- Кого мы считали нужным отдать, во имя Аллаха отдали, остальных во имя Аллаха оставим здесь, - отвечал все более раздраженно Абу Бакар.
На все аргументы, просьбы уступить, смягчить требования террористы отвечали нервно, часто переходили на крик. Аслаханов сказал мне, что они себя вели просто по-хамски.
- Разговор шел в огромном напряжении, - вспоминает Примаков. - Беседа слепого с глухим. Бараев срывался, был все время возбужден, сказал: «Клянусь Аллахом, вы меня не понимаете. Я запрограммирован, завтра буду все решать, завтра в 12.00 начнем расстреливать». Я ему тогда говорю: «Послушайте, что вы тут клянетесь Аллахом? Я специалист по Востоку, знаю Коран не хуже вас, а может, и лучше. Так вот, Коран гласит, что нельзя воевать с женщинами и детьми». А Бараев на это: «Немедленно выводите войска из Чечни». Вот в таком, более или менее, духе проходил этот разговор.
Отметим, что никто из парламентариев даже не пытался обсуждать требования, уточнять условия, сроки их выполнения.
Если еще как-то можно понять, с какой целью руководство оперативного штаба отправляло в театр очередных парламентеров «по просьбе», то уж совсем неизвестно, зачем был послан туда журналист НТВ Борис Кольцов. Кто-то из генералов в штабе присоединил его к двум псевдопереговорщикам - Говорухину и Беловецкому, несмотря на то, что для Кольцова это было смертельно опасно. Шеф оперативного штаба не мог не знать отношения террористов к корреспондентам НТВ. Дело в том, что несколько часов назад другой журналист этого канала, Сергей Дедух, записал интервью с Бараевым и Абу Бакаром, но материал не появился в эфире, власти запретили его показывать. Главари террористов были взбешены, и в штабе об этом прекрасно знали, рассказывали об этом заложники в своих контактах с внешним миром. Тем не менее офицеры ФСБ вызвали Кольцова и сказали, что террористы хотят с ним встретиться и ждут его съемочную группу.
- Сотрудники штаба вызвали нас за оцепление и сказали, что Говорухин и Беловецкий собираются идти в театр и мы с оператором пойдем с ними, - вспоминал Кольцов в разговоре со мной. - Мы не очень понимали, зачем нам туда идти, но все-таки пошли. Там оказалось, что террористы нас совсем не ждали, они вообще не знали, что мы придем. Впрочем, как и Говорухин с Беловецким. Несколько минут держали нас на прицеле автоматов. Абу Бакар сказал тогда: «Прежде чем сюда кто-то входит, мне должны позвонить и предупредить». А в тот раз никто ему не звонил. Я считаю, что это выходило за пределы допустимого риска. Ведь они могли принять нас за агентов ФСБ.
В конце концов напряжение несколько спало, а один из переговорщиков, Дмитрий Беловецкий, достал из кармана фотографию, на которой он был снят с известным чеченским хирургом Хасаном Баиевым, который в свое время оперировал Басаева и Радуева, а также лечил мать Бараева. В настоящее время Баиев живет в США.
- Я догадался, что Говорухин и Беловецкий хотели связать этого хирурга с шефом террористов и надеялись, что он на них как-то повлияет, - вспоминает Кольцов. - Они с Абу Бакаром пошли на третий этаж и там разговаривали. А мы с оператором ждали внизу сорок минут. Бараев в это время спал. Когда проснулся, первым делом пришел к нам и спросил, почему нет интервью. Я ответил, что не знаю, наверное, запретили показ. Он, когда это услышал, резко оборвал меня и крикнул: «Пошли вон отсюда, бегом! И чтоб никто из журналистов больше не показывался, будем расстреливать». Через три минуты следом за нами вышли Говорухин и Беловецкий, - видно, Бараев пошел туда, где они разговаривали с Абу Бакаром, и тоже их выгнал.
Совсем по-другому, чем остальные переговорщики, вела себя Анна Политковская, которая, услышав о террористическом акте, поспешила вернуться из США и уже в пятницу во второй половине дня вошла в театр и разговаривала с террористами. Она сочла, что не имеет смысла в очередной раз просить их выпустить женщин и детей, как это делали остальные. Террористы были по уши сыты этими просьбами. Политковская решила, что, раз ее отправили в качестве своего рода парламентера, она должна заняться переговорами. Причем, не обращая внимания на то, что оперативный штаб делает все, чтобы этого не делать.
Она исходила из предположения, что, если условия террористов будут разумными, власти быстро их выполнят, а чем скорее это произойдет, тем скорее заложники окажутся на свободе.
- Можно было с ними договориться об освобождении всех заложников, не только детей, - вспоминала Политковская в разговоре со мной. - Во всяком случае, когда я была там, я говорила как раз об этом. Важно было найти выход из сложившейся ситуации. Я разговаривала с Абу Бакаром, он был достаточно разумен и предсказуем. Бараев - сложная личность, он крайне непоследователен и вспыльчив - с ним нельзя было ни о чем разговаривать, не было никаких шансов хоть в чем-то найти взаимопонимание. Просто из-за его ужасающе низкого интеллектуального уровня. И потом, когда я там была, он спал.
Несмотря на открытость Абу Бакара, разговор был тяжелым и долгим. Политковская убеждала его, что условия не могут быть обобщенными, типа «вывод войск». Кроме того, такое требование не может быть выполнено в разумные сроки, ведь вывод нескольких десятков тысяч человек со снаряжением займет много времени. Она старалась убедить террористов, чтобы они отказались от этого условия. Трудно в это поверить, но Политковская утверждает, что ей это удалось!
- Вначале они хотели, чтобы президент остановил войну, подписал соответствующий декрет и вывел войска, - вспоминает Политковская. - Мне пришлось долго их убеждать. И наконец мы договорились, что они выдвинут три требования. Во-первых, Путин не подписывает указ, а выступает по телевидению и заявляет о намерении прекратить войну. Это президенту было сделать легко, потому что он и раньше неоднократно говорил, что хочет покончить с войной, это ни в коей мере не нанесло бы ущерба его престижу. Вторым условием был вывод федеральных войск из одного района по выбору федеральных властей. Это тоже было несложным условием - в Чечне есть районы, буквально напичканные войсками, а есть и такие, откуда их можно было бы вывести в течение суток, потому что там почти не было военных. В-третьих, договорились, что один из международных наблюдателей, лорд Фрэнк Джадд, главный координатор Парламентской ассамблеи Совета Европы по делам Чечни, подтвердит, что вывод войск действительно начался. И это все. Никаких других условий не было. Террористы обещали, что после выполнения этих трех условий освободят заложников. Я тут же попросила не только власти, но всех, кто мог помочь, отыскать как можно скорее лорда Джадда. Если соглашение будет достигнуто, он должен быть в полной готовности здесь, в Москве, или в Чечне, немедленно подтвердить начало вывода войск, так чтобы террористы могли освободить заложников.
Оговоренные таким образом условия Политковская передала в оперативный штаб и редактору своей газеты. Была пятница, средина дня, время обеда. Как утверждает журналистка, если бы Путин действительно хотел спасти всех этих людей, у него было на это время - он мог еще в пятницу выступить по телевидению с обращением, в котором объявил бы об окончании войны. А уже в субботу лорд Джадд мог бы подтвердить, что в одном из районов Чечни нет российских войск. В субботу вечером все заложники были бы на свободе.
Несмотря на усилия Политковской, штаб никак не отреагировал, и вообще трудно сказать, что там происходило. Беловецкий описывает потрясающую сцену: шеф оперативного штаба, генерал Проничев, сидя в штабном автобусе, дает им с Говорухиным последние инструкции перед выходом в театр: «Ребята, узнайте, на каких условиях они готовы вести переговоры. Мы готовы выполнить все условия, обеспечим коридор, вывезем из Москвы. Для меня важнее всего люди!» - передает Беловецкий патетическую речь генерала ФСБ.
Трудно сказать, правда ли это, но если так, то сцена курьезная - руководитель операции, целью которой является освобождение заложников, через полтора суток после начала теракта понятия не имеет о том, чего они в действительности хотят! Кроме того, как следует из текста Беловецкого, Проничев произнес свою тираду уже после «договоренности» Политковской с Абу Бакаром.
Власти, естественно, не могли согласиться на сценарий, предложенный журналисткой «Новой газеты», поскольку это означало бы триумф террористов, а этого российские власти не намерены были допустить. Поэтому, когда во второй половине дня через театр продефилировал хоровод «переговорщиков», умоляющих выпустить детей и женщин и ничего не решающих, Мовсар Бараев понял, что его обманывают, и вышел из себя.
Со слов Кольцова и Политковской, Бараев в пятницу несколько часов спал. Проснулся он как раз в тот момент, когда в театре находились Говорухин с Беловецким и Кольцов с оператором. Главарь террористов сначала выгнал их из здания театра, а потом, взбешенный тем, что власти все еще не собираются выполнять его требований, объявил, что скоро начнет расстреливать заложников. Заканчивались вторые сутки оккупации здания на Дубровке, а Кремль не прислал ни одного человека, наделенного полномочиями для ведения серьезных переговоров. Бараев не собирался больше этого терпеть.
