— О, то там, то здесь.
— Ты вернёшься завтра?
Наоми медленно подлетела к нему.
— Честное слово, вампир, — взмахом руки она откинула волосы со лба мужчины и заглянула ему в глаза, — если ты и дальше будешь таким же очаровательным, как сейчас, как я смогу удержаться от соблазна? — обронила Наоми и исчезла.
И, конечно же, она собиралась вернуться. Потому что просто не могла ничего с собой поделать.
Неожиданно Конрад осознал, что улыбается.
Глава 18
— Ну вот, а мы так хорошо ладили… — пробормотала Наоми, что лишь ещё больше разозлило Конрада. Последние три дня путь вампира к выздоровлению не был простым и гладким, скорее весьма извилистым, с крутыми поворотами, на которых его бесчисленное количество раз заносило назад.
Сейчас они как раз были в состоянии одного из таких вот откатов.
— Наоми, поклянись, что добудешь для меня этот ключ! — требовал Конрад, расхаживая с угрожающим видом перед девушкой, сидящей на кушетке у окна. — Сегодня вечером мои братья уж точно появятся.
Вампиры должны были вернуться ещё день назад, но почему-то задерживались.
— Я же сказала тебе, что не хочу это даже обсуждать, — возразила Наоми. По правде говоря, она даже думать об этом не хотела. Мёрдок считал, что состояние Конрада снова ухудшится, если поторопиться с его освобождением. И Наоми по-прежнему опасалась, что он впадёт в ярость и набросится на братьев, если те попадут ему под горячую руку.
Едва Наоми готова была дать слабину, ей стоило лишь напомнить себе, как всего неполные две недели назад Конрад плевал кровью в лицо братьям, и её решимость тут же укреплялась. Братья разыскивали Конрада несколько веков, так что Наоми не желала оказаться безмозглым призраком, которому втемяшилось освободить вампира, едва он пошёл на поправку.
Прятать от него ключ было рискованно — девушка прекрасно представляла себе бешенство, в которое придёт Конрад, если узнает, что ключ всё это время был у неё. Однако Наоми не хотела, чтобы он зациклился на этом, особенно сейчас, когда его состояние медленно, но верно улучшалось. Если бы Конрад прознал, что у неё есть ключ, это стало бы навязчивой идеей вампира, и он угрозами заставил бы его отдать.
Наоми не лгала ему, просто избегала этой темы. Однако она понимала, что если Росу станет известно, что средство к его освобождению давным-давно лежит в одной из её комнатных туфель в потайной студии, вампир захочет её просто убить…
Конрад перестал мерить комнату шагами.
— Я знаю, тебе мои братья кажутся героями, но если моё состояние не улучшится, они убьют меня, Наоми.
Наоми не верила в это, но знала, что переубедить Конрада не сможет.
— Ты думаешь, я допущу, чтобы в этих стенах тебе кто-нибудь навредил?
Любого, кто попытается убить её вампира, она вышвырнет в болота дельты pour les alligators[66].
— Ты не понимаешь, что поставлено на карту! — огрызнулся он, едва не срываясь на крик. — Если ты не расслышала, они решительно настроены «положить конец моим страданиям» — мускул задёргался на щеке вампира, что было верным признаком надвигающегося приступа ярости.
К сожалению, эти приступы продолжали случаться. Такой мужчина, как Конрад, просто не мог находиться взаперти. Вампира постоянно угнетало чувство собственного бессилия, и при этом ему всё ещё трудно было управлять своей агрессией.
Порой Рос был подобен бочонку с порохом, который мог в любой момент взорваться. Однако свирепость Конрада была столь неподдельной и искренней! Наоми помнила Луиса двуличным и преисполненным обмана. Ярость же Конрада клокотала в нём в первозданном виде и без прикрас. Этот мужчина не скрывал то, чем являлся.
Впрочем, это вовсе не значило, что Наоми собиралась смиренно терпеть его поведение, если оно оскорбляло её. Однажды она прочла статью о том, как следует устанавливать границы в общении с другими людьми. Если кто-либо ведёт себя недопустимым образом, не следует поощрять подобное поведение, нужно просто игнорировать таких людей. Когда Конрад становился невыносим, Наоми разворачивалась и покидала его, что, по правде говоря, имело прискорбный результат, потому что он лишь ещё больше злился.
Совладав со своим нравом и успокоившись, вампир обычно отправлялся на её поиски и находил Наоми в её излюбленной беседке-фолли или в заросшем саду. Глядя куда угодно, только не в лицо девушки, он, как правило, протягивал руку и резко ронял что-нибудь вроде: «Пошли» или «Не надо убегать…»
— Чёрт побери, Наоми! Почему ты не можешь сделать это для меня? — рявкнул Конрад и в очередной раз ударил кулаком об стену её дома. Терпение Наоми лопнуло.
— Я сотню раз просила тебя не ломать мой дом, Конрад, — произнесла она самым спокойным голосом, на который была только способна. — Может быть, мой дом и выглядит не бог весть как, но это всё, что у меня есть. И если ты не в состоянии относиться уважительно к тому, чего я хочу, я в таком случае не желаю быть рядом с тобой.
И, чтобы он не смог последовать за ней, Наоми телепортировалась в буйно разросшийся сад прямо под палящие лучи полуденного солнца. Оттуда, паря в воздухе над извилистыми запущенными и заросшими травой дорожками, она полетела на берег в свою беседку.
Чем ближе был берег, тем отчётливее Наоми слышала, как под водной гладью сновали обитатели дельты. Они тоже чувствовали её приближение. Почему другие так не могли? Почему лишь Конрад et les animaux[67] были способные её чувствовать и видеть?
Каждый раз, когда Конрад пытался обуздать свой нрав, он устремлялся именно сюда и ходил из стороны в сторону, пока не успокаивался. У Наоми защемило в груди, когда она остановилась взглядом на протоптанной ногами мужчины дорожке вдоль берега, вокруг торчащих из земли корней кипариса.
«Что же мне с ним делать?»
Он так старался. И достиг значительных результатов.
Она подсмотрела однажды, как Конрад нашёл тряпку и попытался с её помощью начистить до блеска свои ботинки, словно солдат, которым он когда-то был. Вампир ежедневно принимал душ, чистил зубы и брился. Ну, возможно, брился он раз в два дня, но ей нравилась лёгкая щетина. Каждый день на закате Наоми, борясь с отвращением, приносила ему кружку крови, из той, что оставили братья. И Конрад выпивал её, потому что его хозяйке это стоило таких очевидных усилий. Постепенно цвет кожи вампира значительно улучшился, а мускулы налились ещё больше.
И по мере того, как он шёл на поправку, они говорили друг с другом всё больше и больше, оба отчаянно нуждаясь в общении. Часто они теряли нить рассуждений, перепрыгивая то назад, то вперёд, но отлично понимали друг друга, словно их мысли каким-то непостижимым образом были абсолютно схожими. Наоми как-то сказала ему:
