– Бог в помощь, Алоизий! – крикнул Куизль сквозь шум. – Твое варево до самого Бамберга воняет.
Алоизий посмотрел на него с недоверием, потом отложил палку, которой помешивал в котле, и вытер руки о кожаный фартук.
– Хозяина нет, – прошепелявил он, не обратив внимания на замечание Куизля. – Он в городе, вычищает ров.
Палач оглядел многочисленные оспины на его лице, которые почти не скрывала щетина. Ему вспомнилось, что всего пару дней назад Бартоломей предлагал его в качестве жениха для Барбары.
Ну, всяко лучше, чем приблудный артист.
– Я знаю, что Барта нет, – пояснил Куизль. – Я только ищу миррис для Катарины, он нужен ей для каких-то сладостей к свадьбе. Может, знаешь, где можно набрать?
– Сейчас опасно в одиночку собирать травы, – ответил Алоизий. – Волков просто тьма.
Он склонил голову набок и показал на туши, лежавшие неподалеку на подстилке из хвороста:
– Этих я поймал в капканы совсем рядом. Надо и впрямь быть осторожнее…
Его слова повисли в воздухе скрытой угрозой.
«А он не так глуп, как кажется», – подумал Куизль.
Палач пожал плечами и подошел к псарне. Ищейки и мастифы немного успокоились. Они метались по загону: некоторые скулили, другие злобно рычали на гостя.
– Чу́дные у тебя собаки, – сказал Якоб с одобрением – Ухоженные, откормленные. И умные, таких можно как следует натаскать. Епископу принадлежат, как я слыхал… Он, бывает, охотится с ними?
Алоизий кивнул, но ничего не сказал.
– А вообще зря ведь пропадают, их бы на волю почаще выпускать, – продолжил палач и подмигнул Алоизию: – Лес большой. Можно охотиться так, что и хозяева не заметят. Медведи, волки, олени… Ну, признайся! Разве у вас с Бартоломеем не чешутся иногда руки? – Он выдержал паузу. – Или, может… у кого-нибудь другого?
– Охотиться можно только дворянам, – упрямо ответил Алоизий, словно повторял наизусть. – Браконьеров ждет виселица. Это ты лучше меня должен знать.
Куизль кивнул:
– Конечно, конечно.
Он прошел вдоль загона, разглядывая мастифов с черной, лоснящейся шкурой и красными деснами, похожих на посланников ада.
– К тому же у каждой собаки есть клеймо епископа, – добавил Алоизий, при этом в голосе его послышалось беспокойство.
Он подошел к Якобу и показал на одну из молодых собак. Та лежала возле ограды и чесала за ухом. Завидев Алоизия, она подскочила и, радостно поскуливая, лизнула ему руку. С правой стороны, ближе к лопатке, и вправду виднелся герб епископа – лев, пересеченный наискось линией.
– Такое ставят каждой собаке, как только от матери заберут, – пояснил Алоизий. – У главного егеря каждый щенок на учете. Это дорогая порода, и нельзя, чтобы хоть один пропал.
– Хочешь сказать, ни одну из этих собак невозможно украсть? – спросил Куизль.
Батрак ухмыльнулся:
– Вот именно. Не выйдет. Если господа потеряют на охоте на медведя или кабана кого-то из своих любимчиков, мы подбираем замену. Во всем свой порядок.
– А жаль, – проговорил Куизль и пожал плечами: – А то я вот думал, пару собак…
– Забудь об этом, – перебил его Алоизий. – И ты уж извини, мне кости доварить надо.
Он вдруг остановился, и лицо его скривилось в гримасу. Якоб не сразу догадался, что это, должно быть, улыбка.
– Твоя младшая дочь, как видно, красавица, – сказал Алоизий, на этот раз куда мягче. – И хозяин сказал, что она до сих пор не замужем. Я бы с нею познакомился. Может, тогда и насчет охоты сговориться выйдет…
Он хрипло рассмеялся, а Якоб почувствовал, как по телу побежали мурашки.
«Нет, пусть уж лучше артист», – подумал палач.
– Посмотрим, что там можно придумать, – ответил он нерешительно.
Алоизий кивнул, после чего вернулся к кипящему котлу и оставил палача одного. Куизль понаблюдал немного за ищейками и еще внимательнее – за здоровыми мастифами, которые были на голову выше. В конце концов он направился к дому и расположенным позади него строениям. Алоизий мгновенно прервал свое занятие.
– Что ты там удумал? – спросил он недоверчиво.
– Ну, я подумал, может, там другие собаки есть, хотел посмотреть… – ответил Куизль с нарочитым простодушием.
– Кроме этих, никого больше нет. Мы там только отбросы закапываем. Место не из лучших, воняет там жуть как.
– Ну, раз такое дело, не буду тебя отвлекать.
Палач вскинул на прощание руку, вышел за ворота и направился обратно к городу, напевая старую солдатскую песенку.
Все прошло не совсем так, как рассчитывал Якоб, но пришел он сюда не напрасно. Хоть палач и не спрашивал, Алоизий сам рассказал ему о клейме. Словно заранее хотел отвести всякое подозрение. И почему он так бурно отреагировал, когда Якоб направился к постройкам за домом? Может, там что-нибудь спрятано?
Что-то там нечисто. И не в отбросах дело.
Куизль прошел с полмили, когда повстречал на дороге группу мужчин, шедших из города. В руках они держали косы, вилы и дубинки и вышагивали в ногу, как отряд ландскнехтов. Когда они подошли ближе, Якоб заметил, что это простые подмастерья из Бамберга. Они смотрели по сторонам на стены плотно стоящих деревьев, и было в их походке что-то деловитое, важное.
Куизль отошел в сторону, чтобы пропустить сборище. Однако первый же из них вдруг остановился и смерил палача недоверчивым взглядом. Только теперь Якоб заметил, что это один из молодчиков, что гоняли позавчера беднягу пастуха. Тот самый извозчик, которого палач в самом начале свалил дубинкой.
– Кто ты такой и что тебе нужно? – спросил парень громко и кичливо.
Куизль тихо вздохнул.
Замечательно, только этого мне и не хватало…
– Ты знаешь, кто я такой, – ответил он. – Мы уже познакомились пару дней назад. Так что прекрати этот балаган и дай пройти, пока мы оба не пожалели.
Широкоплечий извозчик сделал вид, будто только сейчас узнал его.
– А, точно! – воскликнул он. – Братец нашего палача! Вот так встреча! – Он обернулся к своим дружкам: – А в одиночку он не такой уж и здоровенный, верно? Как будто подсох малость.
Мужчины рассмеялись, а их предводитель так и напыжился.
– Мы ополченцы Бамберга, – объяснил он. – Если уж городскому совету и епископу не под силу защитить нас, придется нам самим этим заняться.
– И потому вы снуете по лесу, как зайцы?
– Насмешки тебе даром не пройдут, – прошипел извозчик. – Мы выслеживаем подозрительных личностей. Угольщики, пастухи, дровосеки… В лесу такого сброда хватает. Может, среди них и прячется оборотень. Это все перекидыши. Но святая вода покажет их настоящую личину! – Он потряс маленькой бутылочкой, привязанной к поясу, точно это было смертельное оружие, потом выпятил подбородок: – Поэтому еще раз: что ты здесь делаешь?
– Я был на живодерне. Это запрещено?
Парень ухмыльнулся:
– Не запрещено. Но это… подозрительно.
Тут он шагнул ближе к палачу, принюхался и насмешливо спросил:
– Вы это тоже чуете? От него пахнет зверем. Дерьмом и грязью, и, да, отдает немного серой… Фу! – Он зажал нос. – Итак, это или оборотень, или же палач не мылся с самого рождения.
Парни захохотали. Куизль закрыл глаза, стараясь сохранить спокойствие. Нельзя поддаваться на провокации! С другой стороны, Якоб понимал, что извозчик колкостями не ограничится. Давеча палач свалил крепкого парня одним ударом и опозорил перед дружками. Он не упустит возможности поквитаться.
Значит, пора положить этому конец…
Якоб потянулся к дубинке, висевшей на поясе. Их было шестеро. Если действовать быстро, может, удастся свалить предводителя и еще одного или двоих. Тогда он воспользуется их замешательством и убежит в лес. Но Якоб уже не был столь прыток; он снова почувствовал, как у него тянет сухожилия, будто на дыбе. Скорее всего, его догонят, и тогда…
– Какой чудесный день! – раздался вдруг за спиной громкий голос. – Слишком чудесный, чтобы затевать драки. Вам так не кажется?
Якоб оглянулся. По дороге со стороны живодерни шел его брат.
