Новостей у каждого из нас было много, но я сказал Димке, чтобы он меня ввёл в курс предстоящих утренних событий в нашей школе.
— Бюст твой установили ещё в среду вечером, — начал свой доклад Димка. — Его накрыли белой материей, поэтому никто не видел, что там под ней. В четверг утром, то есть вчера, возле него установили пост из двух семиклассников, которые целый день менялись. Это чтобы к твоему бюсту никто не лез, а этой ночью должен его сторож охранять. Все три дня школа готовилась ко Дню рождения пионерской организации. В актовом зале что-то постоянно репетировали, но мы туда не лезли, поэтому не знаем.
— А как там поживают Вась-Вась и Людмила Николаевна?
— Носились, как наскипидаренные. Вчера появилась информация, что может приехать телевидение, но это не точно. Я с нашими фанатами отрепетовал торжественное прохождение мимо твоего памятника. Маршировать будем под «Гимн пионеров». Мы предлагали это сделать под что-то из вашего репертуара, но завуч сказала, что в пионерский праздник будут звучать только пионерские песни. Если, сказала Людмила Николаевна, Кравцов напишет новый пионерский гимн, то они тогда его будут, с удовольствием, пускать через школьное радио в этот знаменательный день.
— Маш, — обратился я к своей школьнице-любовнице, которая о чём-то шушукалась с Солнышком и охала, и я догадывался о том, что они между собой обсуждали. — Как твои успехи?
— В ВААПе у Василия Романовича я была, — ответила Маша, понимая, что я спрашивал по делу. — Отдала анкету с фотографиями. Занятия по вокалу с Лидией Петровной я продолжаю. Она меня хвалит и ей очень понравилась моя песня. Ко мне подходила одна девушка из новых ваших фанаток и я её прослушала. Мне показалось, что она пока сыровата, но можно с ней попробовать поработать. Лидия Петровна сказала, что с тремя своими ученицами она поговорила и они согласны с тобой начать работать. Ещё бы они не были согласны. К тебе полстраны готовы хоть завтра приехать, только чтобы ты их взял в свой Центр.
— Всё ясно. Как твои поклонники, ещё не замучили?
— В школе все мальчишки в классе на меня заглядываться стали, а девчонки ревнуют.
— Понятно, страсти кипят, но теперь не только по нам. Что там у нас в Центре делается?
— Всё работают, — ответил Димка. — Мебели много привезли новой. Англичане начали свои работы, ими Наташа занимается. Александр Самуилович всех гоняет, так что никто без дела не сидит. Сегодня у них и у тебя зарплата, так как двадцатое — суббота и выдавать будут девятнадцатого. Музей ваш из школы перевезли, так что теперь там нам наши ребята письма читают и пишут ответные от вашего имени.
— Ну и хорошо, что всё хорошо. Солнышко, мы остальные подарки сегодня вечером Маше и Диме подарим. А сейчас приедем и будем досыпать оставшиеся от ночи часы.
Около подъезда ребята выгрузили наши вещи и стали переносить их к лифту. В этот момент подъехал знакомый «Москвич» с нашими, уже московскими, охранниками. Из него вышел Алексей и мы с Солнышком с ним поздоровались.
— С приездом, — сказал наш охранник. — Наслышаны о твоих подвигах в Париже.
— Да, — ответил я, отводя его в сторону, — пришлось немного повоевать. А у тебя как, отдохнуть-то хоть дали?
— Сразу, как вы улетели, перебросили на твоё задание. Вот поэтому и подъехали, чтобы фотографии передать. Отчёт мы руководству отдали, а копии фотографий тебе привезли. Главное то, что никакого серьезного криминала за твоей Ириной нет. Так, по мелочи. Знакомится с обеспеченными мужчинами и молодыми людьми и разводит их на деньги, шмотки и подарки. Числится по трудовой книжке раздатчицей в одной московской столовой, но там появляется редко. У неё есть любовник, который и даёт ей наводку на денежных людей. Мы за ней установили круглосуточную слежку. Даже сделали фотографии, как она в постели с другим мужчиной один раз и с любовником два раза время проводила. Эти фотографии я и привёз. Я так понял, ты хочешь их показать Сергею?
— Да, я так и сделаю. Спасибо тебе большое и вот тебе подарки из Парижа.
Я передал ему бутылку «Наполеона» и миниатюрную копию Эйфелевой башни. Он был рад, что я ему это подарил. Мы попрощались и они куда-то отъехали. Или продолжать ночное дежурство, или их сменили. Я посмотрел фотографии и понял, что не зря напряг контору. Ирка, пока Сереги не было, весело проводила время, на снимках всё было хорошо видно. Теперь у меня коллекция голых девок образовалась. Но фотографии с Женькой я даже и не смотрел, и не собираюсь это делать.
Я подозвал к себе Серёгу и спросил:
— Что с Ириной будешь делать?
— Расскажу ей всё честно, — ответил он. — Мне перед ней неудобно. Она меня ждёт.
— Вот так она тебя ждёт? — спросил я друга, протянув ему фотографии.
Увидев их, он изменился в лице.
— Откуда они у тебя? — спросил он.
— Комитетчики всех, кто со мной контактирует, тщательно проверяют, — ответил я. — Узнал?
— Узнал. Теперь я вообще с ней разговаривать не буду. Пошла она.
— Правильно. Женька лучше.
— Лучше. Женька честная.
Да, вот такой у меня друг. Но он прав, проститутка оказалась честнее обычной шалавы. Такое тоже в жизни бывает. Теперь я это точно знаю.
— Фотографии надо отдать, — сказал я, забирая их у него. — А то, что ты её пошлёшь куда подальше, мы все будем только рады. Не забудь, сегодня в десять утра мы встречаемся в нашей школе.
— Я помню. Но меня могут не отпустить. Так что не обижайтесь, если не смогу прийти.
Димка с Машей и ещё двумя фанатами помогли нам занести чемоданы и вещи в квартиру и мы их сразу отпустили, так как всем нужно было выспаться. Было такое чувство, что мы никуда и не уезжали из нашей квартиры. И только чемоданы с парижскими вещами напоминали нам, что мы там совсем недавно, всё-таки, были. Мы не стали распаковывать вещи, этим Солнышко днём займётся до приезда Маши. Быстро приняв душ, мы плюхнулись в спальне на нашу кровать и тут же уснули. Что нам снилось, ни я, ни Солнышко не запомнили. Но что-то явно хорошее, так как через три с половиной часа мы проснулись от звонка будильника и у нас было прекрасное настроение.
Солнышко ночью даже не спросила, о чем я там разговаривал с Алексеем, а потом с Серёгой. Но я рано радовался. Она решила узнать это у меня сейчас.
— Что вы там с Сергеем обсуждали? — поинтересовалась у меня эта любопытная сорока. — Наверняка, Ирину.
— Если коротко, то можешь посмотреть фотографии, которые мне передал Алексей.
Солнышко встала с кровати и прошла в гостиную. Вернулась она очень удивленной, злой и, одновременно, смущенной.
— Вот значит с кем она время проводит, — сказала она, внимательно рассматривая каждую фотографию. — Это она тут с двумя мужиками, пока нас не было, развлекалась. А перед нами всю такую влюблённую в Сергея из себя строила. Значит, ты всё о ней знал?
— Не знал, но догадывался, — ответил я и решил, что на пробежку я не успею, а разминку и растяжку проведу дома. — Поэтому и попросил людей её тщательно проверить. Ты давай сейчас в душ и собираться, а я пока в пустой комнате потренируюсь.
За двадцать минут я быстро сделал весь тренировочный комплекс и после душа пришёл на кухню. Завтрак уже стоял на столе и ждал меня. У нас в холодильнике оставались консервы и сырокопченая колбаса, а хлеб мы купили с собой ещё в Париже. Мы взяли два багета, но так как они были очень длинные, нам их порезали на четыре части и аккуратно запаковали. Так что Солнышку осталось их только нарезать и сделать бутерброды. Вот если честно, я даже соскучился по таким бутербродам. Дом есть дом, здесь всё вкуснее и слаще.
Молодец, Солнышко, не избаловалась в Париже, где мы прожили четыре дня на всём готовом. Она тоже с большим удовольствием уплетала за обе щёки бутерброды с чёрной икрой, ветчиной и колбасой.
— Я хотел тебе в отеле в последний день заказать лягушачьи лапки, — признался я Солнышку, — но передумал. Побоялся, что они тебе не понравятся.
— И правильно сделал, — ответила она, допивая свой кофе. — Я слышала, что французы едят лягушек, поэтому тебе бы пришлось меня попытаться обмануть, но я бы, всё равно, догадалась и не стала бы есть.
