– Ты слишком хорош, чтобы быть настоящим. Голос в глубине моего сознания продолжает твердить мне, чтобы я бежала, пока не стало слишком поздно. Ты серийный убийца, да?
Он мигнул и нахмурился:
– Что?
– Ты как тот парень из «Молчания ягнят». Ну, тот, который делает женские костюмы, и который так очарователен, что легко может соблазнить и похитить женщину из-за ее кожи.
Он был в ужасе от ее слов, даже оскорблен. Что означало, что он или невинен или великолепный актер.
– Ты собираешься толкнуть меня в яму голой и насквозь пропитать детским лосьоном, так?
Он захохотал:
– Ты живешь в Новом Орлеане, где нельзя выкопать даже могилу. Так что расскажи мне, где я найду эту яму?
– Это какая-нибудь канава.
– Едва ли такое место скроешь.
– Но это возможно, – настаивала она.
Он покачал головой.
– Ты не собираешься сдаваться, не так ли?
– Послушай, я – реалист, и мне только что разбили сердце. Я не хочу сейчас ни с кем связываться. Ты был ко мне очень добр, и я не знаю, почему. Подобные вещи не случаются в реальной жизни. Принц Очарование не приходит на помощь постоянно. Большую часть времени он слишком занят долбанной безупречной Золушкой и ее малюсенькой совершенной ножкой, чтобы замечать остальных.
Она могла бы поклясться, что он разозлился на нее.
Вздохнув, мужчина потянулся к стакану.
Брайд нахмурилась, мельком увидев его ладонь и странную отметину на ней. Которой вчера не было, иначе она заметила бы.
Ее сердце остановилось.
Потянувшись, она взяла его ладонь и пристально в нее вгляделась.
Вэйн мысленно выругался, когда понял, что перенесшись в ее кладовку, он забыл замаскировать свою метку. Одна его часть требовала вырвать руку, а другая не могла даже шевельнуться, пока она сравнивала их ладони.
– Это ты выжег у меня метку?
– Нет, – ответил он, обиженный тем, что она могла додуматься до такого.
Брайд запаниковала. Он обонял запах ее страха.
– Я не делал этого, Брайд, клянусь.
Она не поверила ему.
– Убирайся!
Скверно. Он не знал, как убедить ее. Она поднялась и схватила стоявшую в углу метлу.
– Вон! – закричала она, замахиваясь ею на него.
– Брайд!
Она даже не слушала.
– Убирайся, или я… я позвоню в полицию!
Вэйн едва сдержал проклятие. Это не то, что ему нужно. Но, возможно, так будет лучше.
По крайней мере, он не мог соблазниться женщиной, которая ненавидит его и думает, что он психопат.
Выпрыгнув за дверь, он услышал, что она заперла замок.
– Брайд, – произнес он, глядя на нее сквозь стекло. – Пожалуйста, впусти, меня.
Она опустила жалюзи.
Вэйн уперся головой в холодное стекло, и война, развернувшаяся у него внутри, разнесла его контроль в клочья. Животная половина стремилась к ней, невзирая на благоразумие.
А человеческая – знала, что будет лучше дать ей уйти.
К сожалению, когда обе его части сражались между собой как сейчас, чаще побеждало животное.
Обычно, это было к лучшему.
На сей раз – нет. Вздохнув, он огляделся вокруг и, убедившись, что один, обернулся волком, надеясь, что Фьюри не вернется обратно также в облике волка и не разоблачит его прикрытие.
Брайд может впустить одного волка, но двух… это было бы слишком.
Брайд стояла в центре комнаты, сжимая метлу. Ее трясло от страха. Она думала позвонить родителям, но не хотела их пугать. Они жили достаточно далеко, и к их приезду она могла быть уже мертва.
Она хотела позвонить в полицию, но что она им скажет? Что с ней обедал красивый парень, заставил ее возбудиться и разволноваться, потом показал свою ладонь, и она свихнулась?
Из этого не выходило, что Вэйн сделал что-нибудь не так. Полиция не сможет арестовать его до тех пор, пока он не предпримет что-то более серьезное.
Табита…
Она сглотнула, подумав о звонке подруге. О чем Табита знала все, так это о самозащите, и эта женщина всегда вооружалась до зубов.
Брайд подбежала к телефону и быстро набрала номер магазина Табиты. К счастью, подруга оказалась на месте.
– Табби, – затараторила она, следя за окнами, чтобы увидеть, если Вэйн попытается вломиться. – Пожалуйста, приезжай. Думаю, мой новый бойфренд собирается меня убить. Убить по-настоящему, типа спрячь-в-лесу-мое-мертвое-тело.
– Что?
– Объясню, когда ты придешь. Я боюсь, Таб. Очень-очень боюсь.
– О-кей. Не клади трубку, пока я добираюсь. Эй, Мария, – позвала Табита своего менеджера. – Останься здесь ненадолго за главного. У меня срочное дело. Звони, если понадоблюсь.
– Он все еще там? – спросила Табита.
– Не знаю. Я выгнала его и заперла дверь. – А теперь я представляю те кадры из фильма ужасов, когда демоны прорываются сквозь окно, чтобы схватить свою жертву.
– Он случайно не зомби?
От предположения Табиты ее глаза округлились. Для большинства людей это была бы попытка пошутить. Табита говорила серьезно.
– Едва ли.
– Твой волк с тобой?
– Нет. – Ответила Брайд, у нее сжалось в груди. – И я все еще не впустила его. О боже, ты же не думаешь, что он навредит моему волку? Не думаешь?
– Не беспокойся. Думаю, волк сможет сам позаботиться о себе.
Табита задыхалась, и Брайд поняла, что ее подруга сейчас бежит. Возлюби ее Боже. В критические моменты она была лучшей. Каждый должен иметь такого друга, как она.
Не было ничего, что Табита не сделала бы ради своих друзей или своей семьи.
– Ты все еще здесь?– спросила Табита.
– Да.
Брайд болтала с ней ни о чем, проверяя территорию снаружи, чтобы выяснить, там ли еще Вэйн.
Его не было.
Через несколько минут она услышала за дверью рычание волка.
– Шшш, – сказала Табита в сторону от телефона. – Это всего лишь я, дружище.
– Ты уже здесь?
– Да, – подтвердила она. – Повесь трубку и открой мне дверь.
Брайд так и сделала. К ее облегчению, снаружи оказались только волк и Табита.
– Вроде бы чисто, – сообщила Табита, а волк вбежал в квартиру. – Должно быть, он ушел.
Брайд с облегчением вздохнула, но дверь, тем не менее, заперла.
– Я никогда не испытывала такого ужаса, Табби. Было жутко.
Табита внимательно осматривала помещение.
– Что произошло? – спросила она, открывая двери и выглядывая в окна.
– Я не знаю. У нас был поздний ланч, и все шло прекрасно до тех пор, пока я не увидела это… – она подняла ладонь вверх, чтобы Табита рассмотрела странную татуировку. – На его ладони – точно такая же.
– Ты шутишь.
– Нет. И что самое странное, я не знаю, как получила ее. Помнишь, когда мы ели, и она вдруг появилась.
