один прекрасный день исчез без следа, но я была рядом столько, сколько смогла, – заверила его мать девочки. – Однако моя дочь по своей воле удалила меня.
Ваннини утверждала обратное. Но Джербер не стал озвучивать мнение домоправительницы.
– Как такое возможно, чтобы Эва исключила вас из своей жизни? – спросил он; доводы матери ему казались невероятными.
– Вы считаете, что проблема Эвы только в агорафобии? – спросила та вместо ответа. – Годовалая, она просыпалась каждую ночь, кричала, плакала, и ее было никак не утешить.
– Pavor nocturnes, или ночной страх, подобная разновидность сомнамбулизма часто встречается у детей такого возраста, – возразил Джербер, не вдаваясь в подробности по поводу данного типа парасомнии.
– Вот и врачи нас тоже уверяли, но они говорили также, что приступы длятся самое большее тридцать минут: те, при которых присутствовала я, не заканчивались до самой зари, когда Эва, обессиленная, засыпала в моих объятиях… Что-то пугало ее во сне.
По тону Беатриче Джербер догадался, что это только начало.
– Эва не говорила до пяти лет, но в четыре года уже умела писать. Представляете? Исписывала лист за листом именами и фамилиями. Незнакомые женщины и мужчины, которых она нигде не могла встретить. Даже нет уверенности, что они существуют. Но откуда она брала все эти списки?
Психолог тоже не мог себе этого объяснить, ему и верилось с трудом. Но не мог отрицать, что тревога его возрастает.
– Возможно, вы заметили, как искусно Эва рисует портреты.
– Заметил, – признал Джербер, вспомнив рисунок, на котором они с Майей держались за руки.
– Однажды Эва нарисовала портрет и показала нам с отцом. Вот почему мой бывший муж больше не хотел и слышать о дочери.
– Не понимаю, – сказал Джербер.
– Это был портрет сестренки, которую муж потерял, когда был маленьким. Только вот Эва ее никогда не видела, даже на фотографии.
Психолог не был расположен верить в такую чудовищную небылицу.
Беатриче Онельи Кателани по его молчанию догадалась об этом.
– Если вернуться к вашему вопросу – как возможно такое, чтобы моя дочь по собственной воле удалила меня, я могу вам сказать с чистой совестью, что Эва прекрасно обходится без меня и без своего отца. Да и в вас не нуждается, доктор Джербер. Поскольку с самого своего появления на свет она окружена совсем другими персонами.
Слово «персоны» чуть не рассмешило доктора, но он сдержался.
– Стало быть, я должен сделать вывод, что и эта история с воображаемым другом…
– Да, – перебила его женщина. – Поэтому, доктор, я не вернусь в Сан-Джиминьяно, пока все не закончится.
Он говорит, что покажется, когда настанет нужный момент.
– Это смешно, – вырвалось у Джербера. Тем временем тени завладели домом в Порто-Эрколе, и ветер с моря сотрясал ставни. Вилла его детства была наихудшим местом, чтобы выслушивать подобные речи. Но он не позволит себя переубедить. – Простите, но я не готов вам верить, – резко отозвался он.
– Тогда спросите у Майи…
При чем тут финская девушка?
– С какой стати студентка, изучающая искусство, заставит меня изменить мнение?
– Боюсь, наша юная гостья из Финляндии не сказала вам всей правды о том, почему я наняла ее для ухода за Эвой.
Пьетро Джербер занервничал:
– И почему же?
– Майя Сало изучает парапсихологию.
28
Яростная гроза с ливнем обрушилась на Флоренцию, затопив половину города, и всю ночь не давала Джерберу сомкнуть глаз. Над зоной Кьянти все еще нависали низкие тучи.
– Почему ты сразу не сказала?
– Я не хотела тебя обманывать, но пришлось.
– «Эта девочка внушает мне страх», – ты сама говорила. Именно такими словами – после того, как ночью шар со снегом упал с полки.
– Я помню…
– А на самом деле ты притворялась.
Приехав в имение, он отвел Майю в сторону. Теперь они стояли у подножия лестницы на верхний этаж. Чтобы никто не подслушал, говорили, понизив голос. Но некоторые слова звучали четче и эхом отдавались в огромном доме, смешиваясь с шумом дождя.
– Уму непостижимо, как я мог купиться. – Он подозревал, что девушка что-то скрывает, но отказался прислушаться к голосу здравого смысла.
– Сам подумай: как бы ты отреагировал, если бы я сразу сказала, чем занимаюсь?
Он много раз задавался вопросом, почему Майя соглашается жить рядом с Эвой в таком уединенном месте. Теперь он знал – то был ее собственный выбор.
Девочка была для нее объектом изучения.
По-вашему, за этим может стоять что-то, кроме шизофрении?
– Сейчас ты объяснишь мне, как оказалась здесь, – велел он, больше не желая, чтобы его кормили сказками насчет объявления на сайте университета, в котором предлагалась работа за границей.
Майя, похоже, запаслась терпением.
– Беатриче связалась с кафедрой парапсихологии по электронной почте и оставила запрос: не согласится ли какой-нибудь студент приехать в Тоскану, чтобы глубже изучить некоторые странные явления, в которые с младенческих лет вовлечена ее дочь. Кафедра обратилась ко мне, поскольку итальянский – мой второй язык. Я переговорила с Беатриче и приняла ее предложение, вот и все.
– Значит, воображаемый друг Эвы появился до твоего приезда, – проворчал Джербер, вспомнив, что она излагала другую версию событий.
– Он уже был в наличии, – подтвердила Майя. – Но какая разница?
И правда, нет никакой разницы, подумал Джербер. Но страдал он не столько от обмана, сколько от уязвленного самолюбия. Психолог боялся, что его использовали, и даже флирт, которому они оба предались, был для нее лишь тактикой, направленной на то, чтобы получить желаемое. Принимать все так близко к сердцу – ребячество, он отдавал себе в этом отчет, но ничего не мог с собой поделать.
– Так или иначе, ты не сказала мне всей правды.
– Теперь ты ее знаешь. Как будем действовать? – приступила девушка без обиняков.
К некоторым не совсем традиционным подходам Джербер всегда относился скорее скептически. Он знал, что парапсихология выросла из философии. Именно философ предложил этот термин в конце XIX века. Джербер принадлежал к тем, кто считал, что этому предмету надлежит оставаться там, где он зародился. Но через сорок лет он покинул теоретическое русло и превратился в поле исследований для целого ряда ученых, которые бросились применять научные методы к таким явлениям, как телепатия, телекинез, ясновидение, экстрасенсорный опыт или общение с призраками, одическая сила и другие энергии, на которых зиждется месмеризм, не говоря уже о психических аспектах спиритизма.
С тридцатых и до конца семидесятых годов, в период, который получил название Рейнской эры, в честь американского ученого, осуществившего первые эмпирические исследования телепатии, во многих престижных университетах по всему миру работали кафедры и лаборатории, где ставили рискованные
