Лора вытянула шею и с изумлением уставилась на Соню. Две картинки – замороженная рыба и яркая, красивая девушка – в одну не складывались. Но все же некоторые черты совпали, выделились и подтвердили сказанное. Цвет волос… да, еще цвет волос!
– Та самая? – ошарашенно прошептала Лора.
– Ага, – кивнула Соня и посмотрела на Комлева. «Кирилл Андреевич, вы сейчас хотите меня растерзать или… поцеловать?»
Он поймал иронию в ее взгляде, и его темные глаза полыхнули огнем. Лишь ямочка на подбородке немного сглаживала ярость, но Соня предпочла не замечать ни первого, ни второго. «Сейчас я скажу, что это он попросил меня нарядиться клушей, чтобы ты не ревновала, а потом, когда ты уехала, потребность в маскараде отпала. Сейчас я это скажу». Но она промолчала, хотя слова, бесспорно, соответствовали роли.
– Но почему… – Лора задохнулась. – Я требую объяснений! Как ты мог так со мной поступить?
– Пойдем в кабинет, – настойчиво повторил Комлев и потянул Лору за собой. Чувство вины резануло по душе, но дальше пребывать в состоянии под названием «удобно» не имело смысла. Он всегда знал, что не любит Лору, а она не любит его. Сделка чистой воды.
«Фаина Григорьевна, вы можете сказать мне спасибо», – усмехнулась Соня, однако веселья не прибавилось. Глядя вслед удаляющимся Комлеву и Лоре, она закусила губу и побарабанила пальцами по дощатому сиденью скамейки.
Зачем она с ним поцеловалась? Зачем? Для дела. Соня закрыла глаза и шумно вздохнула – для дела, для дела, для дела…
***Оказавшись в иной обстановке – среди папок с деловыми бумагами, Лора немного успокоилась. Мозг заработал в ином направлении. Однажды она уже была дурой, заламывающей руки, и это вместо того, чтобы занять определенную позицию и вцепиться мертвой хваткой в то, что принадлежит ей. Не стоит повторять ошибок. Если повести себя по-умному, то ничего особенного не случится, наоборот, чувство вины привяжет Кирилла к ней еще больше. Он хорош собой, богат, известен – его нельзя терять. Глупо, бесконечно глупо! «Но как он мог с этой… о, она ужасна!» Нет, не ужасна, внешне, по крайней мере… В том-то и дело! Спокойно, спокойно… но в голове не укладывается… почему она явилась в их дом в таком виде, а затем…
Ревность подступила к горлу, и Лора велела ей заткнуться. «Он хорош собой, богат, известен – его нельзя терять, – твердо сказала она себе и подчеркнула жирной линией каждое слово. – Потом, потом Кирилл за это заплатит – пусть валяется в ногах и умоляет простить».
Она глубже села в кресло, отчего ее короткая юбка задралась, оголив ноги.
«Нужно быть хитрее этой сучки, пробралась же она в наш дом и при первой возможности попыталась урвать кусок чужого пирога. Нужно быть хитрее этой сучки!»
И все же непонятное перевоплощение… и как она с ней разговаривала… как она смогла стать такой… Не рыба, не сухарь, не моль!
– Лора, извини, мое поведение было недостойным. – Комлев стоял возле стола мрачнее тучи. – Трудно объяснить то, что объяснению не поддается. Между мной и Софьей Одинцовой ничего нет и быть не может. – Он замолчал, прислушиваясь к своим чувствам. «Да, ничего нет, – подтвердило сердце, – но ты обнимал ее и целовал, хотел продолжения, хотел узнать, какова она на вкус, коснуться того, на что не у каждого есть право». – Извини, я причинил тебе боль.
«Держать его, держать», – мысленно приказала себе Лора.
– Не беспокойся, я уже взяла себя в руки и принимаю твои извинения, – произнесла она, кивнула и качнула ногой. – Я готова все забыть, жизнь порой очень сложна. Я люблю тебя. Наверное, я давно не говорила тебе об этом. И я верю, что ты любишь меня! Пусть она немедленно уходит, и мы забудем случившееся, как страшный сон. Наши чувства важнее.
«Я бы сейчас задушила ее собственными руками!»
Кирилл смотрел на Лору и не находил в ней ничего, что раньше казалось привлекательным. Он смотрел на нее с какой-то обреченной тоской человека, однажды распахнувшего окно и даже не увидевшего, а ощутившего приход весны, но вынужденного обернуться и бросить последний взгляд на зиму.
– Софья Одинцова завтра покинет мой дом, – проговорил он. Слова-заклинания. Он устал повторять их себе. Бороться с тем, что пока не имеет названия. Или имеет, но произнести нельзя. Кирилл знал, как должен поступить сейчас. Знал…
«Он сказал: «мой дом». Но это и мой дом тоже! Здесь мои вещи, и я тут живу! Может, нянька – законченная ведьма? Профессиональная воровка чужих мужиков? Ладно, он и раньше не… то есть он меня любит, просто всегда занят!» – Лора вздохнула и произнесла почти спокойно:
– Очень хорошо, что ты решил выгнать ее. Правильно. Давай куда-нибудь уедем? На Мальдивы. Я давно хотела поговорить о нас, о будущем. – Она мягко улыбнулась. «Сейчас он по уши виноват и наверняка готов согласиться на многое. Нужно пользоваться моментом». – Тебе тридцать семь лет, пора создавать семью. Мы столько уже вместе, понимаем друг друга с полуслова, любим друг друга. – Ее голос стал теплым и бархатным. – Нам надо пожениться и побольше проводить времени вдвоем. Настоящие чувства вспыхивают не так уж часто. Не каждому выпадает счастье, и нам необходимо сберечь то, что есть между нами.
«Между нами ничего нет и никогда не было, – подумал Комлев. – И действительно пришло время посмотреть правде в глаза».
– Лора, между нами нет тех чувств, ради которых стоит продолжать отношения, – произнес он, отрезав путь назад.
***– Не прижимайтесь.
– Я не прижимаюсь.
– Прижимаетесь, – проворчала Валентина.
– Нет, но если вы настаиваете, то давайте я прижмусь, чтобы вы смогли почувствовать разницу, – с иронией ответил Павел.
– Не надо!
– То есть вы уже готовы признать, что в данную минуту мы лежим вполне сносно, на приличном расстоянии друг от друга?
– Приличном? – Валя быстро перевернулась на другой бок и носом уткнулась в грудь Павла.
– Я имею в виду приличным в имеющихся обстоятельствах.
– Вы бессовестно пользуетесь ситуацией.
– Нет, я еще даже не начинал этого делать. И если честно, не понимаю, почему…
– Надо было строить шалаш шире!
– Ну и построили бы, кто вам мешал?
– Но вы же у нас самый сильный и умный!
– Неужели вы готовы признать и этот факт?
Валя издала тихий стон возмущения, вновь перевернулась на другой бок. И сразу почувствовала на шее теплое дыхание Павла. Он не шевельнулся, так и остался лежать, заложив руку под голову.
– Хорошо бы ночью не было ливня.
– А разве он вам мешает? – «изумленно» спросила она. – Вам же чем хуже, тем лучше.
– Скажите, Валентина, честно… Вы считаете путешествие ошибкой? Уже завтра вы окажетесь в уютном номере отеля и будете спать не на горе листьев, а на мягком матрасе, накрытом белоснежной простыней. Рис и жареные бананы в любом количестве. О чем вы завтра вспомните? Пожалеете, что согласились встретиться лицом к лицу с непроходимыми джунглями? – Павел спрашивал ровно и спокойно, без тени насмешки или сарказма.
