— Спасибо, — Эдик отхлебнул пива. — Расскажи, как у тебя дела. Признаюсь честно, такая неожиданная смена курса меня очень удивила.
— А что удивляться? Захотелось спокойствия, жизни без дежурств и нервотрепок. Не исключено, что параллельно с практикой займусь и научной работой. На досуге.
— Это-то ясно, но постоянное пребывание в морге… — Эдик вздохнул, давая понять, насколько тяжела для него сама мысль об этом.
— Можно подумать, что ты не врач! — слегка рассердился Данилов. — Что там особенного, тем более — в патологоанатомии? Вот провел я две недели в судебно-медицинском морге, так там набрался впечатлений, что да, то да. Но и к этому привыкаешь. Какие проблемы?
— Я не об этом, — Эдик положил вилку на тарелку. — Суть в том, что на «скорой» или в отделении мы так или иначе боремся со смертью. Я не хочу и не собираюсь произносить пафосные слова, я просто скажу, что лично для меня это очень важно. Я получаю удовольствие от каждой победы, пусть даже и небольшой. Я могу что-то изменить, сделать лучше…
Данилов смотрел на Эдика и видел себя прежнего.
— А у тебя, не обижайся, пожалуйста, улучшать уже нечего. Так ведь?
— С конкретным покойником — нечего, но для тех, кто придет лечиться вслед за ним, мы многое можем сделать, — возразил Данилов. — Мы изучаем, делаем выводы, указываем на ошибки… Мы помогаем ставить диагноз живым людям, в конце концов!
— Я понимаю и нисколько не отрицаю важности и нужности твоей специальности. Только… ну, как бы, фактор личного участия… нет, не фактор, а сознание… — Эдик окончательно запутался.
— Я тебя понял, — сказал Данилов. — Когда-то я сам думал также, но времена меняются.
— И еще одно — само присутствие смерти во всем, что тебя окружает, на мой взгляд, невыносимо.
— Ты ешь, а то остынет, — посоветовал Данилов. — А я пока скажу насчет присутствия смерти… Ты извини, конечно, но здесь тебя занесло. Смерть вообще присутствует во всем живом, потому что нет ничего вечного. Все мы смертны. И в морге столько же смерти, сколько и здесь.
По выражению лица Эдика было заметно, что он не согласен с Даниловым.
— Ты подожди… Знаешь, что страшно? Умирание. Сам процесс перехода из одного состояния в другое. И оно страшнее вдвойне, втройне, если ты ничего не можешь сделать. Вот это самое страшное — суетиться вокруг человека и видеть, чувствовать, как он умирает! В этом ужас смерти. В покойницкой, среди трупов, никакого ужаса нет. Ну — жили, ну — умерли, ничего не изменить, все там будем. Я доступно излагаю?
— Доступно, — согласился Эдик.
— Конечно, патологоанатом — излюбленный герой анекдотов и ужастиков, но это для непосвященных. Собственно говоря, что такое труп? Это биологический материал.
— Мертвый биологический материал.
— Да, неживой. Но что с того? Взятая из пальца кровь — такой же биологический материал, но, согласись, никто не находит в лаборатории чего-то ужасного.
Или находит?
— Нет, не находит, — Эдик, казалось, и сам был не рад, что заговорил об этом.
— А еще у моей специальности есть одно огромное преимущество, — Данилов поднял правую руку с торчащим вверх указательным пальцем. — И называется оно «возможность неспешного принятия решений».
На «скорой» или в анестезиологии о такой возможности быстро забываешь. А здесь я всегда могу уточнить неясности, свериться с атласом, и так далее…
И, принимая решение, я уже на все сто процентов уверен в его правильности. У меня нет сомнений, ты понимаешь?
— Вспомнился «Окончательный диагноз», — улыбнулся Эдик.
— Там другое, — отмахнулся Данилов. — Во-первых, это все же художественное, а не документальное произведение, а во-вторых, там суть не в диагнозе, а в противостоянии старого и нового, противостоянии старого опыта и новых достижений. На деле, если возникает подобная якобы неразрешимая ситуация, она сразу же выносится на обсуждение. Аргументированное обсуждение.
Вот здесь я вижу вот что, а там — вот что, и так далее…
А знаешь, как приятно решать и не ошибаться?
— Знаю, — Эдик отодвинул от себя пустую тарелку, удовлетворенно вздохнул и предложил:
— Еще по пиву?
— Конечно, — поддержал Данилов. — Только давай это допьем сначала.
Эдик поднял вверх руку, чтобы привлечь внимание официантки.
— И не тянет обратно? — недоверчиво прищурился он. — Ни за что не поверю.
— Не столько тянет, сколько вспоминается, — признался Данилов. — Годы из жизни не выкинешь. Часто сны снятся, иногда кошмары…
— Какие например? — оживился Эдик и сказал подошедшей официантке. — Два пива, пожалуйста, и соленых сушек.
— Рыбки не желаете? — предложила та.
— Нет, не желаем, — поспешил ответить Данилов.
Он не ел рыбу в подобных заведениях: себе дороже.
Рыба — продукт нежный, скоропортящийся.
Официантка кивнула и ушла.
— Вот например, приезжаю я на вызов, а ящик забыл на подстанции… Или попадаю в какой-то подъезд и никак не могу найти выхода… Обычная хрень, не заслуживающая внимания. Ты лучше расскажи, как там родная подстанция поживает?
— А что — Елена Сергеевна не рассказывает?
— Мы не любим говорить дома о работе, — Данилов не стал добавлять «в последнее время». — Тем более что у нее свой взгляд и свои впечатления, а у меня — свои. Разумеется, твои впечатления я до нее не доведу.
— Мог бы и не предупреждать, — скривился Эдик.
Официантка принесла пиво и тарелочку с сушками.
— На всякий случай, — улыбнулся Данилов. — Так как вы без меня живете?
— Хуже стало, — вздохнул Эдик, отпивая из своей. — Многие свалили, пришел новый народ, как на подбор, неприятный. И не потому, что приезжие, а потому что какие-то злые. Работа их достает, денег им не хватает, все вокруг уроды — и врачи с фельдшерами, и больные… Только и гонят негатив, утром в столовку войти противно. Можно подумать, кто-то их силой пихал в «скорую». И тупые все. На словах — корифеи, а на аритмии или коме сразу же теряются. Представляю, каково Елене Сергеевне с ними…
— За нее не волнуйся, — обнадежил Данилов. — Она справится.
— Я верю, — кивнул Эдик. — Недаром ее новый директор региона так ценит.
«Директор региона», официально именующийся «директором регионального объединения», руководит несколькими подстанциями столичной «скорой помощи», а одной из них обычно по совместительству и заведует. О том, что у Елены сменилось непосредственное начальство, Данилов ничего не знал, но не пожелал обнаруживать свое неведение перед Эдиком. Вместо этого сказал, провоцируя собеседника развить тему дальше:
— Новые директора всех поначалу ценят.
— Не скажи, — покачал головой Эдик. — Она у него на особом счету, а наша подстанция — лучшая в зоне. Опять же — уезжал на какую-то конференцию в Екатеринбург, так Елену Сергеевну вместо себя оставил. Исполняющей обязанности. И посоветоваться приезжает то и дело, мы все уже привыкли к тому, что Калинин может появиться в любую минуту…
Поведение неведомого Калинина совершенно не радовало Данилова. Хорошо, пусть отличает Елену среди прочих заведующих, она и впрямь этого достойна. Пусть оставляет ее исполнять обязанности на время своего отсутствия. Но постоянные приезды «для посоветоваться» настораживали и заставляли задуматься. Где это видано, чтобы начальник приезжал к подчиненному за советом? Данилов хорошо знал, как рьяно соблюдается иерархия на «скорой помощи». Начальство не ездит советоваться — оно звонит, а при необходимости личного разговора вызывает к себе. Частые визиты руководства могут быть объяснены только желанием поймать заведующего, как говорится, «на горячем», найти какие-то недостатки в работе. Этот вариант отпадал. Значит, между ними было нечто большее…
— А Калинин сам с какой подстанции? — словно невзначай спросил Данилов. — Вроде был такой в БИТах на двадцатой, толстый и рыжий.
— Он из Балашихи, — ответил Эдик. — Начал карьеру в области, а затем перешел в Москву. И не толстый он — примерно твоей комплекции. Блондин. Знаешь, на кого смахивает? На Константина Хабенского, только нос покороче.
«Здорово! — восхитился Данилов, чувствуя, как невидимые тиски сдавливают его голову. — Самое то для служебного романа». Он сделал два больших глотка пива, взял с тарелочки сушку и стал крутить ее в пальцах.
— Тяжело быть директором региона, — словно про себя сказал Данилов. — Дерганая работа, ответственность большая… Ни дома, ни семьи — только работа.
— Так это про нашего Анатоль Сергеича, — поддержал Эдик. — Он холостой. Видимо, так был занят карьерой, что на другие дела времени не оставалось. Но зато — результат. Мужику и сорока нет, а он уже директор региона. А при такой активности лет через пять и в главврачи выбьется. Елена Сергеевна очень правильно за него держится.
Владимиру так сильно захотелось врезать Эдику по физиономии тяжелой пивной кружкой, что он поспешил убрать руки под стол. Голова заболела еще сильнее.
