- Что это за конская упряжь? - удивилась Галяэль, развернув ткань и увидев там какой-то странный набор ремешков.
- Это кожаный доспех для младшей стражи Храма, госпожа - опять же учтиво заявил старикан и щелкнул пальцами. Посередине комнаты засветилась женская фигурка, которую можно было принять и за изображение статуи и за изображение живого существа.
- Так госпоже будет понятнее, как надевается этот доспех. Надеюсь, что полупрозрачность не помешает разобраться в тонкостях и хитростях этого костюма.
- Очень странный наряд. И как наряд и как доспех - удивленно произнесла илитиири.
Она действительно была удивлена, особенно тем, что вид женской фигурки производил двоякое впечатление - и агрессивное и вызывающее. К обнаженному телу эльфы всегда относились с почтением, тут же достоинство женских форм подчеркивалось и выпячивалось. Вместе с тем какое-то и жутковатое впечатление было в этом паутинном сплетении ремешков, схваченных металлическими кольцами.
- А шлем есть? - деловито осведомилась Экка, с интересом обходя вокруг светящейся фигуры.
34.
Блудень жадно пил смешанную с вином воду, и его зубы громко стучали по краю кружки. Вид у него был самый непрезентабельный, обычно щеголеватый и гибкий паренек выглядел, словно его выкинули на помойку и беспощадно отлупцевали при этом. Единственный, кто не обращал внимания на изодранную в клоки крепкую куртку, растрепанные волосья и оригинальные штаны - без одной штанины, оторванной выше колена - был толстяк Шорг. Эльфийка и не подумала бы раньше, что этот прожженный жулик может испытывать такие теплые чувства к своему сыну. Трактирщик весь извертелся, ожидая возвращения разведчика, и последнее часы был сам не свой. Полуэльф задержался куда дольше, чем предполагали. А когда вернулся, было странно услышать незнакомую походку и эльфиня переглянулась со своей слугой, потому как походка немного напоминала шаги Блудня, но именно - немного.
Оказалось, что парень вымотан до предела и потому еле волочит ноги. К тому же на ногах был только один сапог, вторая ступня была босой. Сам разведчик был исцарапан, густо запачкан в грязи и ободран. Хрипло попросил пить и уселся без обычного изящества прямо на пол.
- Итак? - дав ему напиться и перевести дух, спросил терпеливо ждавший Ухорез.
- Мертвые там все. Это мне счастье, что под рассвет явился, не зря выжидал.
- Мертвые? Весь клан?
- Не знаю, весь ли. Тех, кого видел - мертвее мертвого. Горняшка знакомая, кухаренки. Дворецкий Ругарэк - тоже. Еще видел троих знакомых из дворцовой стражи. Тоже дохлые. И слуги. У Линниэли в башке мой стилет застрял. Не выдернуть было, так и оставил - севшим голосом отстраненно сказал полуэльф.
- Очень неосторожно, нельзя свое оружие в трупе оставлять - назидательно сказал встревоженный Шорг.
- Знаю. Я еще там оставил полкуртки у этой мерзавки в руках - кивнул тупо Блудень.
- А сапог с шапкой? - не без ехидства осведомилась Экка. Глазенки у нее сверкнули пониманием.
Паренек устало посмотрел на нее, бледно усмехнулся. Принял шутливый тон:
- Сапог со штаниной стражникам подарил. Очень уж просили. А шапка с половиной шевелюры у моей бывшей любовницы - горничной, в виде прощального подарка осталась. Невежливо было бросить милую девушку без знака внимания.
Галяэль переглянулась с Эккой, встретилась глазами с Шоргом. Толстяк побледнел еще больше, хотя из-за потери крови последние дни румяным не был.
- Очень бойкие мертвецы попались? - спросил Ухорез спокойно.
- Не то слово. Я такое впервые видел. Честно признаться, когда про замертвяченную Долину цветов папаша рассказывал - думал, что привирает, не может такого быть. Чтобы столько упырей и в одном месте.
- То есть - они все зомби? - спросил старый эльф.
- Нет. Они разные. Кухарята - те тупые были и ходили как механические куклы, да еще и натыкались на все, падали все время, как запнутся обо что-нибудь. А моя подружка мало не по стенкам могла бегать. Я когда из ее приветственного хвата вывернулся, попытался на шкафу отсидеться. Так она, словно кошка, по полкам метнулась. Никогда так не умела, хоть и урожденная иллитиири, но она была домашней неженкой. Повезло, успел ей в башку вазу бросить, хорошая ваза была, дорогая.
- Синийская? - почему-то спросил Шорг.
- Нет, узор был синий с золотом, таргальская - не удивившись, ответил ему сын.
- И попал?
- Конечно, папаша, ты же меня сам учил. В прыжке ее сбил. Только на грохот страж прибежал - тот дверь вынес одним пинком. А дверь была хорошая, с оковкой.
- Ты не мог бы рассказать все по порядку? - вмешался старикан.
- Да, виноват, сейчас. Прибыл вечером, обошел вокруг ограды - все как обычно. Подождал до рассвета - там у меня рядом знакомая живет.
- А горничная?
- Она - другая знакомая.
- Много же у тебя... знакомых - тихонько усмехнулась Экка, так, что это заметила только ее хозяйка, да еще Ухорез глаза скосил.
- Перелез через ограду - у меня там было заготовленное место, лазил там часто, колышки незаметные набил, почти лесенка получилась - усмехнулся Блудень и продолжил:
- Залез на кухню, там всегда проходил, потому, что перед рассветом только поварята посуду убирают после ночного ужина. Я с ними всегда был в хороших отношениях, они забавные детишки. Были. А тут стояли словно столбики, потом я их окликнул - стали бродить, но как истуканы. Попытался с ними заговорить - молчат. Но идут на голос. Один уронил здоровенную кастрюлю, грохот устроил, так никто не пришел - хотя там два истопника должны бы выскочить.
Паренек печально улыбнулся, глянул на вытирающего вспотевшую физиономию толстяка и мягко сказал:
- Папаша, я был осторожнее самых осторожных, потому и жив остался. Даже не очень удивился, что мальчуганы - не живые. Мертвых-то я не раз видал, только те мертвяки не ходили. А эти - ходили. Мертвые, ноги-руки не гнутся. Забрался к своей горняшке. В комнатке у нее все было в полном порядке - сунулся в залу - она к утру должна была там пыль смахивать. Вот там с ней и встретились.
Полуэльф помолчал, не замечая своего жеста, осторожно потрогал всклокоченную голову.
- С подружкой было понятно, что она не в порядке - у нее лица не было. Словно кто-то сожрал ей всю кожу и щеки. Только глаза без век и зубы торчат от уха до уха. И все платье в кровище, совсем свежей. Задала она мне волосянки, я сумел вывернутся, но половина прически у нее в руке осталась вместе с шапкой. Вот там сильно испугался. А потом еще и стража. Хорошо, что там заросли плюща, меня, когда за ногу ухватили, так я в окно просто вылетел, извернулся словно кошка и за стебли схватился. В общем, падал медленнее - с фасада весь плющ сорвал, он разбиться не дал. А за мной двое мертвяков прыгнули - так поломались. Должен заметить - быстрые они, даже на сломанных ногах бегают! К своему лазу через ограду было не попасть, отрезали, метнулся к задним воротам, оттуда я тоже ходил часто, они для всяких неблагородных и провизию с дровами оттуда ввозят. Там привратницей Линниэль...
- Она тоже твоя 'знакомая' - поняла эльфийка.
- Очень добрая женщина, только хроменькая, ей в бою при пещерах Энниле, гномский молот стопу раздробил. Я для нее лестейский бальзам носил. К тому моменту за мной уже шестеро гнались, вместе с их дворецким. Этот проклятущий Ругарэк чуть-чуть не огрел меня молотом своим. У него жезл дворецкого был с навершием от орковского молота, страшная штука!
- Странно. И молот орочий и имя орочье - удивилась лекарка.
- Он и сам орк. Взяли его аманатом когда совсем был малой, так и прижился. Здешние аристократы любят такие оригинальности, чтобы чудачить ими - пояснил Шорг, продолжавший вытирать обильный пот со лба и лысины.
- Ты даже такие мелочи знаешь? О чужом Доме? - подняла бровь Галяэль.
- Сын рассказывал. Этот тупой орк очень любил играть в кости, но не умел. Не умел - но играл. Жалование у него было приличным, а тратить на себя ему деньги не хотелось.
- Я поняла - кивнула лекарка.
- К тому времени я уже и воительниц увидел - из княжьей подружины. Вроде бы в меня дротики кидали. Они вообще с оружием управляются почти как живые. Я к воротам, Линниэль из своего домика выскочила - и ко мне. Я ей ору: 'Линниэль пропусти, ради Великой Ллос!' Куда там, вцепилась, словно карийский алабай. Никак иначе было нельзя - она своими зубищами клацнула на вершок от моего носа! Я ей стилет в висок и вбил. Она повалилась, меня не отпустила, а уже и погонялки подбежали. Я рванулся так, что все затрещало - и мышцы и кости и куртка - успел вылететь за ворота, калитка была не заперта.
- Долго за тобой гнались? - уточнил Ухорез.
- Странно, но совсем не гнались. Калитка открыта, а они словно в стену уперлись, на улицу ни один не шагнул.
