Стоило вспомнить то внезапное, безмерное счастье, что охватило его при взгляде на милое, дивное лицо, как от избытка чувств к горлу подступил комок. Какое легкое, податливое у нее тело, какие сладкие, горячие губы! При мысли о том, как Аманда ответила на его поцелуй, как доверчиво приникла к нему и обхватила руками шею, ему хотелось обнимать ее снова и снова и никогда не расставаться…
Ну какой же он был дурак, беспросветный дурак! Ему следовало завладеть ею еще там, в лесу, когда она была целиком в его власти! Сколько ночей он провел без сна, сжимая ее в объятиях! Ребенок, у нее будет ребенок — и никуда от этого не денешься. А ведь тогда этот ребенок был бы от него, от него! Гнев и отчаяние тисками сдавили ему сердце, пока он не застонал от невыносимой боли и в тишине пустой комнаты дал волю слезам. Он рыдал громко, отчаянно, спрятав в ладонях лицо, и повторял без конца:
— О Боже, Боже, я же думал, что потерял ее навсегда!
Следуя за молчаливым Чингу, Аманда поспешила покинуть помещение склада. Не замеченная ими Хамруктит неслышно подхватила ее накидку и пошла за ними. Она набросила одежду на плечи подруге, озябшей на пустынном плацу, по которому они шли к офицерским квартирам. Чингу резко обернулся и только теперь увидел, что Аманда дрожит от холода. Он обнял жену, посмотрел в синие глаза, полные слез и мольбы, ласково вытер слезы и с нарочитой грубоватостью заметил:
— Больше не плачь, Аманда. Слезы не к лицу абнаки.
Остаток дня Аманда провела как во сне. Даже знакомство со столь известной и влиятельной личностью, как маркиз де Монткальм, не поколебало состояния удушающего, холодного безразличия, охватившего несчастную душу после рокового решения, принятого на складе. Машинально отвечая на комплименты, которыми генерал встретил молодую красавицу жену союзного вождя, Аманда едва замечала, что творится вокруг.
Облегчение принесли лишь наступившие сумерки — значит, их визит подходит к концу, а завтра на рассвете они уже будут на пути к дому. Ей хотелось как можно скорее убраться подальше от форта Карильон, места, где ее так жестоко унизили. А еще больше хотелось бежать от памяти об искаженном болью лице Адама. Наконец Чингу повел ее в комнату, которую французы отвели ему как женатому гостю. Дверь за ними захлопнулась, и Аманда с облегчением вздохнула: еще немного, и можно будет забыться во сне.
Чингу молча повернулся к ней и взял на руки. Уложил на кровать, снял с нее мокасины и улегся рядом. Повинуясь безошибочному чутью, он не пытался заниматься любовью в эту ночь, а просто ласково обнял жену. В темных глазах светилась бесконечная любовь, а голос дрожал, когда он заговорил, гладя ее по щеке:
— Это лицо — свет моих очей, счастье моей души. В тебе заключен весь мой мир, Аманда, вся моя жизнь. А когда я сегодня зашел на склад и увидел тебя у него в руках, мне показалось, что солнце на небе померкло, а душа моя вот-вот погибнет. — Чингу замолк, не в силах справиться с собой, потом хриплым голосом продолжил: — Я благодарен тебе за то, что ты вернула свет в мою жизнь.
С этими словами Чингу привлек Аманду к себе и не выпускал из объятий, пока она не заснула.
На следующее утро Аманда проснулась с первыми лучами зари, развеявшей тьму на зимнем небе, и долго смотрела на Чингу. Обоим не терпелось поскорее отправиться назад, и сборы были быстрыми и молчаливыми. Во дворе они встретились с соплеменниками и пошли завтракать.
Линтуксит и Хамруктит не зря провели предыдущий вечер: все необходимое было на складе отобрано и упаковано. Пока индейцы возились, прилаживая свою долю груза на спине, в тени крепостной стены возникло какое-то движение. На свет вышел Адам и обратился к Чингу:
— Чингу, я бы хотел поговорить с твоей женой. Ты не возражаешь?
Чингу подозрительно прищурился, но все же кивнул в знак согласия.
Адам подошел к Аманде и взял ее за руки. Она смотрела на его растроганное, красивое лицо и старалась набраться сил, чтобы выслушать все спокойно.
— Аманда, я не мог отпустить тебя, не попытавшись объясниться еще раз. Прошлой ночью я все обдумал и понял, что практически лишил тебя возможности выбирать. И ты, наверное, правильно поступила, не пожелав вернуться со мной, но… — Тут он запнулся, так как явно говорил это против желания. — Но ты, возможно, хотела бы вернуться к Роберту. Если это так, Аманда, и если ты согласна взять меня в провожатые, то я готов сделать все, чтобы доставить тебя к нему.
Аманда грустно улыбнулась — теперь-то она знала, чего стоило молодому человеку такое обещание, — и торопливо ответила:
— Нет, Адам, для меня нет возврата к прошлому. Я сама сожгла все мосты, Но если тебе нетрудно, Адам, умоляю тебя передать Роберту, что со мной все в порядке. Скажи ему: пусть постарается забыть про меня и найдет себе новую жену, если он еще не сделал этого до сих пор. Потому что я не вернусь никогда. — Она с отчаянием следила, как с каждым произнесенным ею словом мертвенная бледность заливает мучительно скривившееся лицо Адама. Она поспешила закончить: — Прощай, Адам!
Внезапно могучие руки схватили ее. Адам до боли прижал Аманду к груди, исступленно шепча ей в волосы:
— Аманда, пожалуйста, все, что угодно, только не это. Не уговаривай меня сдаться!
Прошло несколько долгих секунд, прежде чем она тихо, но твердо ответила:
— Это не зависит от тебя, Адам.
Медленно, неохотно его руки разжались, и, как только Аманда почувствовала, что снова стоит на земле, она приподнялась на цыпочки, легонько поцеловала его в губы и вернулась к Чингу.
Она ни разу не посмотрела в его сторону, пока Чингу прилаживал ей на спину тюк с багажом, и не оглянулась, когда заняла свое место в небольшой колонне, скорым шагом покинувшей территорию форта. Она не хотела, чтобы Адам увидел, как непрошеные слезы ручьями текут по бледному лицу.
Груз с припасами оказался тяжелым, и бедняжка начала горбиться и задыхаться еще до того, как крепость скрылась из глаз, но так ни разу и не пожаловалась. Однако Чингу едва дождался, пока их не будет видно из форта, а потом вышел из своего места в цепочке, заставил Аманду остановиться, а Хамруктит повелительным жестом приказал шагать вперед за остальными.
В два счета Чингу развязал лямки на ее тюке и взвалил его поверх собственного, чтобы она могла двигаться налегке.
— Нет, Чингу, я не согласна, чтобы ты тащил за двоих!
— Ты несешь моего ребенка, а это нелегкий груз, — серьезно возразил он. — Идем, не то отстанем от наших.
Но Аманда все еще колебалась, нерешительно поглядывая на его неподъемный груз, и тогда Чингу добавил тихим, проникновенным голосом, ласково глядя ей в лицо:
