Вот ведь не ценили, а? — «бровеносец в потемках», «сиськи-масиськи», что ни неделя, то новый анекдот, один другого ядовитее… Диссиденты из всяких «Хельсинских групп» — ну да, под гэбэшным надзором, да, утесняли их всяко-разно, обыски-высылки — но ведь они были, действительно были, и письма свои писали, и интервью журналистам забугорным давали, это ж только вдуматься — по нынешнему-то времени!.. Книжки опять-таки в стране издавались не Бог весть какие и не Бог весть сколько, но все-таки не один только буревестник революции товарищ Горький в серии «Школьная библиотека» да материалы очередного съезда в красном сафьяне; а в школьной программе изучали Достоевского и Щедрина — вот тоже «симптомчик»… А мы, идиоты малолетние, вольтерьянцы хреновы — ах, Северная Корея! ах, «1984»! Да в наши годы, между прочим, не было такого выпускника биофака, чтоб этот самый «1984» не прочел, а нынче — поди найди, чтоб хоть слыхал про такое… И чего удивляться: в наше время за хранение (ежели без размножения) полагалась «профилактическая беседа», ну, если в самом пиковом раскладе — могли попереть из аспирантуры, а нынче за «1984» припаяют столько, что выйдешь уже при коммунизме… Болтают, впрочем, тут еще и «чисто личное»: уж очень орел наш, Юрий Владимирович, эту дату — 1984 — недолюбливает…
— Привет! Извини — задержался, партсобрание… Давно ждешь?
— Да не очень… Вот, изучаю пока «Призывы ЦК КПСС к 80-ой годовщине», как раз дошел до призыва нумер 34: «Советские ученые! Укрепляйте лидирующие позиции советской науки», или как он там…
— Ладно, ладно язвить… Давай сюда свой аусвайс и обожди еще с минуту.
Биохимик Поль — университетский однокашник и кореш еще со времен школьного биологического кружка при Зоомузее — был теперь большой шишкой в Институте молекулярной биологии — членкор, шеф ведущей лаборатории (от замдиректорской должности хватило ума отмотаться), а главное — выполняя кучу военных программ, обладал немалыми возможностями по административно-партийной линии… Во, ты глянь: уже делает знак от вахты — давай, мол, сюда, можно; ну, дает! (У нас ведь нынче в стране очередное осеннее обострение — на сей раз на предмет бдительности: чтоб пройти в соседний закрытый институт — а они теперь все закрытые, — надо, чтоб наш первый отдел две недели переписывался с ихним: почему, да отчего, да по какому случаю. Или вот так: два слова на вахте от уважаемого человека… Воистину, «Если б в России законы действительно выполнялись, жизнь тут была бы положительно невозможна»…)
По коридору навстречу им валила густая толпа сотрудников — в конференц-зале только что закончилось под магнитофонный «Интернационал» юбилейное партсобрание (присутствие беспартийных, с чем последние пару лет было послабление, вдруг опять сделали обязательным). Поль сразу шарахнулся в боковой коридор, но был замечен и настигнут энергичной дамой специфически-профкомовской наружности; на лице институтского вседержителя сразу проступила печать покорной безнадежности, однако дело обошлось парой бумаг, которые он с видимым облегчением и завизировал прямо на подоконнике. До Вычислительного Центра они уже добрались беспрепятственно.
Дело, приведшее Виктора к молекулярным биологам, было, с одной стороны, пустяковым, а с другой — довольно щекотливым. Некоторое время назад ему понадобилось провести некие расчеты из области многомерной статистики. Ничего сложного в них не было, можно обойтись и ручным калькулятором, но объем данных был достаточно велик, и работа, по прикидкам, затянулась бы месяца на два; для хорошей же ЭВМ (вроде «Хьюлет-Паккарда» 80 года) там дела было минут на двадцать «чистого машинного времени» — плюс, понятное дело, неделю на подготовительные операции. Каковые подготовительные операции он успешно и проделал в ВЦ Института океанографии (в собственном его институте ЭВМ не было вовсе).
И вот, буквально за день до назначенного ему «машинного времени», в ВЦ океанографов нагрянул КГБ: выяснилось, что предприимчивые программисты распечатывали прямо на казенных печатающих устройствах Мандельштама и Стругацких. Весь ВЦ загремел под фанфары; помимо обычных в таких случаях статей «Антисоветская агитация» и «Хранение и размножение антисоветской литературы» ребятам навесили еще и «Незаконное частное предпринимательство», а поскольку по новому Кодексу срока не поглощаются, а плюсуются, на круг им вышло лет по десять… Чудо, что Викторовы перфоленты и прочую хренотень не загребли при обыске как вещдоки — выцарапать их потом было бы весьма проблематично…
Однако неприятности на этом не кончились. Под эту историю немедля был издан приказ по всем институтам: усилить контроль за множительной техникой, в том числе, отдельной строкой, — за печатающими устройствами. А первые отделы, рассудив, что кашу маслом не испортишь, попросту опечатали все ВЦ — до особого распоряжения. Поскольку работать-то все равно надо, опечатанными ВЦ, конечно, потихоньку пользовались, но делая вид, что ничего такого нету, и чужих, понятно, не пускали на порог. Виктор совсем уж решил было плюнуть и обсчитать свои данные вручную, когда чистым случаем, на встрече курса, узнал от Поля, что они-то своим ВЦ пользуются вполне легально: «Витюша, у нас в плане стоят такие спецтематики от Минобороны, что ежели нам вдруг понадобится вырыть котлован на Красной площади, они только козырнут и спросят — Мавзолей сдвигать в сторонку надо?»
В институтском ВЦ Поль перекинулся парой фраз с длинноволосым программистом запуганно-неарийской наружности и со скучающим на стуле в углу дежурным особистом. Далее все обошлось со сказочной легкостью: бутылка коньяку — и через двадцать минут Виктор держал в руках распечатку со своими результатами (забавно, но мелочная коррупция и поголовное раздолбайство под дланью Железного Юрика расцвели так, что про времена пофигиста Лени теперь в один голос говорили: «И ведь порядок в стране был!»). С интересом оглядел машинный парк; насколько он мог судить, ЭВМ тут были из самых современных, какие вообще можно отыскать в Союзе: молекулярные биологи, похоже, обставили свой ВЦ, что называется, «под падающий шлагбаум» — перед самым 86 годом, когда Рейган врубил эмбарго на поставки в соцлагерь вычислительной техники.
— Ну чего, заглянешь к нам в лабораторию? Там небось уже накрыли и откупорили — по случаю славной годовщины.
— А давай! Есть повод…
В лаборатории все было, как водится: лабораторный стол, застеленный фильтровалкой, винегрет в круглых кристаллизаторах и клю-квовка-«Несмеяновка», разливаемая из бутыли для дистиллята в химические мерные стаканчики. Благородное дворянство вполголоса беседовало:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
