Хороший вопрос. Уж если он сумел, переодевшись, спокойно покинуть замок, улицы Эдинбурга и подавно не сулили ему никакой опасности. Он мог бродить неподалеку до тех пор, пока не встретит меня. Поэтому объяснение, которое он дал своему поведению, казалось мне убедительным: ему нужно было поговорить со мной, не опасаясь быть увиденным или услышанным.
Он прочел согласие на моем лице и немного расслабился. Расправив плащ, подал его мне.
– Даю слово, что после нашей беседы вы вернетесь домой в целости и сохранности, мадам.
Я старалась прочесть его намерения по выражению лица, но оно было подобно маске. Глаза были неподвижны и ничего не выражали – точь-в-точь как мои собственные, когда я вижу их в зеркале.
– Ну хорошо.
Мы вышли в сумрак каменного сада, прошли мимо стража, кивнув ему. Он узнал меня. Я нередко выходила ночью, чтобы по срочному вызову посетить в городе какого-нибудь больного. Стражник внимательно посмотрел на Джека Рэндолла. Если Джейми был занят, меня обычно сопровождал Мурта. В человеке, одетом так, как Джек был одет сейчас, никто не смог бы узнать капитана. Он ответил стражнику безразличным взглядом, и дверь дворца закрылась за нами, оставив нас в промозглой тьме.
Дождь только что закончился, но густые облака, гонимые ветром, все еще продолжали плыть по небу. Ветер развевал мой плащ, и юбки липли к ногам.
– Сюда.
Я потуже запахнула тяжелые бархатные одежды и пошла за Рэндоллом.
Мы прошли в конец сада и, оглянувшись вокруг, быстро зашагали по траве к церкви. Дверь была перекошена и висела на одном крючке. Ею не пользовались в течение нескольких лет. Из-за строительных погрешностей здание считалось опасным, и никто не задумывался над его ремонтом. Я прокладывала себе путь через груды палых листьев и мусора, слабо освещенных рассеянным лунным светом. Вскоре мы нырнули в непроглядную тьму церкви.
Или не совсем непроглядную. Как только мои глаза немного привыкли к темноте, я заметила два ряда высоких колонн вдоль нефа[8] церкви и искусную резьбу на каменной раме огромного окна. Стекол в нем почти не было.
– Здесь нас никто не услышит. Так скажите же, что вам от меня нужно?
– Ваше искусство медика и ваше молчание. Взамен я обещаю информацию о перемещениях и планах английских войск, – шепотом добавил он.
У меня перехватило дыхание. Я всего ожидала, только не этого. Не думает же он, что я…
– Вам нужна медицинская помощь? – спросила я, не пытаясь скрыть ужас и удивление, которые невольно слышались в моем голосе. – Вы хотите получить ее от меня? Я понимаю, что вы… э-э… я имею в виду…
Сделав усилие над собой, я замолчала, затем твердо сказала:
– Несомненно, вы уже получили необходимую медицинскую помощь, и самую эффективную. И никаких серьезных травм у вас нет. По крайней мере, так представляется на первый взгляд.
Я закусила губу, стараясь удержаться от истерики.
– Мне сообщили, мадам, что я выжил чудом, – холодно сказал он. – Дело весьма деликатное.
Он поставил фонарь в нишу стены, где когда-то находилась церковная умывальница. Сейчас там было пусто и сухо.
– Как я понимаю, ваши слова вызваны чисто профессиональным любопытством, а никак не заботой о моем здоровье, – продолжал он.
Фонарь, стоявший на уровне его груди, освещал всю его фигуру, хотя голова и плечи были в тени. Он положил руку на пояс своих брюк, слегка повернувшись ко мне.
– Не изволите ли осмотреть рану, чтобы вынести решение об эффективности проведенного лечения?
Лица его не было видно, ледяной голос звучал язвительно.
– Немного позже, – так же холодно произнесла я. – Если не вам, то кому же понадобилось мое врачебное искусство?
Он помедлил, но отступать было некуда.
– Моему брату.
– Вашему брату? – Я не могла сдержать дрожи в голосе. – Александру?
– Коль скоро мой старший брат Уильям находится, насколько мне известно, в Суссексе, занимается семейными делами и в помощи не нуждается, – сухо произнес он, – то речь идет о моем брате Александре.
Я ухватилась за холодный камень церковного саркофага, чтобы не упасть.
– Расскажите все.
* * *Это была довольно простая история и очень печальная. Если бы речь шла не о Джонатане Рэндолле, а о ком-нибудь другом, я могла бы расплакаться от жалости.
Освобожденный от службы у герцога Сандрингема после скандала вокруг Мэри Хоукинс и будучи слишком слабого здоровья, чтобы претендовать на новое назначение, Александр Рэндолл вынужден был обратиться за помощью к своим братьям.
– Уильям прислал ему два фунта и письмо с серьезными увещеваниями. Боюсь, Уильям слишком строгий человек и не готов был пригласить Алекса к себе в Суссекс. Жена Уильяма немного… э-э… сурова в своих религиозных суждениях.
В голосе его прозвучали нотки юмора, и мне это показалось симпатичным в нем, возможно оттого, что придавало ему сходство с будущим праправнуком.
Неожиданное воспоминание о Фрэнке так потрясло меня, что я пропустила мимо ушей его следующее замечание.
– Извините, что вы сказали?
Пальцы моей правой руки крепко сжали золотое обручальное кольцо. Фрэнка нет. Я должна перестать думать о нем.
– Я сказал, что снял комнаты для Алекса недалеко от замка и что сам ухаживаю за ним, так как мое материальное положение не позволяет мне нанять слугу.
В связи с захватом Эдинбурга посещать Алекса стало затруднительно, и ему часто приходилось оставаться одному, если не считать женщины, которая время от времени приходила убирать комнаты. Плохое состояние его здоровья усугублялось еще и холодной погодой, неважным питанием и неудовлетворительными условиями жизни. Встревоженный Джек Рэндолл вынужден был обратиться ко мне за помощью. И чтобы получить эту помощь, он был готов предать своего короля.
– Почему вы обратились именно ко мне? – спросила я наконец.
Рэндолл удивился.
– Потому что я знаю, кто вы. – Он глумливо улыбнулся. – Если кому-то не терпится продать свою душу дьяволу, почему бы не обратиться к представительнице сил тьмы?
– Вы действительно считаете меня представительницей сил тьмы?
Конечно же, он так не считал. Ему нравилось насмешничать, но сейчас он говорил вполне серьезно.
– He говоря уже о слухах, которые ходили о вас в Париже, вы сами сказали мне об этом, – подчеркнул он. – Когда я позволил вам покинуть Уэнтуорт. И это было серьезной ошибкой, – мягко добавил он. – Нельзя было позволить вам уйти оттуда живой. Но у меня не было выхода. Ваша жизнь была ценой, которую он установил. А я бы заплатил и больше за то, что он дал мне.
У меня вырвался какой-то странный шипящий звук, который я тотчас же подавила, но слишком поздно. Рэндолл сидел на каменной плите, одной ногой опираясь о камень, другая была вытянута для равновесия. Свет луны пробивался сквозь облака, падая на него через разбитое окно. Его профиль и жесткая линия рта, смягченные темнотой, напомнили мне человека, которого я любила, – Фрэнка. Я предала этого человека. Из-за меня он никогда не появится на свет.
«Грехи отцов падут на детей… и уничтожат его, его корни и ветви, так что его имя будет забыто…»
– Он рассказывал вам? – вопросил мягкий, тихий голос из темноты. – Он когда-нибудь рассказывал вам о том, что произошло между нами, им и мной, в той небольшой комнате в Уэнтуорте?
Несмотря на потрясение и ярость, охватившую меня, я заметила, что он избегал упоминания имени Джейми. «Он», «ему». И никогда «Джейми». Это имя принадлежало только мне. Я с трудом произнесла сквозь стиснутые зубы:
– Он рассказывал мне. Все.
Рэндолл тяжко вздохнул:
– Нравится это вам или нет, моя дорогая, мы крепко повязаны, вы и я. Не могу сказать, что мне это приятно, но вынужден признать, что это именно так. Вы прекрасно помните прикосновение его кожи, такой теплой. Иногда она обжигала. Вы помните запах его пота и жесткость волос на его бедрах. Вы помните крик, который он издает в конце. Помню это и я.
– Успокойтесь! – властно воскликнула я. – Замолчите!
Он не обращал на меня внимания. Откинувшись назад, он говорил задумчиво, словно сам с собою. Несмотря на владевший мною гнев, я понимала, что он говорит все это не из желания досадить мне, ему хотелось говорить о том, кого он любит, чтобы снова пережить сладкие минуты блаженства. С кем еще он мог говорить о сокровенных чувствах к Джейми, как не со мной?
– Я ухожу! – решительно заявила я.
– Уходите? – услышала я спокойный голос позади себя. – Я могу отдать вам в руки генерала Холи, иначе он захватит шотландскую армию. Ваш выбор, мадам!
У меня возникло острое желание ответить, что генерал Холи не стоит того. Но тут же я вспомнила о шотландских военачальниках, квартировавших в Холируде: Килмарноке, Балмерино, Лохиеле… О самом Джейми, о тысячах солдат и о том, что будет значить для них эта победа. И что произойдет, если я не приму предложение Рэндолла.
