– Э-э, не гони лошадей. Никуда бы я не пошел, – громко возразил Копоть. – Еще чего не хватало. Мусора – мои враги навеки. Ты – единственное исключение. Да и не вышло бы ничего у нас, случись такое. Преступники – народ живучий. Избавишься от десяти – вырастет двадцать. Так что давай эти нездоровые фантазии оставь для себя.
Забыв за разговорами о времени, они незаметно подошли к окраине города. Невдалеке, в пятидесяти метрах от трассы, светился яркими огнями ночной ресторан.
– Заглянем? – подмигнул Колян. – Я проставляюсь.
Павел пожал плечами, и они зашли внутрь.
* * *
– Значит, так, повторяю еще раз. Делаем все быстро, без криков и шума. Подозреваемый находится внутри. Поступил сигнал, что начальник ОВД организовал нападение на вора в законе по кличке Индус с целью завладения воровским общаком. Деньги должны находиться сейчас у него.
Анкудов, руководивший операцией обыска, давал последний инструктаж группе захвата, одновременно косясь на дом Гандыбина. Там все было тихо. Хозяин мирно спал, не подозревая, что его сейчас ждет.
По сигналу полицейские выбили замок на воротах и через несколько секунд уже были в доме, рассыпались по комнатам и взбегали по лестнице.
Истерично завыла охранная сигнализация. На участке вокруг дома рассредоточились спецназовцы в черных масках. Со стороны близлежащих особняков послышался лай собак. Несколько полицейских уже осматривали найденный на клумбе газовый баллон. Анкудов вызывал по телефону экспертов.
Номер баллона сходился с номером того, который принадлежал Индусу. Полицейские открутили дно: внутри оказалась труха от баксов. Кроме этого, Анкудов по дороге сюда вызвал полицейских, которые обыскивали дом Индуса по приказу Гандыбина. Санкции на это у подполковника, конечно же, не было. Свидетельства его подопечных в обмен на смягчение наказания выбить будет нетрудно.
Гандыбин проснулся от того, что с него кто-то сорвал одеяло. Из соседней комнаты послышался возмущенный крик Тамары.
– Что происходит? – спросонья закричал он.
– Обыск, товарищ, подполковник, – сухо ответил вошедший в комнату Анкудов. – По словам моего информатора, у вас дома спрятан воровской общак, находившийся у покойного вора в законе по кличке Индус.
– У тебя ордер хоть есть? – зло спросил Гандыбин, остервенело пытающийся высвободиться из рук нескольких спецназовцев.
– А как же, – опер продемонстрировал бывшему начальнику документ. – Комиссия МВД, расследующая твои фокусы, очень живо заинтересовалась видеофайлами и папочкой с документами, которые я им показал.
– Сука! Мы же договорились! Ты же мне лично все принес, – неистовствовал подполковник.
– А кто мне запрещал сделать копии? Никто, – пожал плечами Анкудов и скомандовал: – Уводите.
Подполковнику защелкнули на запястьях наручники. После чего позволили натянуть штаны, набросить на плечи пиджак и, посадив в машину, увезли в СИЗО.
Анкудов, довольный собой, подошел к комнате Тамары, дверь была приоткрыта. Девушка была в шоке и не понимала, что происходит. Вокруг была куча вооруженных людей. Она сидела на кровати, кутаясь в плед.
– Павел, что случилось? Почему здесь эти люди? Где отец?
– Тома, успокойся. Твой отец арестован. Ты должна была быть к этому готова.
– Но за что его?
– Скажем так: вместо того, чтобы раскрывать преступления, он их совершал.
– Не понимаю. Это ты о чем?
– Помнишь те выстрелы, которые ты слышала в «Парадизе»?
Тамара молча кивнула, внимательно смотря на Анкудова.
– Так вот. Тогда в фитнес-клубе убили человека. И не кто-нибудь, а Валерий Лаврецкий.
У девушки от изумления расширились глаза.
– Этот подонок? Убил? Впрочем, что еще от такого мерзавца ожидать. А папа собирался отдать меня ему в жены.
– Твой папа «отмазал» его от тюрьмы. Подчистил улики. Выбил признательные показания у двух ни в чем не повинных бездомных…
– Хватит, – холодно сказала Тамара и, плотнее закутавшись пледом, отвернулась. – Хватит! Я не хочу больше слушать это все.
– Если хочешь, если тебе страшно ночевать одной, можешь поехать сейчас со мной.
– Нет, я останусь здесь.
Тамара вдруг осознала, что и она, хоть невольно, но причастна ко всем мерзостям, творимым ее отчимом. Этот дом, сад, претенциозные статуи, машины, которыми она пользовалась, сережки-колечки, которыми он ее задаривал… Ведь не за полицейскую зарплату же, в самом деле? Боже, какой стыд! Девушке захотелось бросить все и уйти из этого проклятого дома в чем мать родила. Вместо этого она кивнула на расхаживавших по дому полицейских.
– Долго они еще тут будут топтаться?
– Нет. Мы уходим уже, – сказал Анкудов Тамаре, после чего крикнул всем: – Так, сворачиваемся. Операция закончена.
Опер подошел к девушке и взял ее руку в ладони.
– Извините, что вас напугали. Можно я вам позвоню на днях?
– Да не стоит извиняться. Это ваша работа, – Тамара грустно посмотрела на мента. – Звоните, конечно. А лучше приходите на выставку.
– Спасибо. Обязательно, – Анкудов нежно посмотрел ей в глаза, развернулся и побежал к машине.
Через десять минут дом опустел. Тамара села за стол на кухне, налила виски. У нее перед глазами, словно кино на экране, прокрутилась вся история отношений с отчимом. Сначала – любящий, ни в чем не отказывающий папа, который водил ее за ручку в садик. Катал в парке на каруселях, баловал мороженым, покупал все игрушки, какие она хотела. Поддерживал в трудную минуту, когда все друзья отворачивались. Потом – строгий отец, контролирующий каждый шаг. Огрубевший после смерти мамы, ревнующий дочь к каждому ее новому ухажеру. Запирающий в комнате в наказание за поздние возвращения домой. «Я тебя люблю. Я тебя оберегаю», – любил он повторять. И в конце концов – жалкий лицемер, пытающийся повыгоднее продать дочку, отдать ее в лапы подонка. Как можно так опуститься, чтобы настаивать на свадьбе единственного чада с убийцей и наркоманом? Это уже не любовь. Это предательство. Низкое, подлое предательство. После такого нетрудно поверить, что и из детдома он ее брал ради банального решения квартирного вопроса.
* * *
Анкудов с Копотем сидели в том же баре, где совсем недавно впервые встретились после стольких лет. За тем же столиком, где с их устного договора и началась вся эта эпопея с местью, кражами, погонями, поиском общака. Перед ними стояла початая бутылка коньяка.
– Ну, что, дружище, не ожидал, что у нас все получится?
– Если честно, то не очень. Правда, и выбора у меня особо не было. Или пан, или пропал. Спасибо, Колян, – Павел пожал Копотю руку и поднял стопку. – Давай за нас! И за удачу!
Они выпили и закусили.
– Единственное, с чем мы еще не разобрались, это наши любовные дела, – посмотрел Анкудов на друга. – Что будем делать? Сегодня у Тамары открывается выставка. Кто первый подойдет?
– Пусть, как всегда, – решит монета? – спросил Копоть.
Анкудов молча достал из кармана копейку.
– Орел, – слегка помедлив, сказал Копоть.
Павел слегка подбросил ее над столом. Монета со звоном ударилась о поверхность, откатилась к краю и остановилась на ребре.
– Что ж. Ничья. Пусть, значит, решает сама, – резюмировал Копоть.
Глава 18
В городской библиотеке на выставку молодой художницы Тамары Гандыбиной публика собралась самая разнообразная. Отец девушки не поскупился на масштабную рекламу – еще за месяц до открытия афишами был оклеен весь город. Подполковник очень хотел, чтобы на каждой красовалось лицо дочери, но она упрямо отказывалась. Цветные плакаты, напечатанные полиграфической фирмой Гандыбину в качестве «презента», содержали только репродукцию полотна «Рождение Афродиты». Тамара вполне резонно считала, что быть узнаваемой на каждом углу – сомнительная радость. Максимум, на что смог ее в самом начале уговорить отец, – это сняться в передаче про местных художников. Тамара посчитала, что это будет разумным компромиссом – все равно такие программы мало кто смотрит. Разве что сами участники, их друзья, недоброжелатели и родня.
В день открытия в библиотеке был выходной день. Гандыбин специально договорился с директором, так как не хотел, чтобы вокруг ошивалась случайная публика. Как-никак, в конце предполагался фуршет для гостей. В отдельном зале были накрыты столы со спиртным, соками и легкими закусками в изящных вазочках. О фуршете никому не сообщалось. Тамара сказала только самым близким подругам, что можно будет хорошо погулять, мол, отец по такому поводу расщедрился как никогда.
Публики собралось очень много. В обычной ситуации сюда пришло бы максимум человек пятьдесят, даже при такой рекламе. Однако события последних дней разожгли к семье арестованного подполковника нешуточный интерес. У входа толпилось внушительное количество людей. Всем хотелось посмотреть, что это за дочка у «оборотня в погонах», о котором шумит вся пресса и телевидение. В фойе несколько операторов, установив камеры, скучающе рассматривали развешанные по стенам портреты классиков литературы.
