Болотский выбрал институт в Калининграде с факультетом «Ихтиология и рыбоводство».
До экзаменов в Калининграде оставался еще месяц, и Болотский отправился из Москвы к тетке в Ярославль. Она оказалась в отъезде, племянника встретил ее муж.
«Дядя был любителем выпить. А тут повод: приехал любимый племянник, как удержаться? Начали отмечать встречу. Хорошо отмечали, даже антенну с дома пропили. По русскому обычаю, двое – не компания, и к нам через забор перелез сосед, студент местного пединститута, он птицами занимался. Как услышал, что я увлекаюсь палеонтологией, стал убеждать поступать к ним, потому что на кафедре физической географии в Ярославле было целых три палеонтолога».
Болотский подал документы в Ярославский пединститут и стал учиться на преподавателя биологии и географии. «Учился хорошо, но был морально неустойчив», – вспоминает он. В институте его прозвали «царем». Его не раз пытались отчислить то за драку, то за хулиганство, но вступались педагоги и бабушки-вахтеры, которые души в нем не чаяли. После одного скандала вахтерши пришли в деканат и пообещали разом уволиться, если их любимца отчислят.
По совету преподавателя Болотский каждую весну отправлялся в село Тихвинское, где Волга размывает берег с конкрециями триасового возраста, собирал кости древних амфибий.
За четыре года Болотский добыл в Тихвинском две сотни образцов, в том числе двадцать целых черепов, написал по ним дипломную работу, а коллекцию передал в Палеонтологический институт. Во время визитов в Москву он встречался с Рождественским, который между делом рассказал, что в Благовещенске на Дальнем Востоке есть местонахождение динозавров.
В 1980 году учеба подошла к концу, наступило время распределения. В тот год институту предложили на выбор десять школ в Амурской области. Для Болотского это выглядело как знак судьбы.
Он отправился в глухое село Угловое, вел уроки биологии, географии, сельхозтруда и, к ужасу школьного директора, выкорчевал клумбы с цветами и засадил их картошкой. Дети его обожали, с коллегами-учителями отношения не задались.
В школе он продержался полтора года, затем уволился, перебрался в Благовещенск и поступил в аспирантуру Дальневосточного научного центра РАН.
«Замдиректора у нас был большой каламбурщик. Говорит: ну ты Юра, вот и занимайся юрой». Болотскому дали для изучения аммонитов, но он хотел заниматься динозаврами и быстро выяснил, где находили их кости. Оказалось, недалеко: в пяти автобусных остановках от центра города, чуть вверх по сопке от центральной улицы – Ленина.
Остатки приамурских динозавров еще в конце XIX века нашли казаки. Окаменелые кости валялись на китайском берегу Амура верстах в шестидесяти ниже Благовещенска. Казаки делали из них якоря для лодок, а в 1893–1895 годах множество костей продали мещанину Сафонову «неизвестно для какой цели».
В 1902 году по Амуру проезжал полковник Генштаба М. М. Манакин. Он заехал на место находки и увидел на берегу целый «скелет допотопного животного». По его словам, вокруг костей угадывались желтоватые «как бы очертания» давно истлевшего мяса[85].
Посмотреть на скелет отправился краевед и археолог Г. Ф. Белоусов. Скелета он не нашел, а кости залегали в конгломерате на берегу на протяжении двухсот метров. Все они были разрозненными, преимущественно черного цвета и очень хрупкими. Белоусов посчитал, что они принадлежат животному более древнему, чем мамонт[86].
Полноценных раскопок никто не ставил, хотя заметку дальневосточной газеты о «скелете ископаемого животного» перепечатали в солидном геологическом альманахе[87].
Десять лет спустя, в 1915 году, петербургский палеоботаник А. Н. Криштофович привез с Амура обломок кости. А. Н. Рябинин определил, что она от динозавра, и предложил отправить на место находки работавшего неподалеку геолога. Тот подтвердил: костей много.
Следующим летом Геологический комитет организовал раскопки на правом, китайском берегу Амура в местонахождении, которое получило название Белые Кручи. За десять дней экспедиция собрала солидный материал. Раскопки продолжились в 1917 году. Добычу мерили в пудах. Всего добыли 65 пудов, то есть тысячу килограммов костей.
Революция и Гражданская война прекратили столь удачное начинание. В 1925 году в Белых Кручах искал кости директор Хабаровского музея, выдающийся путешественник и писатель В. К. Арсеньев. Несколько ящиков с костями Владимир Клавдиевич вроде бы отправил в Хабаровск, но их дальнейшая судьба неизвестна. С тех пор отечественные специалисты на китайском берегу не работали, а полвека спустя раскопки возобновили китайские палеонтологи.
На российской стороне Амура первые кости динозавров нашли только в 1946 году. Позвонок размером с дыню принес в Амурский краеведческий музей сотрудник благовещенского комхоза. В музее предположили, что он принадлежал динозавру. Место находки осталось неизвестным.
В те же годы на высоком склоне сопки на окраине Благовещенска стали добывать щебень, чтобы засыпать окрестные болота, ручьи и промоины. В 1949 году в карьер наведался пионер Игорь Бастрыкин, подобрал несколько окаменелых костей, отдал отцу, тот принес их в краеведческий музей. Сотрудники отправились в карьер и собрали еще 25 килограммов костей, одна из них – полуметровая. О находках сообщили в Палеонтологический институт[88].
Спустя два года в Приамурье прибыла небольшая, из трех человек, экспедиция под началом Рождественского. В отчете он записал, что это была первая экспедиция палеонтологов в «никем еще не изученную» Амурскую область.
С погодой не повезло. Был август, шли затяжные муссонные дожди, иногда с неба лило стеной, без остановки трое суток подряд. Экспедиция проплыла по Амуру в поисках местонахождений, осмотрела карьер в Благовещенске. На Амуре вообще ничего не нашли, кроме пары окаменелых бревен, а в карьере кости собрать не смогли, они все раскисли от дождей. Рождественский писал в отчете, что вода впитывается в эти трещиноватые кости, как в губку. К тому же не было ни фрагментов черепов, ни сочлененных остатков. Рождественский решил, что изначальное местонахождение остатков было размыто и разрушено, а остатки перезахоронены. И привычный приговор: местонахождение «малоперспективно», и вообще «на территории Амурской области пока нет местонахождений ископаемых позвоночных, заслуживающих палеонтологических раскопок»[89].
Спустя двадцать лет случилось наводнение. В 1972 году после мощных дождей притоки Амура вышли из берегов, затопили поля и деревни. Некоторые села полностью ушли под воду. Для строительства дамб стали спешно в больших объемах добывать песок, глину и землю. Несколько тракторов чуть не круглые сутки рыли карьер, где побывал Рождественский. Ножи тракторов постоянно выворачивали из глины громадные кости, они ломались, разваливались.
Когда реки вернулись в берега, администрация города поставила возле карьера пост охраны, чтобы никто не воровал
