просто устала держать это в себе. Но могла ли я? Эта часть моей жизни была некрасива, я бы даже сказала уродлива. И даже Майкл не знал об этом
Может, пора правда раскрыться? Я уверена, что груз вины немного станет легче.
Я закрыла глаза, погрузилась в далекие воспоминания, когда я еще была глупой девчонкой, ищущей любви, и начала рассказывать:
- Я никогда не видела своего отца. Даже фотографии. А мать всегда пыталась найти свою любовь. Я даже не могу назвать, сколько мужчин было в нашем доме за те семнадцать лет, что я там прожила. Она нуждалась в любви, поэтому меняла любовников, которые так и не могли дать ей то, что она так отчаянно искала. Мы обе были лишены любви: я была лишена отцовской любви, а она мужской. Я даже могу понять: всегда хочется, чтобы хоть кто-нибудь тебя любил. И мне хотелось. Когда мне было пятнадцать я стала сбегать из дома, потому что одноклассница познакомила меня с Давином. Старше, красивый и опасный. Конечно, я сразу же влюбилась в него. И он стал моим первым мужчиной. Я любила его. Отчаянно и безрассудно. Сейчас же я понимаю, что я просто вцепилась в первого человека, который хоть как-то проявлял обо мне заботу. Он обнимал меня, говорил комплименты, и в пятнадцать лет мне этого было достаточно. Тогда я решилась пойти дальше. Отдала ему свою девственность. Сейчас я понимаю, что была просто очередным доступным телом для него. Почему очередным? Потому что таких дурочек, как я, у него было много. И мне говорили об этом. Но я не верила. Продолжала любить и верить этому ублюдку. Потом где-то спустя пол года все пошло под откос. Оказалось, что Давин употреблял наркотики. Он стал агрессивный, злым... Он бил меня, принуждал к близости, первое время я пыталась расстаться с ним, но он просил прощения, и я возвращалась к нему. Разумеется, сейчас я бы так не поступила. Но тогда я просто боялась его. Я жаловалась маме... Но ей было не до меня. Никто не заступился за меня. Никто не защитил. Никто не помог. А потом... Потом я забеременела. Давин не разрешал мне предохраняться, а если я тайком начинала пить таблетки, то он обязательно узнавал об этом, потом бил меня... Я хотела сделать аборт, потому что не хотела рожать от наркомана, ребенок мог родиться больным... Да и мне было шестнадцать лет. Но Давин хотел ребенка. Не знаю, что творилось в его больном мозгу. Наш город был маленьким, никому не было дела до беременного подростка... Никому не нужны проблемные подростки. Пока я не попала в настоящую передрягу... Я родила девочку: здоровую, красивую девочку. Давин был очень рад, но спустя месяц он устал от роли отца... И вновь начал бить меня. Тогда я взяла Софи и сбежала. Правда, далеко мы от города не уехали. У меня не было документов, я была несовершеннолетняя... А потом начался настоящий кошмар. Мою Софи у меня забрали. Я пыталась вернуть ее, просила мать взять опеку над внучкой... Но ей было плевать. Она обвинила во всем меня. Софи определили в детский дом. И я каждый месяц приезжала к ней, а потом меня лишили родительских прав... И я больше не могла приезжать к ней открыто. Но каждый год я приезжаю к ней... Смотрю на нее издалека, - на глаза навернулись слезы. И я поняла, что подступает истерика. - Но этого мало. И это больно. Каждый раз мне сложнее приезжать к ней и не иметь возможность забрать ее. Потому что я боюсь. Я боюсь стать такой же мамой, как и моя. Я вижу, что Софи там счастлива. Один раз даже пытались удочерить, и я не стала мешать. Что может дать такая мать как я? Я ужасный человек. Сейчас я работаю, у меня есть дом, но я не могу забрать ее,.. Я боялась оттолкнуть Майкла. Боялась, что он не примет ее. Я поступила неправильно. Мне нужно было сразу ее забрать,.. Но я опять сделала ошибку. Вот это моя правда...
Я всхлипнула и подняла голову. Элая плакала. А позади нее стоял... Баграт.
43
Я не знала, как долго он стоял здесь. Как много он слышал? Я вытерла глаза и посмотрела на него, И я поняла. Судя по его взгляду, он слышал все.
Но я не хотела этого. Я не была готова к тому, что кто-то, кроме Элаи, услышит мой рассказ.
Девушка заметила, как изменилось выражение моего лица, и обернулась. Элая увидела мужа и тут же поднялась.
Баграт кивнул ей и тихо произнес:
- Выйди, пожалуйста,
Элая кивнула, бросила короткий взгляд на меня и быстро покинула мою спальню,
Баграт несколько секунд смотрел на меня, а потом подошел к пастели, Я думала, что он сейчас заставит меня встать, но мужчина вдруг хлопнул меня по бедру, присаживаясь на матрас:
- Двигайся, ну же.
Я покосилась на Халитова, но послушно пододвинулась. Чего он хочет? Чего он добивается? Я не понимала поступки этого мужчины. Но, кажется, я уже стала привыкать к нему.
Баграт приподнял подушку и прислонился к спинке кровати.
Мы смотрели прямо перед собой. И молчали. Но, разумеется, Баграт заговорил первым.
- Море или горы?
Я нахмурилась. Сначала мне показалось, что я ослышалась. А потом подумала, что Баграт несет какой-то бред. Какие горы? Какое море?
Я повернулась к нему и посмотрела на гордый мужской профиль. Судорожно выдохнула, чувствуя, что во мне еще осталась истерика.
- Что ты... - икнула и прижала ладонь ко рту, - что ты имеешь в виду?
Баграт покосился на меня, а потом вновь уставился перед собой.
- На море не хочется. Жарко. Поедем в горы.
Я ничего не понимала. Я приподнялась и коснулась его плеча.
-Мы?
Баграт покосился на меня, а потом встал с постели и направился из комнаты.
Я нахмурилась. Мне ничего не было понятно.
Но буквально через час, когда Лила в сопровождении других служанок вошли в комнату, я все поняла.
Баграт не шутил.
Он действительно собрался везти меня в горы. Но зачем? Хочет наладить наши отношения? Не получится. Но я так морально устала, что даже не стала ничего говорить девушкам, Приказ от хозяина? Хорошо, Пусть выполняют. Но Баграту придется заставить меня выйти из этого дома.
Я никуда с ним не поеду.
Я не останусь с ним наедине.
Лила
