Завибрировавший в кармане мобильник продлевает эту паузу. Звонит отец. Игнорировать его еще рано. Сначала надо обрести уверенность, что он ни с единой стороны к нам не подберется.
— Где тебя носит? — рыкает он, едва я подношу мобилу к уху.
Выхожу из гостиной. Нечего Колобку и теще слушать этого упыря. Да и им надо без давления обсудить мое предложение.
— Барахло свое собираю, — вру ему. — Хату в порядок привожу, чтобы хозяйке ключи отдать. Ты же видел, в каком она состоянии. Завтра домой вернусь.
— Я сейчас разговаривал с Серебрянским. Ты что, собачонок, задумал?!
— А что ты так напрягся? Хочу присутствовать на первом УЗИ своего ребенка. Пал Степаныч оценил. Хочешь присоединиться? Тогда и тебя ждем завтра в клинике. Серебрянские скажут тебе время и адрес.
— Проверить решил, правда ли она беременна, да?
— Ты во всем подвох ищешь. Она же предоставила справку. Я хочу убедиться, что с малышом все в порядке. Ты тоже можешь отличиться. Любишь же прессу. Позвони своим репортерам, пусть готовят камеры и освобождают первые полосы.
Прокашливаюсь в кулак, маскируя смех.
— Будут тебе камеры, — фыркает он. — Ты тоже подсуетись с кольцом. Прилюдно сделаешь Серебрянской предложение, уяснил?
— Угум, — мычу, кивая.
Отец отключается, не прощаясь. Конечно, ему же некогда. Сейчас будет выяснять, в какой клинике я записал нас на УЗИ, и искать доктора, чтобы взятку дать за нужную картинку на экране.
Давайте, Вячеслав Демьянович, ройте себе яму.
— Дем, — зовет меня Колобок, и я возвращаюсь в гостиную, — все хорошо?
— Отлично, — улыбаюсь ей. — Вы что-то решили?
— Мы согласны попробовать, — отвечает она, и Ульяна Филипповна в подтверждение кивает. — Только не надо брать кредит. Продадим мою машину.
— Нет. Я так не могу.
— Тогда твою, — спокойно пожимает она плечами.
— Эм… Не-е-ет, — сопротивляюсь, не сразу поняв, что она шутит.
— Мою?
— Твою, — сдаюсь, выдохнув.
Она довольно улыбается:
— А на подаренные на свадьбу деньги расширим ассортимент.
— Я думал, мы отправимся в медовый месяц.
— Куда? — Она взглядом указывает на живот. — Наш медовый месяц откладывается года на два. Сразу в семейный отпуск отправимся.
Смотрю на нее и в собственное счастье с трудом верю. Как же я ее люблю! Не женщина, а благословение.
— Демушка, — напоминает о себе теща, — а тебе же динамики пока без надобности? При малышке громко музыку не послушаешь…
— Берите, — смеюсь я. — Дарю. — Подхожу к Колобку и, положив ладони на ее живот, целую ее в лоб. — Так что? Как назовем наш интернет-магазин?
Глава 28. Стефа
Разложив деньги по стопочкам, Ланка пересчитывает их уже раз десятый, поплевывая на подушечки пальцев и тараща глаза.
— Лан, кончай! — Собираю деньги и засовываю в корзинку с заначкой.
— Я ж никогда в жизни столько бабок в руках не держала!
— На правах подружки невесты подержишь, когда гости на свадьбе надарят.
— А как принц так быстро твою тыкву-то загнал, золушка?
— Опыт, — улыбаюсь, сама еще приходя в себя от цены, за которую Демьян продал мою машину.
Горжусь им, хоть и обидно, что вчера поздно домой явился. Опять уснули, как пенсионеры. Но ведь для семьи старается. Вроде простительно.
Звонок домофона заставляет меня нервно взглянуть на часы. Демьяна из клиники ждать еще рано. Он обещал позвонить, как освободится. Да и у него есть ключи.
— Ты кого-то ждешь? — спрашивает Ланка.
— Может, Дема снова что-то заказал, — пожимаю плечами и отправляюсь в прихожую.
Сняв трубку домофона, слышу голос Вилены Мироновны. Открываю ей дверь и обалдело оборачиваюсь к Ланке.
— Свекровь, — бормочу, напрягаясь.
Подруга присвистывает, сплясав бровями. А мне как-то нехорошо становится от этого неожиданного визита.
Быстро убираю с прохода Ланкины сапоги, прикрываю дверь на кухню, где на столе кружки из-под чая и гора посуды в мойке, косяк Демьяна, кстати. Поправляю на себе домашний костюм и открываю дверь в тот самый момент, когда Вилена Мироновна выходит из лифта и, сняв темные очки, озирается в поисках нужной квартиры.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Увидев меня, широко улыбается. Цокает каблуками дорогих сапог по бетонному полу, но в квартиру входит без капли брезгливости.
— Вот так сюрприз, — не скрываю я своего удивления.
Свекровь пробегает изучающим взглядом по прихожей и задерживает его на мне:
— Я знала, что у тебя уютно.
— Спасибо, — киваю.
— Стефочка, мы можем поговорить?
Из гостиной выходит Ланка и, коротко поздоровавшись, начинает быстро одеваться.
— Мне уже пора. Скоро клиентка придет.
— Лан, я тебе позвоню, — отвечаю ей, чувствуя себя виноватой.
Постоянно за дверь ее выставляют!
Как только она, чмокнув меня в щеку, уходит, я сосредотачиваюсь на Вилене Мироновне.
— Проходите.
Она пристраивает свою сумочку на тумбочке, раздевается, поправляет блузку перед зеркалом и проходит вслед за мной в гостиную.
— Присаживайтесь, — указываю ей на диван.
— Какие милые, — улыбается она, взглянув на кроватку и коляску.
— Дема выбирал. Хотите чаю? Или кофе?
— Нет-нет, не беспокойся. Достаточно того, что ты меня впустила. Я знаю, как Слава вынудил Демьяна оставить тебя. И я обязана помешать вам совершить самую большую ошибку в вашей жизни.
Она хоть и взволнованная, но трезвая. Пришла ко мне с очевидным решением рассказать нечто важное. Если сейчас сообщу ей, что мы с Демьяном не расстались, она передумает делиться наболевшей тайной. А я вижу, как это гложет ее.
Присаживаюсь на другой край дивана и, поглаживая живот, жду ее откровений.
— Слава обманул Демьяна, — начинает она нерешительно. Заламывает пальцы, к которым пригвожден ее взгляд. — Арина не беременна. Демьян, видимо, догадался. Но у него не получится прижать отца к стенке. Слава уже подкупил врача-узиста. Он никогда не сдается.
— Получается, вы за ним всю жизнь, как за каменной стеной, — произношу я.
— Если бы, — вздыхает она. — Ты, Стефа, меня только не суди. Хватает того, что я сама себя ненавижу. Потому и пью. Тяжко с этим грузом жить. — Сделав небольшую паузу, Вилена Мироновна поглубже вздыхает и с ностальгической улыбкой продолжает: — Я была совсем девчонкой, когда с Витей познакомилась. Он на отцовской фабрике за станком работал. Молодой, сильный, красивый. Женщины оборачивались, когда он мимо проходил. Мы с ним тайно встречались. Папа бы не одобрил. Его надо было подготовить. А с Витиной семьей я сразу познакомилась — с отцом и братом.
— Вячеславом? — догадываюсь я.
Она кивает.
— Я-то и помогла ему к папе водителем устроиться. Наш на пенсию вышел, вот я и придумала историю, что он троюродный брат моей знакомой. По просьбе Вити. Время шло. Наш роман набирал обороты. А папа все больше восхищался своим новым водителем. Стал поручать ему доставку особо важных документов. Брал его с собой в командировки. Постепенно посвящал в дела компании. Но переломным моментом стала авария, в которой Слава вытащил папу из загоревшейся машины, а сам получил ожоги. И именно тогда Витю призвали в армию. Я клялась, что дождусь его, а сама выскочила замуж за его брата. Только потому что отец велел. Пригрозил, что по миру пойду, если ослушаюсь.
— Может, вам воды?
Вилена Мироновна отрицательно мотает головой.
— Когда Витя вернулся, я уже Мироном беременна была. Он умолял меня все бросить и уехать с ним. Обещал, что ребенка как родного любить будет. А я побоялась, что папа его найдет и заставит пожалеть. Следующие семь лет я жила, как в аду. Папа болел, Слава обретал больше власти и периодически угрожал мне, что если в сторону его брата посмотрю, то ему не поздоровится. А потом папа умер. Слава погрузился в работу унаследованной мной компании, начал поднатаскивать Мирона, а я осталась один на один со своим горем. Это был единственный раз, когда я изменила Славе. И единственный раз с того момента, как Витя ушел в армию, я почувствовала себя любимой и желанной. Наутро я сказала ему, что готова бежать. Но было поздно. У Вити была невеста. Он уже сделал ей предложение и не мог предать ее сильнее, чем уже предал. Он слишком долго меня ждал. Устал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
