной усадьбой, проросли жёсткая бурая трава и небольшие деревца. Позаботившись о животных, всадники разделили скромный ужин из солонины и холодной фасоли, запив его пивом. Для Тириона эта простая пища была приятной переменой после всех яств, отведанных с Иллирио.
— Эти ящики, что мы вам привезли, — сказал он за едой, — я сперва подумал, что в них золото для Золотого Братства, пока не увидел, как сир Ролли закидывает себе один из них на плечо. Будь он набит монетами, ты не поднял бы его так легко.
— Да там просто доспехи, — пожал плечами Утенок.
— И одежда, — добавил Хэлдон. — Парадные одеяния для всей нашей братии. Тонкое сукно, бархат, шелка. К королеве не пристало являться в лохмотьях… и с пустыми руками. Магистр был так добр, что снабдил нас подобающими подарками.
С восходом луны они снова сели на лошадей и пустились в путь на восток под звёздным покровом. Впереди тонкой серебряной лентой, перекинутой через леса и поля, светилась древняя валирийская дорога. На какое-то время Тирион Ланнистер почувствовал себя почти умиротворенным.
— Ломас Долгоход говорил правду: эта дорога — чудо.
— Ломас Долгоход? — спросил Утёнок.
— Давно умерший книжник, — ответил Хэлдон. — Он всю жизнь странствовал по миру и описал увиденные им земли в двух книгах: «Чудеса» и «Рукотворные чудеса».
— Мой дядя подарил мне обе книги, когда я был ещё ребенком, — сказал Тирион. — Я зачитал их до дыр.
— «Боги создали семь чудес, и смертные — еще девять», — процитировал Полумейстер. — Со стороны людей было довольно нечестиво обставить богов на два чуда. Каменные дороги Валирии были одним из чудес Долгохода — пятым, по-моему.
— Четвёртым, — сказал Тирион, который в детстве выучил назубок все шестнадцать чудес света. Его дядя Герион любил во время пиров ставить Тириона на стол, чтобы тот перечислил все по памяти. «И мне это нравилось, не правда ли? Стоять посреди мисок, в центре всеобщего внимания, показывая всем, какой я умненький маленький бес». Годы спустя он все ещё лелеял мечту, что когда-нибудь сам объедет весь свет и увидит чудеса Долгохода своими глазами.
Лорд Тайвин разбил эту мечту за десять дней до шестнадцатых именин своего сына-карлика, когда Тирион попросился в путешествие по Девяти Вольным Городам, какие в том же возрасте совершили его дядья.
— На моих братьев я мог положиться, зная, что они не навлекут позор на род Ланнистеров, — ответил его отец. — И не женятся на шлюхах.
Когда Тирион напомнил ему, что через десять дней он станет свободным совершеннолетним мужчиной и будет волен странствовать, куда пожелает, лорд Тайвин ответил:
— Никто не свободен. Только дети и дураки думают иначе. Хочешь ехать — изволь: надевай пестрый наряд и стой на голове, развлекая перечных лордов и сырных королей. Но помни, ты сам оплатишь своё путешествие, и оставь мысль о возвращении.
На чём своеволие Тириона и прекратилось.
— Хочешь заняться чем-то полезным — значит, займешься чем-то полезным, — после этого сказал ему отец. И в честь шестнадцатых именин Тириона поставили заведовать всеми сточными трубами и водными резервуарами Кастерли Рок. «Наверное, он надеялся, что я туда провалюсь». Но Тирион его и в этом разочаровал: сточные трубы никогда не работали и вполовину так хорошо, как в те времена, когда ими заведовал Тирион.
«Мне нужна чаша вина, чтобы смыть с языка привкус Тайвина. Или, ещё лучше, целый бурдюк».
Они ехали всю ночь — Тирион то забывался сном, вцепившись в луку седла, то вдруг опять просыпался. Иногда он начинал клониться с седла на сторону, но сир Ролли каждый раз его подхватывал и возвращал в вертикальное положение. К рассвету ноги карлика ныли от боли, а ягодицы были стерты до крови.
Только на следующий день они достигли расположенных у реки руин Гоян Дроэ.
— Наконец-то, легендарный Ройн, — кисло сказал Тирион, поглядев на сонную зеленую реку с холма.
— Малый Ройн, — поправил его Утенок.
— Ясно.
«Милая речка, не спорю, но самый мелкий из зубцов Трезубца втрое шире, и все три текут куда как быстрее».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
