Примерно то же сказал и Александр Зданович, многолетний пресс-секретарь ФСБ. Он признал, что профессиональные переговорщики не могут связаться с террористами, потому что те идут на контакт только в одностороннем порядке. Звонят, когда им что-то нужно.
Чеченцы, напавшие на Дубровку, как большинство террористов, действовали во имя высших целей - их требования можно было, собственно говоря, только приветствовать. Они хотели прекращения военных действий, окончания войны и вывода российской армии с территории кавказской республики. Стоит отметить, что их требования были почти идеальной копией тех, что Шамиль Басаев выдвинул в Буденновске. Так, как будто с тех пор ничего не изменилось.
Как я уже упоминал, через несколько минут после начала операции и заявления Бараева о том, чего они добиваются, он приказал заложникам звонить родственникам и знакомым, чтобы их требования стали известны всем. Заложники еще в течение нескольких часов звонили, пока террористы не запретили им пользоваться мобильными телефонами.
Но чеченцы не собирались сразу же начинать переговоры. В соответствии с принципами психологии, решили выждать несколько часов, чтобы общественное мнение и политики в полной мере осознали их угрозы, чтобы эти угрозы прозвучали еще более ужасающе.
Это, пожалуй, единственное объяснение тому, что все усилия депутата Думы, чеченца Асланбека Аслаханова, который всю ночь со среды на четверг пытался связаться с террористами, оказались напрасными. Чтобы быть точным, то примерно в 2.00 Аслаханову удалось дозвониться до террористов, но разговор превратился в перепалку. Как позднее сказал Аслаханов, сопляки из отряда Бараева во главе со своим командиром вели себя по-хамски. В конце концов дали несколько номеров телефонов, но ни один из них не отвечал.
Специалистам из оперативного штаба тоже до утра не удалось дозвониться до террористов. В отчаянии руководители антитеррористической операции отправили к журналистам Валерия Грибакина, пресс-секретаря Московского управления внутренних дел, который примерно в 8.00 призвал террористов связаться со штабом.
- Если вы имеете возможность смотреть телепередачи, просим немедленно связаться с оперативным штабом, у нас есть важная информация, - призывал террористов Грибакин при помощи средств массовой информации. На вопросы журналистов сказал, что террористы, к сожалению, не отвечают на телефонные звонки.
Примерно в это же время некоторые российские средства массовой информации со ссылкой на ФСБ стали высказывать предположение, что, возможно, террористы удовлетворятся солидным выкупом и отпустят заложников, а сами улетят в любую страну, которая согласится их принять. Ведь в середине 90-х годов неоднократно случались нападения на рейсовые автобусы на юге России, и бандиты, бравшие заложников, почти всегда чеченцы, требовали от правительства миллионы долларов выкупа. А когда получали деньги, отпускали заложников, не причинив им никакого вреда.
Вероятно, Федеральная служба безопасности, стоявшая за этими предположениями, надеялась, что чеченцы соблазнятся крупным выкупом и возможностью вылета в одну из арабских стран. Но намеки, что можно было бы договориться о выкупе, только разозлили чеченцев. Один из них в e-mail, отправленном в редакцию newsru.com, одного из российских информационных порталов в Интернете, опроверг все сообщения подобного рода: «Я хотел бы напомнить: нам не нужны деньги, нам нужна свобода. Некоторые ваши каналы сообщали, что мы якобы просили выкуп. Мы не просим - если нам будут нужны деньги, мы их просто возьмем».
В доказательство того, что деньги их не интересуют, чеченцы разбросали по залу и выбросили в туалет в оркестровой яме рубли (огромную сумму, кстати), которые обнаружили в одном из помещений театра.
Еще четыре часа чеченцы не вступали в контакт со штабом. Только ближе к полудню в штаб позвонил человек, представившийся Абу Саидом из Ведено (высокогорного селения, в котором родился Шамиль Басаев). Из сказанного Абу Саидом опубликовано очень немногое. Он требовал немедленного выполнения условий, сообщил, что в отряде пятьдесят человек - поровну мужчин и женщин. Заверил своих собеседников, что все они смертники и с радостью готовы умереть в любую минуту. Это будет несложно, поскольку здание заминировано. Предостерег перед попытками штурма.
О том, что чеченцы, несмотря на молчание, теряют терпение, сообщали заключенные в театре заложники. Врач Мария Школьникова, трезво оценившая атмосферу в театре, связалась с редакцией «Эхо Москвы» еще до того, как Абу Саид позвонил в штаб. Сказала, что «ситуация становится все более напряженной, а требования террористов все больше приобретают характер ультиматума».
- Они говорят так: «Вы тут сидите уже больше десяти часов, а ваше правительство ничего не сделало, чтобы вас освободить», - рассказывала Школьникова в прямом эфире. - Самое главное - обязательный вывод войск из Чечни. Если не будут выведены войска, они начнут расстреливать людей.
Именно тогда в рассказе заложницы прозвучали имена россиян, с которыми чеченцы готовы были разговаривать. Речь шла о политиках - как сформулировала это Школьникова, - не слишком дискредитировавших себя. И назвала имена: Григорий Явлинский, лидер демократической партии «Яблоко», Борис Немцов и Ирина Хакамада, сопредседатели либерального Союза правых сил, и, наконец, Иосиф Кобзон, независимый депутат Думы, но прежде всего очень известный певец и бизнесмен. Все они более или менее решительно высказывались против войны в Чечне.
В том же разговоре Школьникова сообщила, что в зале есть тяжелобольной пожилой англичанин и попросила, чтобы к зданию театра пришел Марк Франчетти, многолетний корреспондент «Sunday Times», и забрал больного.
Оперативный штаб не мог сразу исполнить всех пожеланий террористов. Возникла проблема - Явлинский был в Сибири, в Томске, в четырех тысячах километров от Москвы. Но он заявил, что немедленно вылетает в столицу, чтобы встретиться с террористами. Хакамада, Немцов и Кобзон были в Москве и довольно быстро появились в расположении штаба.
Какую роль сыграл штаб в установлении контактов между политиками и террористами? Насколько функционеры спецслужб оказались в этом полезными? По некоторым высказываниям можно судить, что не очень. Это заложники подсказывали чеченцам, с кем они могли бы переговорить, и звонили на радио и телевидение с просьбой, чтобы пришли те политики, на которых дали согласие террористы.
Первым вошел в захваченный театр и переговорил с террористами Иосиф Кобзон, известный российский эстрадный певец, получивший в советское время звание Заслуженный артист Чечено-Ингушской АССР. Он там был очень популярен. Многие годы был депутатом Думы и весьма известным в России бизнесменом.
Позже Кобзон утверждал, что сам нашел номер террористов, позвонил и договорился о встрече! И только потом уведомил оперативный штаб, что собирается на переговоры в театр. И что его никто не инструктировал, как вести себя во время встречи с чеченцами. Не было никаких инструкций относительно переговоров, утверждает певец.
Первый контакт с оккупировавшими театр людьми был крайне нервным. Встреча состоялась в холле театра, рядом с гардеробом, примерно в 13.00 в четверг. С певцом разговаривали четыре террориста.
- Иди сюда, Кобзон, - бросил один из командиров, увидев входящего в театр артиста, и направил на него дуло автомата.
- Как ты себя ведешь?! - возмутился певец. - Мне шестьдесят пять лет, я старше тебя. Когда входит старший, вайнах (так сами себя называют чеченцы) должен встать.
- Можно и встать, - лениво отозвался чеченец и усмехнулся: - Ты что, меня воспитывать пришел?
- Пришел, чтобы с тобой познакомиться, - ответил Кобзон. И добавил, чтоб они опустили автоматы, потому что он к ним пришел без оружия, как принято на Кавказе.
Только тогда главарь террористов представился: Абу Бакар. Певец сразу стал объяснять ему, почему он должен освободить детей, женщин и иностранцев - это завоюет ему симпатии в мире. Это будет жест, который убедит всех, что террористы действительно хотят вывода войск из Чечни. Оставьте себе мужчин, не воюйте с женщинами и детьми, просил певец.
- Он все выслушал и говорит: «Никого из русских не выпущу», - вспоминает Кобзон. - Тогда я ему сказал: «Отдай мне детей!»
Абу Бакар приказал привести троих самых младших. Когда трое малышей подошли к Кобзону, одна из девочек схватила его за полу пальто и сказала: «Дяденька, а там мама осталась».
- Я говорю, Абу Бакар, отдай ее мать, как дети будут жить без матери, - вспоминает Кобзон. - Они привели эту женщину, а она дурочка, вся в нервах, заливаясь слезами, вместо того, чтобы броситься к детям, стала требовать, чтобы выпустили беременную, которой угрожали преждевременные роды.
