— Неужто князь Званимир собрался познакомить с ними иноземца? — удивился Кандих.
— Нет, — промолвила Любава. — Он желает убедить его в величии и древности нашего народа. Зачем ему это, не ведаю. Верно, хочет вразумить людей из Закатных Стран, заставить уважать нас и с нами считаться. Ведь люд на закате и на полудне полагает нас дикими и невежественными. Кичится своими предками и деяниями, не ведая, что корни прадедов наших уходят в Мать Сыру Землю куда глубже, а родичами нашими являются всемощные боги, породившие само Мирозданье. Вот батюшка и замыслил открыть перед проповедником плашки из Кола Яви. Только как уследить за иноземцем? Он текуч, как вода, скользок, как змея.
— Потолковала бы ты с отцом, — предложил Кандих. — Авось передумает.
— Батюшка своих решений менять не любит, — махнула рукой княжна. — Говорит, что и ты: мол, под приглядом ничего худого иноземец не учинит. Сведает мудрость древних письмен и восвояси вернется, чтобы соплеменников своих просвещать. Может, затея его и хороша, да уж больно на похвальбу похожа. А хвастаться всегда не к добру…
— Я так сужу, что князь Званимир не похваляться хочет перед иноземцами, а убедить их, что негоже с нами говорить, как с малыми детьми, не понимающими правды жизни, — выссказал Кандих. — Желает, чтоб они смотрели на нас, как на равных, знающих и понимающих не меньше, чем они. А то и больше. Ведь испокон веку пращуры наши и ход небесных светил прозревать умели, и здраву ведали, чтобы болести врачевать, и письмо знали, дабы сохранять древние предания. Письмом наши ведуны поделились с северными соседями, а те давно утратили его первозданный смысл. Нынче у урман даже самые мудрые жрецы не умеют толковать чиры, полагая смысл их туманным и запредельным. Для нас же это — всего лишь буковицы, которыми обозначены явления.
— Боюсь, что иноземцы не желают этого знать, — грустно вздохнула Любава. — Они уже давно все для себя решили. Чтобы мы им не явили — все истолкуют по-своему. И проповедник этот такой же…
— Ты не совсем к нему справедлива, — возразил молодой варн. — В бою с урманами он не дрогнул духом. Показал себя человеком достойным.
— Поверь мне, редко я ошибаюсь, — проговорила княжна. — Мне сердце чуять опасность помогает, всегда о дурном предупреждает. Вот и сейчас оно болит. И потому просьба моя: за иноземным проповедником присматривать. Особенно, ежели отец его сюда приведет. Да и потом — не лишне бы поглядеть, куда он отправится и с какими намерениями.
— Будь спокойна, — поспешил заверить Рогдай. — Из виду его не выпустим.
— Мы с матушкой и сестрицами со следа его собьем, коли что, — продолжала Любава. — Путь сюда заметем, глаза отведем. Да только, боюсь я, он к этому уже готов.
Она взяла факел, который зажгла от светцев, и велела Кандиху и Рогдаю сделать то же самое.
— А теперь — я покажу вам Золотую Ладью. Ступайте за мной.
Парни безмолвно подчинились.
Княжна повела их по узкой тропе еще дальше вглубь леса.
— Вон, за Арысь-Ручьем, в земляных чертогах, скрын батюшки, — сообщила Любава. — Всего шестьдесят шагов от Мольбища.
Кандих ощутил, что воздух стал очень сырым, очертания берез и лип размыло дымкой. Беловатые пары исходили от ручья, курчавились, оседали на ветках и щекотали хладом ноздри и щеки.
— Видать, водицу из такого ручья лучше не пить, — сказал молодой варн, пытаясь улыбнуться.
— То верно, — строго согласилась Любава. — Толкуют, что исток Арысь-Ручья глубоко под землей утрятан, в Черной Нави, и через него наружу исходит дыхание Ящера-Змия.
— Это того, который владыка подземных глубин? — удивился Рогдай. — Мне о нем толковал Турила. Он умеет Змея этого выкликать.
— Да, хозяина сокровенных чертогов. Он живет у корней Стар-дуба. На землю выползает редко, но за советом к нему порой обращаются вещие люди.
— Рысь тоже? — спросил Кандих.
— Тоже, — прищурилась девушка. — Она умеет с ним говорить.
— На каком же языке говорят с Ящером? — продолжал допытываться молодой варн.
— На змеином. Это язык всех посвященных, который простым людям недоступен. В стародавнюю пору жили на Белом Свете люди-змеи — мудрецы, владеющие таинством превращений. А потом ушли под землю, в Навьи Долины, оставив часть своих знаний волхвам из людских колен.
Кандих продолжал словно завороженный смотреть на сгущающийся пар.
— Будь осторожен, — предупредила его Любава. — Дыхание Ящера-Змия, истекающее в наш мир, нередко рождает причудливые образы, которые могут быть опасны.
Варн уже видел, что белесые сгустки, опадая на траву, оставляют на ней бугорки, которые спешат забиться в тень дерев. Они чем-то походили на неуклюжих существ с лягушачьими головами. А над ручьем, в клубящей дымке проступили очертания других созданий, подобных многокрылым собакам с когтистыми лапами, кружащимся в неистовом танце.
— Ну что, не оробели под землю сойти? — Любава с задором переводила взгляд с варна на Рогдая.
— Не робким родился, — промолвил Кандих. Рогдай промолчал.
— Тогда пошли.
Она спустилась с пригорка вдоль ручья и повела их мимо сросшихся ив, полоскающих склоненные ветви в затуманенных водах. Здесь различить что-либо стало совсем трудно.
Возле одной из кочек, каких было множество вокруг, княжна остановилась и топнула ножкой.
Рогдаю показалось, будто земля под ним заколыхалась. Любава вновь притопнула, но уже немного в другом месте — и вдруг часть кочки точно повернулась внутрь себя, обнажив темный провал.
— Теперь нам вниз, — сообщила девушка.
Отдав Кандиху факел, она ловко скользнула в лаз, потом протянула руку и приняла огонь обратно. За ней — правда, не столь ловко — спустились и Кандих с Рогдаем.
— Пригните головы, — велела Любава.
Мерянин наклонился и через несколько мгновений ощутил, что над головой его сомкнулся плотный свод, укрепленный широкими древесными корневищами. Вдруг он вздрогнул и напрягся всем телом. Почудилось, что впереди заблестела округлая чешуя непомерно большого существа. Видение пропало почти сразу, однако по спине юноши пробежал холодок.
Еще через несколько шагов темень разгнал свет нескольких огоньков. Это горели в ставцах на земле длинные лучины. На деревянном помосте очертились контуры длинного предмета, накрытого суконной тканью. Видимо, его Рогдай и принял за тело змея. Любава подошла к помосту и сдернула тяжелый полог.
В глаза ударили солнечные лучи. Приученый к молчанию в тиши лесов Рогдай сумел сдержать свои чувства, однако более порывистый варн от удивления присвистнул. При свете факелов в самом центре пещеры сверкала золотая ладья с изогнутыми носом и кормой, похожими на голову и хвост невиданной птицы.
Кандих подошел к ней и нежно прикоснулся к тонкому золотому борту.
— Как же она действует? — он поднял взор на княжну.
— Никак не действует, — с улыбкой отозвалась Любава.
— Что ты хочешь сказать?
— Вы, мужчины, все время хотите изобрести устройство, которое бы все за вас делало. Чтобы повернуть рычажок — и коса сама бы косила траву, плуг сам пахал землю, а ладья сама бы везла вас, куда пожелаете. Но так не бывает. Без человека ничто не действует. Ткацкий станок без ткачихи — просто деревянная рамка. Так и с Золотой Ладьей. Она способна помочь тому, кто желает спасти свой народ, кто готов говорить с богами и пришел к ней с чистыми помыслами. Однако для всех остальных — это всего лишь большой кусок золота, пусть и искуссно выделанный.
— И как она сюда попала? — удивился Кандих, разглядывая удивительное творение.
Размерами ладья была почти как настоящая, но из чистого, ослепительно блистающего золота. Как доставили сюда такую тяжесть, оставалось загадкой, разгадать которую было по плечу разве что Великому Ковану. Ее не могла перевезти ни одна, даже самая большая подвода. Ее не способны были вытянуть волоком самые выносливые кони, сколько бы их не впрягли в упряжь.
Любава покачала головой.
— Этого никто не знает. Отец нашел тайник случайно, вернее, ему поведала о нем Рысь. Но слух как-то вырвался наружу и пошел гулять по Белу Свету, как это обычно бывает. Мы очень надеемся, что укромность этого места сбережет Ладью от лихих глаз и рук… А еще на защиту Ящера-Змия уповаем. Здесь, под землей и земляные, и водные его служители обретаются, иные из них, как я слышала, могут погубить человека взглядом, другие — вызвать подземные ветра, отнимающие разум.
Когда выбрались на поверхность земли, Рогдай оглянулся и застыл в изумлении: малейшие признаки того, что где-то тут таится скрын с ладьей, бесследно исчезли.
По возвращении в терем дочерей Рыси мерянин совсем помрачнел. Он понимал, что Кандих, по-видимому, получил то, чего добивался. Выходило, что скоро он отправится в обратный путь, а значит, и ему, Рогдаю, придется уезжать вместе с ним. Это не могло не огорчать мерянина. Улучив подходящий момент, когда после трапезы в горнице он остался наедине с молодым варном, Рогдай заговорил.
