Теперь Сомов не пытался разорвать контакт, а пошел на обострение, давая противнику возможность ухватить его за руку. Однако, при этом и сам, как клещ цеплялся в пальцы противника. Пока пальцы одной руки сплетались с пальцами противника в прочный захват, вторую руку Сомов держал в стороне. Он демонстративно попытался провести подсечки, вынуждая противника отступать ногами и выгибаться в позе плохо уравновешенной буквы «г». Сейчас позиция у Мясника казалась уязвимой и достаточно беспечной для опытного борца. Эх, была, не была!
Сомов метнулся под ноги противнику, упал на колени и развернулся к нему спиной. И все это в одном моментальном движении. Руку противника он не отпустил, а схватился за нее уже двумя своими руками и потянул на грудь через спину, сам наклоняясь вперед все сильнее и сильнее, чтобы окончательно лишить противника равновесия. Мясник навалился на него сверху всей своей огромной тушей и тут же уперся, не давая себя перевернуть. Оба борца налились кровью и захрипели в невероятном напряжении. Весь цирк замер и перестал дышать. Виктору представилось, что он пытается перевернуть бульдозер, настолько силен и тяжел был Мясник. Казалось, что усилия напрасны, и он не может сдвинуть соперника ни на миллиметр. Но в какой-то момент Сомов вдруг почувствовал, что Мясник уже не сопротивляется, упираясь ногами в пол, а отчаянно дергает ими в воздухе. В воздухе! Он смог оторвать его от земли! Еще немного. Перегретые мышцы вибрировали и грозили порваться от неимоверного напряжения. Словно в режиме slo-mo его соперник плавно переворачивался все больше и больше и наконец, пройдя точку равновесия, стремительно обрушился спиной на пол, а Виктор увлекаемый инерцией и не разомкнувшимся захватом оказался на нем верхом.
Дальнейшее Сомов воспринимал уже смутно. Звонко ударил победный гонг, и балаган взорвался оглушительным ревом. Орали все. Вопили и топали ногами вскочившие с мест зрители, скандируя: «Уокер! Уокер!» Кричали высыпавшие на арену борцы, которые подняли Сомова высоко на руки и торжественно понесли по кругу. Размахивал руками злой и весь в опилках Мясник, кажется, он требовал реванша, но его уже никто не слушал, а самого проигравшего борца оттесняли с манежа в сторону. Не надо, хватит, не будет никакого реванша, устало улыбнулся ему Виктор, а не то в другой раз ты точно меня в опилки закатаешь по самые уши. Визжала и прыгала от радости Мона, пытаясь дотянуться кончиками пальцев до своего избранника. Рядом вышагивал довольно щурившийся Сугис и показывал средний палец. Не подумайте дурного, самый длинный палец в Останде означал наивысшую похвалу. Поднятый над головами Сомов видел, что двери цирка широко распахнуты и в них полно людей, которые тоже кричат от восторга, но не выходят, а наоборот ломятся внутрь балагана. Видимо это были те, кто не смог попасть на представление. Тут спохватились музыканты, заиграл победный марш, и Виктора все так же на руках понесли за кулисы.
Отошел от победной эйфории Сомов только за затянувшимся ужином. Он опять был звездой и по праву считал, что своими руками несколько часов назад спас цирк от разорения. По плану уже завтра труппа должна была покинуть город и направиться в столицу, а сейчас всем полагалось заниматься разбором балагана и укладкой реквизита. Но никто из цирковых и не думал расходиться и заниматься делом. Все собрались вместе и вели разговоры о только что состоявшейся борьбе, победе Виктора и вообще о том шикарном шоу, которое им удалось устроить в этом городке. Артисты гордились Норрисом, были довольны собой и уже строили грандиозные планы по покорению Маркатана. О деньгах говорили мало, так как все ждали Сугиса, который должен был лично объявить, сколько они смогли сегодня заработать.
Сугис появился поздно, и он пришел не один. С неприязнью Виктор увидел вместе с ним своего бывшего соперника Мясника и невольно напрягся. Происходило нечто не совсем понятное и приятное. К всеобщему удивлению и владелец цирка, и Мясник выглядели вполне удовлетворенными друг другом и вели себя, как два приятеля. Нехорошее предчувствие шевельнулось в душе Сомова.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Сугис вывел Мясника на середину и даже обнял его дружески за плечи.
– Слово! Разрешите всем представить нашего нового борца, – громко объявил он, – Это мой старый друг Мук, хотя всем он известен более, как Мясник. Ну, в общем-то, прошу любить и жаловать. Добро пожаловать, Мук, в нашу дружную семью.
Со всех сторон вразнобой раздались голоса приветствий в адрес новоиспеченного циркового артиста. Виктор угрюмо промолчал, не желая верить в то, что происходит. Сугис вместе с Муком подошли к Сомову и присели рядом. Мук смотрел дружелюбно и совсем не был похож на того Мясника, который требовал реванша. Он даже весело подмигнул Виктору.
И тут Сомов прозрел. Он почувствовал, как его уши буквально запылали от стыда. Вот тебе и спаситель бедных артистов, вот тебе и крутой Уокер. Надеюсь, что в темноте никто не видит моих красных ушей, раздосадовано подумал Витя, ладно хоть вслух не стал хвастать победой, которая оказалось липовой. Сейчас бы позора не обобрался. Но каков же Сугис, вот ведь старая хитрая сволочь. Всех заставил поверить, что идет честный бой, всех, даже меня обвел вокруг пальца. И уязвленный Виктор не удержался от упрека:
– А вы оказывается нечестный человек, господин Сугис. Должен вам сказать, что вы лгун и мошенник.
– Ну, в общем-то, да, а как же иначе, – радостно согласился владелец цирка, нисколько не обидевшись, потирая ручищи и расплываясь в широкой улыбке, – Сто десять золотых монет за финальное представление по-другому не заработать.
Повисло недолгое молчание. Но тут и до остальных стала доходить полная картина последней борцовской схватки. Раздался один смешок, потом второй, и вскоре весельем была охвачена вся труппа. На Сугиса дождем полились восторженные похвалы. Хитрый трюк с финальной борьбой нашел полное понимание и одобрение. А сумма в сто десять золотых за один день потрясла и вызвала всеобщее ликование. Зиму уже можно было провести, не утруждая себя опасной работой, а учитывая предстоящие гастроли в столице, зима обещала не только приятное безделье, но и полное финансовое благополучие. Сомова моментально свергли с пьедестала спасителя цирка и усадили туда Сугиса. Владелец цирка наслаждался всеобщим обожанием, благосклонно принимал комплименты и щурил свои хитрые глазки.
Виктор поморщился. Он не винил Сугиса за обман и нечистоплотность цирковой борьбы. О честной борьбе в цирке речь вообще никогда не шла. Сам обман его нисколько не задевал, а вот то, что Сугис не предупредил об этом и использовал Виктора в темную, это его покоробило.
Видимо владелец цирка прочитал эти мысли по выражению лица Сомова, так как наклонился к нему и ободряюще похлопал по плечу.
– Не расстраивайся, Норрис. Так было нужно, чтобы все оставалось в тайне. Заставить поверить всех и тебя в том числе. А то в городе уже поползли слухи, что мы играем нечисто и народ почти перестал делать ставки. К тому же несколько влиятельных людей потеряли деньги на тотализаторе. И деньги немалые. Если бы у власть предержащих возникли подозрения в нечестной игре, то нас запросто могли бы понести лицом вниз, – Сугис намекал на местный похоронный обряд, – Зато, когда на арене появился Мясник народ на это купился и вновь понес свои денежки. А уж на финальный поединок с твоим участием мы даже ставки не успевали принимать. Выглядел ты абсолютно убедительно, а схватка прошла просто безупречно. Денег мы заработали немерено, и претензий к нам ни у кого нет. Надеюсь, заслуженная доля в пять золотых монет заменит тебе радость честной победы. Что скажешь, Норрис?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Виктор ощерился и показал ему средний палец.
– Скажу, что, утрата веры в честность людей стоит десять золотых монет, господин Сугис.
– Ну, ты наглец, Чак. Шесть.
– Девять.
– Шесть и ни монетой больше.
– Восемь. И за вами останется должок.
Владелец цирка от души рассмеялся, так что аж заколыхалось его пузо.
– Ну, в общем-то, хорошо. Ты меня убедил. Семь.
