Встречаемые по дороге парижане и парижанки ещё издали узнавали меня и махали мне руками. Некоторые уже видели наши новые клипы, поэтому приветственного выкрикивали названия этих песен. В магазине меня встретила девушка-продавец, которая от счастья, что увидела своего кумира вживую и так близко, просто потеряла дар речи. На мои вопросы она только и могла, что кивать головой и широко открытыми от обожания глазами смотреть на меня. Пришлось ей подарить нашу фотографию и только тогда она смогла придти в чувство и начать говорить.
Она показала мне чёрные длинные кожаные плащи, два из которых я, померив, отобрал. А потом я отложил для Солнышка кожаный топ и облегающие кожаные штаны. Она мне говорила, что в её костюме ей немного жарко, поэтому я решил купить ей раздельный комплект. Продавщица ходила за мной, как хвостик, радуясь, что я ещё не ушёл. Ещё я взял кожаные перчатки с обрезанными пальцами, чтобы придать нам с Солнышком крутой рокерский вид.
Когда мы вернулись к кассе, она спросила:
— Можно мне с вами вместе с фотографироваться на память? А то никто мне не поверит, что у меня покупал свои костюмы солист группы «Demo».
— Согласен, — ответил я и нас сфотографировал хозяин магазина, видимо её отец, так как они были очень похожи друг на друга.
Они мне даже сделали хорошую скидку, чем я был очень доволен. Придя в номер, я сразу обратил низание, что все сборы были практически закончены. Практически, потому, что вещи ещё для пяти чемоданов были аккуратно сложены и готовы к тому, чтобы их перенести сразу в эти чемоданы, которых пока не было в наличии. Пришлось спускаться в бутик Dior и покупать там пять чемоданов.
Как я и предполагал, количество чемоданов удвоилось к концу наших гастролей. Солнышко моим покупкам обрадовалась и сразу напялила их на себя. Получилось очень красиво и сексуально. Такая соблазнительная амазонка с распущенными волосами. Мой прикид ей тоже понравился и мы остались очень довольны, так как я угадал и её желание, и реализовал своё. Мы оставили два пустых чемодана под концертные костюмы, а остальное, ещё раз пришедшие по моему вызову две горничные, сложили в чемоданы.
Было как-то немного грустно от того, что парижские гастроли так быстро закончились. Они очень неожиданно на нас свалились и также неожиданно подошли к концу. Но размякать было ещё рано, мы это сможем сделать и в самолёте. А сейчас надо собраться, в смысле настроиться так, чтобы этот прощальный концерт парижане запомнили надолго.
Я надеюсь, что Женька помогла Серёге упаковать его вещи, так как он их тоже приличное количество купил. Но в основном это были дополнительные навороты и прибамбасы к своей музыкальной аппаратуре. Но мы их на заключительном нашем выступлении использовать не будем, так как Серега в них ещё до конца не разобрался.
Перед выходом я решил быстро позвонить в Москву и сообщить Димке время нашего ориентировочного прилета в Шереметьево.
— Привет, Дим, — сказал я, у слышав в трубке голос своего заместителя по нашему фанатскому клубу. — Я пока ещё из Парижа тебе звоню.
— Привет, Андрей, — радостно отозвался Димка. — Мы тут про вас такого наслушались, что в пору тебе второй памятник завтра ставить.
— Да, повоевал я тут немного и попели мы хорошо. У нас через полтора часа последний концерт и мы в 11:55 по местному времени вылетаем. Прилетим где-то около четырёх утра по московскому. Надо встречу нам организовать. Кто из наших сможет? А то же это уже глубокой ночью будет.
— Все хотят и все рвутся. Сколько человек надо?
— Возьми десять и «рафик». Больше, я думаю, не надо.
— Сделаем. Все только и говорят о твоих подвигах. Даже в «Правде» сегодня про тебя целая статья вышла.
— Ругали?
— Наоборот, хвалили.
— Тогда ладно. Мы поехали выступать, а потом за вещами и в аэропорт.
— Машу с собой взять, а то она очень просилась?
— Бери. Солнышку будет с кем поболтать, пока ехать до дома будем.
Вниз мы спустились уже полностью готовые дать последний бой, который «трудный самый». Нас уже ждали все, кроме наших голубков. Видимо, в процессе сборов, они ещё раз решили как следует попрощаться, поэтому слегка задерживались. Операторы нас уже не снимали, видимо, задача была поставлена только на две наши новые песни, которых не хватало Тедди для фильма о наших парижских гастролях.
Я подошёл к Лиз и объяснил, что придётся сегодня ещё один дополнительный раз помочь Солнышку переодеться перед двумя последними песнями в первом отделении концерта.
— Без проблем, — ответила Лиз. — Я уже полностью адаптировалась и теперь могу хоть десять раз за концерт это сделать. К тому же мне ваши песни нравятся, как и вы сами.
— Спасибо тебе огромное, — ответил я. — Моя благодарность просто не имеет границ. Ты нас очень выручаешь. Надеюсь, ты нас в Лондоне тоже не бросишь?
— Разумеется, нет. Перед Её Величеством вы должны выглядеть достойно.
Ну слава Богу. Значит их будет там двое, вместе с Машей. Даже если случится какой-нибудь форс мажор, то одна хотя бы будет с нами точно. Это радует. Солнышко, слышавшая весь наш разговор, тоже была рада, что Лиз согласилась. А вот и наши влюблённые голубки пожаловали. Судя по их довольным лицам, они из постели вылезли только недавно.
Раз все в сборе, то мы выдвигаемся. Журналистов уже не было перед входом, видимо, переместились в «Павильон». Я как в воду глядел. Они нас поджидали именно там, у центрального входа. Пришлось нашим машинам остановиться и мы с Солнышком и Тедди вышли к ним. На этот раз много вопросов было к Тедди, так как его клипы на наши песни успели посмотреть многие из них. Нас с Солнышком расспрашивали о новом направлении в музыке и будем ли мы ещё писать подобные песни, как те две, которые два часа назад передавали по радио.
— Раз наша группа является зачинателем нового стиля в музыке, — ответил я, — значит нам и быть первыми, кто его будет активно продвигать и пропагандировать в Европе. Он и называется Eurodance, потому, что состоит из двух слов: Европа и танцевать. Именно танцевать, а не сидеть, слушать и смотреть. Мы уже выпустили две песни и я начал работу ещё над тремя. Я планирую в Лондоне через две недели организовать мега-дискотеку, где будут одновременно танцевать более двадцати тысяч человек.
Корреспонденты были потрясены этой новостью и продолжали допытываться о предстоящем грандиозном событии.
— Предварительная договоренность с нашими партнёрами из EMI уже достигнута, — продолжал я выступать в роли основного музыкального ньюсмейкера. — Поэтому я сейчас и взялся так активно за работу над песнями.
— А как же концерты? — выкрикнул кто-то из репортёров.
— Концерты остаются как основной наш вид выступлений. Но вы же сами видите, что молодёжь не может долго сидеть и просто слушать наши песни. Они хотят танцевать под нашу музыку и мы такую возможность им предоставим. Так что ждите нас в Лондоне с новой программой. Я в Москве создал свой продюсерский центр и первая певица, с которой я работал, уже выступила на сцене с моей песней. И хочу вам сказать, что очень неплохо выступила. Её зовут Maria Kolesova. Запомните это имя. Мы её привезём в Лондон и вы её тоже полюбите, как полюбили нас.
Мои слова произвели фурор среди журналистской братии. Такого они просто не ожидали. Это была настоящая революция в музыке и они это прекрасно понимали. Музыка выходила за пределы концертных залов и перемещалась на огромные танцевальные площадки. А это миллионы и миллиарды долларов. И все это придумали мы, «рождённые в СССР».
После моей речи Стив подошёл ко мне и сказал:
— Ну ты даёшь. Это же настоящая музыкальная революция.
— Да, — сказал я, обнимая Солнышко, которая тоже была ошарашена открывающимися перед нами перспективами, — я это прекрасно понимаю. Теперь ЕМI будет собирать не четыре тысячи зрителей на наш концерт, а двадцать. А представь, что во время такой дискотеки будут продавать пиво и легкие коктейли для девушек, типа мартини с соком. Сколько эта толпа молодежи сможет всего этого выпить во время одного нашего представления?
