— Да, мне понятно, большое спасибо…
Да… Васильков… и мужик ты никудышный, и птица плохая… Зато китайский явно продвинулся… она наверняка удивится, как ловко он поговорил со стариком, совершенно без помощи… только тема уж больно… это он не расскажет, конечно… так, болтали о том, о сем, о театре… О, вот и Юнь-цяо нашлась…
Когда внучка подавала им чай, Васильков уже высказал ей комплименты — и про наряды, и про то, как играла. Он и правда был удивлен — девушка сильно похорошела, прямо не узнать… Похудела, это само собой… дело не в этом. Юнь-цяо вдруг по-женски оформилась, все было красиво: и плавная неторопливость походки, и новая прическа, и лицо… лицо — вот что главное! Юньцяо будто сменила кожу, как будто сбросила свою старую негодную кожу, серовато-угреватую… особенно изрытую на лбу… юношеская страсть давить прыщи была и у него, хорошо что мать за этим следила… а то бы на всю жизнь себя изуродовал. Да… такое неожиданное преображение внучки Сяо его поразило… Свой лоб она всегда прикрывала челкой, а тут — волосы убраны, гладко зачесаны назад, чистый высокий лоб… от шрамов и следа не осталось. Видать, не обошлось без деда… он ведь травник, наверняка потрудился над внучкой…
Васильков наблюдал за девушкой, да… небо и земля. Юнь-цяо принесла большую чашу и полотенца, оставив все это на столике, стала расправлять смятые стариком подушки… Она была в серебристо-сером ципао, как все же великолепно придумано это традиционное платье… облегает фигуру, но всегда подчеркивает только достоинства, а мелкие недостатки даже скрывает… это точно, ципао украшает любых женщин, даже толстух… и хорошо, что оно опять входит в моду… нельзя же всю жизнь ходить в бесформенных робах… у нас даже при Сталине такого не было, наоборот… Но фигура Юнь-цяо теперь просто великолепна, какие там недостатки… в высоких разрезах ципао мелькали стройные ноги девушки, и он ведь хорошо помнит — раньше икры были почти неразвиты, ноги толстоваты… невероятно. Нога просматривалась от середины бедра, прямо-таки точеная ножка танцовщицы… Теперь Юнь-цяо собирала разбросанные по комнате музыкальные инструменты, любит старик это дело — подудеть в какой-нибудь хитрый рожок, или свиснуть в дудку, или неожиданно ударить по висящей в углу тарелке… сегодня извлекал звуки из медного таза… Юнь-цяо улыбается ему… а, ну да, конечно… прислонившись к стене, он чуть не раздавил многоствольную флейту. Глупо все время молчать… надо что-то сказать… Например, сказать, как ей подходит этот серый цвет… а как это… можно так: «серый вам очень к лицу», это он сможет… так, «серый» будет «хуйсэдэ»…
Васильков почувствовал неладное… да уж, похоже, он слишком расслабился… следил взглядом за соблазнительной девушкой, думал, что все под контролем… но это слово… черт, оказалось весьма коварным, произнеся про себя «хуйсэдэ», он ощутил такой прилив возбуждения, что… а плащ остался в зрительном зале… как же он теперь встанет? И где так долго носит старика, заснул он там, что ли? Боже мой… Юнь-цяо присаживается рядом с ним… что это… притрагивается рукой к его восставшему члену… она улыбается, расстегивает свои перламутровые пуговицы… она в своем уме, или… о боже, это невыносимо, надо… она сбрасывает ципао, она совсем обнаженная! Так вот что задумал старый сводник, сейчас же надо сказать ей… но зачем… почему она так близко… невозможно… что за странное… как будто окунули в горячую ванну в одежде… он не должен… какая у нее свежая грудь, кожа… его пальцы скользят, как по шелку… но это же… что она… что она делает… как это может быть… о-о-о… чтобы ртом…
* * *
Только что посмотрела английский документальный фильм про королевство Мустанг в Непале, жаль, что не с начала.
Там находится несколько храмов и монастырей (они даже древнее, чем в Тибете), фрески которых нуждаются в реставрации. И вот король Мустанга, получив благословение далай-ламы, пригласил самых лучших европейских специалистов, чтобы те привели их в порядок. Тут и возник конфликт: реставраторы считают, что фрески не надо полностью восстанавливать, то есть закрашивать трещины и обновлять краски. Обсыпавшиеся части фресок они просто покрыли белилами и черным контуром дорисовали лица и фигуры богов, очень схематично, а трещины в стенах укрепили и тоже оставили. Нам, говорят, реставраторская этика не позволяет их трогать, коллеги не поймут. Фрески, мол, принадлежат своему времени, что мы их, акриловыми красками должны раскрашивать? А король Мустанга пытается им объяснить, что для его народа эти фрески — не искусство, а образ жизни, и поэтому должны хорошо выглядеть, оставить так — с трещинами, с подтеками, — значит оскорбить божества. А реставраторы недоумевают — как можно посягать на древнейший культурный слой? Тогда приходят буддийские монахи и верховные ламы и тоже проводят беседу с реставраторами — мол, тело человека тоже ведь со временем того… и душа обретает новое тело, вот и фрески надо обновить, чего ж цепляться за старое? Надо, чтоб было красиво. Всегда эти фрески разрушались, и всегда люди их восстанавливали… А реставраторам по фигу весь этот буддизм, они же профессионалы и стоят на своем: культурным вандализмом заниматься не имеем права — хотите, сами закрашивайте, если сможете. Король Мустанга уже чуть не плачет, подбородок трясется у старика, прямо жалко. Вы что, говорит, даже не закроете эти трещины? Они же прямо по лицам проходят, как шрамы! А те не понимают — они же все пропитали растворами, шрамы укрепили и замазали темной краской, чтоб не сильно бросались в глаза, чего же еще? Так и не нашли стороны общий язык, и отсутствующие части богов придется раскрашивать местным умельцам. Непонятно даже, на чьей стороне автор фильма, скорее всего, на «мустанговской», очень уж гнусно выглядят реставраторы… хотя не факт. Но благородные лица жителей королевства, их сдержанность и терпеливая логика так явно контрастируют с возмущенными возгласами вредных прыщавых реставраторов, что авторская позиция и не требуется. Меня этот фильм чем-то поразил, пока не пойму даже… Лицами. На улице не встретишь «мустанговцев» (или мустангцев?), зато «реставраторов» хоть отбавляй. И еще тот факт, что в королевстве живет всего несколько тысяч человек, и окружают его высочайшие вершины мира, один Эверест чего стоит. Добраться туда можно только пешком — несколько дней пути через семь горных перевалов и глубоких ущелий, и еще речные переправы. Местные ламы охраняют тайну древнего манускрипта, в котором есть указание на приход Будды. И вот получается, что тупые европейцы, проделав весь этот путь, пытались навязать им свои представления о культуре…
