Как только за аббатом закрылась дверь, Бирон хотел вызвать Люберова и учинить ему, мерзавцу, форменный разнос. Кого привел? Кого смел привести? Потом одумался, сокрушить Родиона она всегда успеет. Вначале надо обдумать ситуацию, охватить картину целиком. На этот раз его совершенно не интересовала политическая карта Европы. Откуда в Париже узнали про деньги – вот главный вопрос. И почему они решили напомнить о деньгах именно сейчас, когда не сегодня завтра Лещинский попадет в плен, и вся французская затея рухнет?! Или это какая-то новая дьявольская игра, которой надо искать объяснение?
А не зря он вспомнил про Морица Саксонского. Забавно, теперешняя история со Станиславом Лещинским слово в слово повторяет события восьмилетней давности. Фокус тогда состоял в том, что, не ожидая согласия Польши, Австрии, России и прочих гигантов, курляндская шляхта выбрала своим герцогом Морица. Да, да, все было честь по чести. Курляндия находилась под протекторатом Польши. Старый больной герцог Фердинанд, последний из рода Кетлеров был стар и болен. Его уже давно не считали правителем. Кроме того, он был бездетен.
Принц Мориц приехал в Митаву из Дрездена и напустил туману, мол, он для них самый подходящий герцог, который будет содержать Курляндию при древних правах и вольностях. Проведали у Анны, согласна ли она на супружество. В ответ получили твердое «да». Дело двигалось к свадебному договору, который собирались заключить тут же, в Митаве.
Созвали сейм, депутаты единогласно решили, что, выбирая Морица своим герцогом, они поступают по своим правам. Выборы состоялись в мае 1726 года. Анна послала в Петербург письма к Меншикову и Остерману с просьбой убедить государыню Екатерину дать разрешение на брак с Морицем. А просила она слезно, предоставляла резоны, де, живет без мужа много лет, наскучила вдовствующим пропитанием и теперь заслуживает счастия, потому что всегда радела о благе России.
На все это Петербург сказал твердое «нет». Россия не хотела ссориться с Польшей. Кандидатуру Морица вообще не обсуждали: не серьезно, поскольку рожден от метрессы, а не от законной супруги, а это есть бесчестье. Смотришь на них и удивляешься – а сама-то Екатерина – Марта Скавронская – кто? А временщик ее Меншиков – кто? Но им уже сочинили такие биографии (в которые они и сами поверили), что при обсуждении подобных вопросов не испытывали ничего, хотя бы отдаленно напоминающего чувство стыда.
Словом, были и другие претенденты на курляндскую корону, но светлейший князь Меншиков решил, что эта корона подходит больше всего ему самому. Екатерина согласилась, а чтоб выборы выглядели законно, предложила и вторую кандидатуру на курляндское герцогство – тринадцатилетнего герцога голштинского. Меншиков был командирован в Курляндию под предлогом осмотра войск, которым следовало остерегаться английских и датских эскадр, и отправился в Ригу, а в Митаву поехал Василий Лукич Долгорукий, дабы опровергнуть морицово избрание и провести агитацию за новых кандидатов.
– Императрица Екатерина графа Морица в герцоги Курляндские допустить никак не изволит, – объяснял Василий Лукич сеймовому маршалу, – а коли вы имели неосторожность его избрать, то старые выборы надобно уничтожить, а новые собрать и выбрать в герцоги Меншикова. В противном случае императрица Екатерина лишит Курляндию своего покровительства и возбудит против вас Польшу.
В Митаве признали эти речи совершенно бессмысленными: сейм кончился, депутаты разъехались. И потом, господа, надо уважать наши старые законы и обычаи. Меншиков не немецкого происхождения и не лютеранского вероисповедания. О чем же здесь говорить?
Но Меншиков считал, что говорить необходимо, и разговор этот только начался. Он сам приехал в Митаву и встретился с Морицем.
– Императрица желает, чтобы произведены были новые выборы, которые могут пасть только на меня… или на герцога голштинского.
– Что же это за выборы такие? – удивился принц Мориц.
Далее он объяснил экспозицию. Или Курляндия будет жить с ним, Морицем, во главе, или она будет завоевана Польшей, поделена на воеводства и прекратит существование как самостоятельная единица. А этого курляндская шляхта никак не допустит.
– Ничего этого не будет, – сказал Меншиков. – Уверяю вас, щляхта скоро поймет, что Курляндия не может искать другого покровителя, кроме как Россию.
В тот же день Меншиков призвал к себе канцлера и сейм-маршала и объявил, что, если новые выборы не будут произведены, депутаты пойдут прямехонько в Сибирь, а в Курляндию введут двухсоттысячное русское войско.
В Петербурге перепугались такого решительного заявления и несколько остудили пыл светлейшего, дело так и не решилось. Россия не хотела пока ссориться с Польшей. Мориц решил переждать все бури, жизнь в Митаве была приятной и веселой.
Спустя год генерал Ласси перешел с армией через Двину и выдворил Морица из Курляндии. Но саксонец и тогда не успокоился, писал письма в Петербург, обещал, что если его оставят герцогом Курляндским, то он будет вечным данником России и обязуется платить ей по 40 тысяч ежегодно.
Во всем этом Морицу было отказано. Тогда он решил свататься к царевне Елизавете Петровне. Матушка ее, императрица Екатерина, уже помре, на престоле был юный Петр II, и некому было порадеть за Елизавету. Только в 1729 году Мориц понял, что на всех позициях потерпел конфуз, плюнул на Россию и пошел служить Франции. Со временем он стал ее фельдмаршалом.
Этого Бирону знать было пока не дано. Зато он понял вдруг, что дела политические, интриги в попытке захватить трон не имеют конца, сюжеты эти длятся вечно. И легко можно представить, что в сегодняшнем раскладе дел взятие Данцига ничего не решит, жизнь опять подложит России какую-нибудь свинью, так что старания аббата Арчелли вернуть на престол Лещинского имеют под собой вполне реальную почву.
В таком философическом настроении Бирон начал разговор с Люберовым.
– Ты кого ко мне привел? Откуда ты этого аббата выкопал? Интригуешь за моей спиной?
– Помилуйте, ваше сиятельство, – Люберов вытянулся в струну и так сжал кулаки, что костяшки пальцев побелели. – Я же вам рассказывал. Аббат давно искал встречи с вами. Ему помог случай. Сам господин Сурмилов сыграл здесь роль посредника. Я рискнул содействовать вашей встрече, поскольку аббат Арчелли сообщил, что вы в нем заинтересованы.
– Сурмилов твой плут и прощелыга. В тюрьме сгною, – прошептал Бирон чуть слышно. – Кто еще, кроме Козловского и тебя, знает про деньги?
Какие именно деньги, объяснено не было, но Родион сразу понял, о чем речь.
– Никто.
– Но кто-то про них еще должен знать!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
