Эриксон: Хорошо. В 1930 году я увиделся с доктором Фрэнком С. У него тоже была болезнь Рейно. Но он не бросал курения. Любил затянуться со смаком. Как-то он решил обратиться ко мне насчет своей болезни. "Тебе от нее не избавиться, – сказал я. (Эриксон смотрит на Джейн.) – Тебе не стоит переезжать в холодный климат". Ему предложили заведовать главной больницей в Августе, в штате Мэн. Фрэнк сказал, что хотел бы получить эту работу. «Раз так, вот что я тебе скажу: как только ты почувствуешь, что у тебя похолодели пальцы, попробуй мысленно разжечь огонек в самом кончике мизинца». Сейчас Фрэнку будет побольше лет, чем мне, но он все продолжает время от времени разводить крохотные костры в кончиках пальцев. Болезнь у него больше не прогрессирует.
Джейн: А у меня, наоборот, холодеют пальцы на ногах.
Эриксон: Время от времени мысленно разжигай огоньки.
Джейн: И сейчас?
Эриксон: Ну, если ты способна прямо сейчас подумать о том же самом, что и я, то ты покраснеешь. (Смех.) Ты знаешь, что можешь управлять капиллярами лица?
Джейн кивает.
Эриксон: А капиллярами рук? У тебя раньше бывала на них гусиная кожа? (Джейн смотрит на свои руки.) Когда выходишь из тепла на холод, на руках и на всем теле может появиться гусиная кожа. Влезаешь, например в ванну с чересчур горячей водой, а ноги покрываются гусиной кожей, с тобой ведь такое бывало? Это потому, что происходит резкий отлив крови от рецепторов тепла к рецепторам холода.
Теперь можешь краснеть не только лицом, но и ногами. (Эриксон посмеивается.) Разводить костер на лице ты уже научилась. (Эриксон смеется.) Спасибо за иллюстрацию. (Все смеются.)
Джейн: Просто здесь жарко. (Смех.)
Эриксон: Так. Насколько глубоким должен быть транс во время психотерапии? Вы не очень-то наблюдательны. Беседуя с вами, я несколько раз входил и выходил из транса. Я научился входить в транс, в то же время обсуждать с вами какие-то проблемы и одновременно наблюдать, как этот ковер вот настолько поднимается над полом. (Эриксон показывает расстояние рукой.) Это еще небольшой коврик. Я могу рассказывать вам о Джиме и Грейси (Эриксон смотрит на ковер), о голодном тигре и прочем, а вы, верно, замечаете, что я начинаю медленнее говорить. (Эриксон улыбается и оглядывается вокруг.) Незаметно для вас я могу входить и выходить из транса.
Кристина: Вы не можете рассказать нам подробнее о самовнушении?
Эриксон: Хорошо. Как-то я читал курс лекций по гипнозу, кажется, где-то в штате Индиана. И вот ко мне пробирается здоровенный верзила, сплошные кости и мускулы. На физиономии ничего, кроме упоения своей силой. Захотелось ему, видите пи, пожать мне руку. Не успел этот костолом подойти ко мне вплотную, как я сам поспешил взять его за руку.
Он сообщил, что все его знают по кличке «Бульдог», и уж если он что забрал себе в голову, то никому его не отговорить. «Ни одна душа на свете не сумеет вогнать меня в транс», – заявил он. «Хочешь убедиться в обратном?» – спросил я. «Да еще не родился такой человек, чтобы смог меня загипнотизировать», – твердил он свое.
«Хотелось бы доказать тебе обратное и познакомить с человеком, который сможет тебя загипнотизировать», – сказал я. «Ловлю вас на слове. Валяйте!» – воскликнул Бульдог. «Сегодня вечером, когда будешь готовиться ко сну у себя в гостиничном номере, выкрои часок, где-нибудь в семь или восемь вечера. Надень пижаму, сядь в кресло перед зеркалом и смотри на человека, который введет тебя в транс».
Утром он заявился ко мне: "Я в этом чертовом кресле так и проспал сидя до восьми утра. (Смех.) Надо же просидеть так всю ночь. Признаю, что сам могу ввести себя в транс".
В 1950 году была у меня одна пациентка. Звонит она мне спустя какое-то время и говорит: «Весь последний год я изучаю книгу о самогипнозе, по два-три часа каждый день, следую всем указаниям, но не могу войти в транс».
«Джоан, – говорю я ей, – ты же лечилась у меня в 1950 году. Неужели после общения со мной ты не сообразила, что надо было давно мне позвонить. Наверное, автор книги, которую ты пытаешься осилить, такой-то». (Эриксон называет имя известного профана в гипнозе.) «Да, он самый», – отвечает Джоан. Я ей все объяснил: "Все его книжки о самогипнозе не более чем макулатура. Ты пыталась сознательно давать себе указания, что и как делать. Ты действуешь на сознательном уровне. Если ты хочешь самоиндуцировать транс, заведи будильник так, чтобы он зазвонил через 20 минут, поставь его на туалет- ный столик, сядь перед зеркалом и смотри на свое отражение".
На следующий день звонит Джоан: «Я завела будильник и поставила на то время, что вы сказали. Только я села и посмотрела в зеркало, как он зазвонил. Я решила, что ошиблась. Опять очень внимательно установила его так, чтобы он зазвонил через 20 минут. Поставила часы на столик, села, посмотрела в зеркало, а будильник опять зазвонил. Часы точно показали, что прошло 20 минут».
Иначе говоря, нельзя приказывать себе, что делать в состоянии транса. Бессознательное знает гораздо больше тебя. Просто надо довериться бессознательному, и оно займется самогипнозом вместо тебя. Возможно, бессознательное подскажет более интересные идеи, чем те, что ты сам придумаешь.
Кстати, недавно к нам приезжала из Далласа моя дочь, которая работает медсестрой. Она рассказывала о своей работе с пациентами. Работа у нее напряженная, много экстренных вызовов, дежурить приходится подолгу. Их отделение занимается пострадавшими в автомобильных катастрофах, а в Далласе их жди в любую минуту.
Мать спросила, как ей удается уснуть после изматывающего дежурства. «0, это очень просто, – ответила Роксана. – У меня есть часы со светящимся циферблатом. Я знаю, что если через десять минут я все еще смогу различать циферблат, я встану и 20 раз спущусь и поднимусь по лестнице из спальни в гостиную. Я в общем-то лентяйка и мне еще ни разу не приходилось 20 раз бегать по лестнице. Но я твердо знаю, что если через 10 минут я все еще не буду спать и смогу различать цифры на часах, я обязательно вылезу из кровати и 20 раз сбегаю вверх и вниз по лестнице».
У меня есть статья о человеке, который потерял жену. Он жил вместе с сыном-вдовцом. Они сами вели хозяйство и вместе управляли делами в своей конторе по операциям с недвижимостью. Вдруг им пришло в голову поделить хозяйственные обязанности.
Наконец, старик пришел ко мне и сказал: «Я целую ночь не могу сомкнуть глаз, все ворочаюсь с боку на бок и пытаюсь уснуть. Я сплю от силы часа два. Засыпаю где-то часов в пять утра, а в семь просыпаюсь».
«Хорошо, – сказал я. – Займемся вашей бессонницей. Сделаете все, как я скажу. Вы говорите, что поделили с сыном домашние обязанности. Как вы их поделили?» Он ответил: "Сын делает то, что ему нравится, а я – то, что нравится мне ". "А что вы больше всего ненавидите делать? – спросил я. «Натирать полы. У нас хорошие полы из твердого дерева, люблю, когда они блестят. Я готов сделать всю работу и за себя и за сына, лишь бы он натер полы. Сам я этого занятия терпеть не могу».
«Понятно, – сказал я. – Я придумал для вас лекарство. Только придется часов восемь не спать. Переживете потерю восьми часов сна?» «Я уж за год столько этого сна потерял, что вполне выдержу лишние восемь часов», – ответил старик.
Я посоветовал: «Когда вы будете возвращаться домой сегодня вечером, купите банку мастики и специальную тряпку для натирки и полируйте пол всю ночь. Закончите к тому времени, когда вы обычно встаете утром. Затем занимайтесь обычной дневной работой. Так вы потратите два часа сна. На следующую ночь начинайте натирать, когда все укладываются спать. Натирайте всю ночь, пока не придет время отправляться в контору. Вот уже четыре часа сна потеряны. На следующую ночь продолжайте натирку – и еще двух часов сна как не бывало».
На четвертую ночь, прежде чем приступить к натирке пола, старик сказал сыну: «Я, пожалуй, присяду на минутку, пусть глаза отдохнут». Проснулся он в семь часов следующего утра.
Теперь у него на трюмо красуются банка мастики и тряпка для натирки. Я ему сказал: «У вас часы со светящимся циферблатом, если через пятнадцать минут не заснете, вставайте и натирайте пол». С тех пор спит как сурок, ни одной ночи не пропустил. (Эриксон смеется.)
Однажды пришел ко мне на прием доктор и рассказал: «Чтобы окончить колледж, мне пришлось учиться и работать. Много недосыпал. Учиться в медицинском институте тоже было нелегко. Еще до окончания института я женился, пошли дети. Надо было платить за учебу и содержать семью, так что на сон времени оставалось очень мало. С тех пор я ложусь спать в 10.30 вечера. Без конца верчусь, смотрю на часы в надежде, что уже наступило утро, а его все нет и нет. Г^це-то под утро, часов в пять, я засыпаю, а в семь мне уже надо вставать и идти на работу. Знаете, когда я еще учился в институте, я дал себе зарок прочитать всего Диккенса, всего Вальтера Скотта, Достоевского, я ведь очень люблю литературу. Но времени для этого так и не нашлось. Только и знаю, что ворочаться с боку на бок до пяти утра».
