Лирс упорно молчал, пока Веся входила в кабинет, нарочно не прикрыв за собой дверь, пока устраивалась за столом и писала письмо. Не проронил ни слова, и пока куница отправляла записку Филитию, которого выбрали советником князя от Антаили на случай отсутствия Саргенса. Послав краткую просьбу магу прийти, на большее у нее не хватало сил, Веся резко подняла взгляд, намереваясь всерьез отчитать братца, и замерла как от удара, натренированным взглядом лучницы выхватив на лице Лирса главное, влажное пятно от слезинки.
Веся давно знала цену таким слезам, сама иногда плакала вот так, крепко стиснув зубы, чтоб не выдать себя нечаянным всхлипом. И по себе знала, без бурных рыданий и гримас, стараясь не привлечь ничьего внимания, человек может терзаться лишь очень личной болью или обидой. Такой, какими люди никогда не делятся ни с друзьями, ни с родичами. Разве со случайным попутчиком на барке, или умирающим пациентом, которого уже и не знаешь, чем отвлечь от боли.
– Лирс…
– Мне просто пыль в глаз попала, – отвернулся он, рукавом стирая следы постыдной слабости.
– Лирсет, – мягко повторила Веся, и сказала вовсе не то, что собиралась минуту назад, – Ты очень хороший, просто замечательный. И воин надежный и брат верный. Но особого опыта в обращении с желающими выйти замуж куницами не имеешь! Да и чародеи, которые просидели по многу лет взаперти, тоже не имеют! Потому мы и заперли этих девиц. Они ведь никакой надежды на мужей не имели, тем более, таких завидных, как ты! И если я отойду в сторонку, выпущу всё это сватовство из рук, ты уже через день наденешь свой браслет самой ушлой из них! Нет, я не говорю, что они плохие или злые! Но выбирать они сейчас будут рассудком, а не сердцем! А просто развлечься с ними не выйдет, куницы – не лисички! Тем более сироты, у которых чистота – единственное приданое! Пойми, тебе будет очень больно, если через некоторое время после свадьбы ты обнаружишь… что жена тебя совершенно не любит, зато любит получать в подарки драгоценности и развлекаться! Но еще больнее будет, когда она влюбится в другого, а это обязательно случится, женщины просто не умеют жить без любви!
– Может ты и права… – обдумав слова Веси, неохотно пробормотал Лирс через несколько минут, – но мне так надоело… быть последним пирожком!
– Лирс, – княгиня встала с места, принесла из поставца кувшин с квасом и кружки, разлила питье и присела на ближайшее кресло, – держи квасок, на меду и изюме. И умоляю, объясни мне, бестолковой, про пирожок… обещаю, никому не проговорюсь.
– Забудь… – отказался Лирсет, забирая кружку, и некоторое время они молча пили квас, думая каждый о своем.
– Жаль… – вздохнула Веся убедившись, наконец, что просто так княжич ей ничего не расскажет. Значит придется уламывать, – я думала мы друзья… всё как на духу тебе сказала. И даже помочь хотела…
– Веся… ну зачем тебе это?
– Я же теперь княгиня, как ты не понимаешь! Мне ведь отныне придется вместе с Берестом много лет судить и разбирать чужие деяния и обиды, и чем больше я буду понимать… отчего люди совершают разные поступки, тем праведнее будет наше решенье. Вот мои матери очень много знают, и хорошо понимают людей, а недавно сделали ошибку. И я уже всё написала им в письме, этим я смогу отблагодарить родителей за заботу.
– Тебе с родителями повезло. Я видел… как они стояли за твоей спиной, матери и отец. И у всех такие решительные лица… а ведь Илстрем нам настрого запретил приносить Радмиру какие-либо клятвы.
– Я догадалась… но позже. Когда вы меня в отряд брали по крови. Спасибо, Лирс. А теперь всё же объясни про пирожок?
– Ну и лукава ты… да это просто. Вот когда есть куча пирожков и все выбирают… и каждый берет самый пышный и румяный. А в конце остается самый помятый… кривобокий и пригорелый. Вот так и с девушками. Куда бы мы не приезжали, на праздник в Ставин, в трактир или в гости, или в Серое гнездо, девушки всегда сразу вешались на Дарса и брата. Потом замечали Береста и Анса. А меня всегда выбирали последнего… Вот и хотел хоть раз выбрать девушку сам, не ожидая, пока останутся такие же последние пирожки.
– Ты отчасти прав… и я постараюсь что-нибудь придумать, чтоб у нас на вечерних посиделках не было таких выборов.
– А Влана? Куда ты её дела? – Желтоватые глаза Лирсета смотрели с такой надеждой, что Веся сдалась.
– Никуда не девала. Она теперь помогает Терсии. Мы специально искали девушку, которая умеет нянчится с младенцами, – кротко поведала она Лирсу.
А дальше пусть думает сам, что она имела в виду. И даже если помчится сейчас в комнаты прадеда и начнет осаждать одарённую, ничего страшного не произойдет. Влана вовсе не бедная сиротка и вряд ли станет в первый же день хватать браслет Лирса.
– Спасибо, – расцвёл счастливой улыбкой княжич и рванул к двери. Но почти добежав, остановился и таинственным шёпотом доложил, – Она одарённая. И умеет делать страшный морок… лицо превращается в волчью морду!
Дверь хлопнула, и шаги Лирса стихли вдали а Веся всё сидела, осознавая услышанное. Морок, превращающий внешность человека в подобие волка или медведя обычно делали только те из одарённых, кто не желал вступить в цитадель и жил где-нибудь в глуши, в лесах, скалах или на болотах. И кликали их в народе колдунами. Вот теперь интересно бы узнать поточнее… кем же всё-таки была бабка Вланы?
А еще интереснее, насколько сильна в колдовстве сама гостья, а в том, что она колдунья, сомнений у Веси больше не осталось. Понятно было теперь и откуда у девчонки столько амулетов, и почему все они такие странные. Отшельники тайком скупали в лавках чародеев обычные охранки и сами колдовали над ними, усиливая известными только им способами.
– Веся!
– Просыпайся!
– Эвеста!
– Усыплю, – мрачно пообещала куница, выползая из-под одеяла и набрасывая на себя легкое платье.
Зевая, и мельком поглядывая в зеркало, княгиня доплелась до двери, на ходу закалывая на затылке растрепавшиеся за ночь косы.
– Пожар? – спросила с надеждой, щелкнув засовом и обнаружив за распахнувшейся створкой сердито насупившихся Ансерта с Ранзом.
– Хуже, – великан тараном втиснулся в дверь, подхватил невестку и оттащил на диван, потом плюхнулся напротив неё в кресло, – рассказывай.
– Ну, уж нет, – возмутилась окончательно проснувшаяся куница, – это вы мне объясните, почему разбудили спозаранку и ведете себя как вепри из самой дальней деревушки? А если ничего не горит, и никто не умирает, я сначала должна привести себя в надлежащий вид. И не спорьте!
Княгиня резко встала с дивана и покинула гостиную с самым решительным видом, точно зная, дальше спорить эти двое не решатся. Хотя она догадывалась, какие новости могли так разъярить братцев, но предпочитала выслушать всё в подробностях, прежде чем пускаться в объяснения. И вот это Весю начинало настораживать, бесконечные нападки на неё братьев. Почему-то никто не спорил с её собственными матерьми и не таскал их, как щенка, призывая к ответу. Да и спорить с Илстремом княжичи тоже не осмеливались. Впрочем, не всегда. Помнит она, каким макаром уезжали они из гнезда, не желая подчиниться воле князя, не желавшего отступить от собственноручно заведенных правил и лично подписанных указов.
