жизнь, поддерживающие дело великого Октября…
К обеду в деле возникли знакомые персонажи. А вот это было интересно. Хижняк и Голицын поговорили с рыбаками на Ворянке – многие из них удили с ночи, – выспрашивали, кто уходил, кто приходил. Совпадение некоторых имен навело на мысль. К тому же данных персонажей, возвращающихся с рыбалки в половине седьмого утра, видел милицейский патруль на пересечении улицы Толбухина с переулком Ватутина. Шли в штормовках, с рюкзаками, со сложенными удочками и спиннингами. В два часа дня Светлов нагрянул к фигурантам дела в сопровождении оперов и наряда милиции. Мужчина открыл дверь, растерянно заморгал:
– Снова вы?
– Снова мы. Никак не разлучает нас судьба, Игорь Денисович. Разрешите войти? Ваш сын дома?
– Да, дома… – Подумав, гражданин Бакланов принял благоразумное решение не сопротивляться закону и отступил за порог. Сотрудники милиции наводнили квартиру. Испуганно поглядывал из своей комнаты отпрыск Юрий. Насилие не применяли, но настойчиво предложили отложить дела и дать показания. Санкция от прокурора имелась – Мелентьев подсуетился. Но прошептал на ухо вместо напутствия: «Учти, Андрей Николаевич, если это не они, больше не обращайся». Никто и не был уверен, что это они. Рутинная милицейская работа – методом проб и ошибок, а также созданием неудобств окружающим.
– Вот ордер, вот постановление, граждане, – объявил Светлов. – Нам жаль, но квартиру придется обыскать.
– На каком основании? – Бакланов-старший сморщился, как урюк. Они с сыном сидели плечом к плечу на диване – оба съежились, втянули головы в плечи. Визуальный осмотр этой парочки к выводам не подтолкнул. Так могли себя вести и умные злоумышленники, и напуганные законопослушные граждане. Но соблазн причислить их к банде был велик. Как удобно! Проживают на одной площадке, давно знакомы, никаких проблем со связью и обсуждением задуманного. Отсутствуют нежелательные члены семьи, а также изнуряющая нужда бóльшую часть времени проводить на работе (во всяком случае, в определенное время года). У всех фигурантов есть машины, все мутные, скользкие, и с физической силой вроде все в порядке!
– На Ворянке сегодня рыбачили?
– Ну да, – признал очевидное Бакланов. – А что такого? Мы с Юркой часто удить ходим. Ложимся в эти дни пораньше, в три встаем…
«До трех вполне мог позвонить Кравцов, – отметилось в голове. – Назначили встречу недалеко от того места, куда и так собирались. Или не собирались? Местечко, в любом случае, ими истоптанное».
– В канаве у песчаного карьера сегодня утром был обнаружен ваш сосед Кравцов, – вкрадчиво сообщил Светлов. – К сожалению, мертвый. Ваш сосед – член банды, грабящей и убивающей людей. Спокойно, граждане, без пыли! – он поднял руку. – Свои возмущения выскажете позднее. Примерное время убийства – шесть утра. Вы находились в том районе. Примерно с половины четвертого до половины седьмого, так? Недолго же вы проводите время на рыбалке…
– Но у нас был хороший улов, больше не требовалось… – начал молодой человек и закашлялся.
– Мы не рыбнадзор, – усмехнулся Андрей. – Но не советую прикрываться своим браконьерством. Заметьте, Игорь Денисович, я вас пока ни в чем не обвиняю. Но вы находились примерно там, где был убит знакомый вам человек. Сколько там вприпрыжку – минут десять?
– Вы в своем уме? – прошептал Бакланов. – На речке находились не только мы. При чем тут вообще речка? Там много кто был.
– Но из его знакомых только вы. Подозрительно, согласитесь? Вы отлучались с реки?
– Нет…
– Кто-нибудь может это подтвердить?
– Не знаю… Наверное…
– Отработали, – ухмыльнулся Шура Хижняк. – Там берег сильно изрезан, бухточки, обрывы. Залез в эту бухту, и никто из соседей тебя не видит. А подняться и уйти можно верхом, незаметно. Так же и вернуться. Удочки торчат, и ладно. Значит, и рыбаки где-то рядом.
– Мы никуда не отлучались… – запротестовал отпрыск Бакланова, – Папа, что тут происходит? Чего хотят… эти?
– Не надо грубить, молодой человек, – нахмурился Светлов. – Никто в своем уме не обижает милицию. И не важно, виноваты вы или нет.
– Так делайте нормально свою ра… – взвизгнул Юрий и подавился, получив от отца под ребро.
– То есть вы не возражаете, если мы осмотрим квартиру? – с иезуитской улыбочкой поинтересовался Светлов.
Не нравились ему эти двое. Просто по-человечески не нравились. Папа скользкий, себе на уме, из сына вырастет то же самое. Незаконным уловом промышляют – чего бы сорвались в такую рань? Но все это не значило, что они причастны к массовым убийствам. Вопрос был риторический.
– Позовите понятых, – проворчал Пещерник. – Из соседей кого-нибудь.
– Кравцова, что ли? – пошутил Хижняк. – Так его того…
Штука была тупая, но улыбнулись. Привели соседей с верхнего этажа. Бакланов застонал, взялся за голову. «Старшая по подъезду, – сообразил Андрей, оценив прямую, как штангу, особу в годах. – Гробим жизнь человеку, – подумал он вдруг. – А милиция не для этого существует». Тем не менее Баклановы оставались основными и единственными подозреваемыми. Сотрудники методично осматривали квартиру – шкафы, серванты, антресоли, разворошили старый хлам на балконе. Ничего, что указывало бы на преступную деятельность. «Кабинка во дворе у них еще есть, – подсказала старшая по подъезду. – Сараи в ряд, и у каждого жильца своя каморка. Там же погреб. А еще гараж». «Спасибо, Зинаида Яковлевна», – пробормотал Бакланов и безропотно выдал ключи от всех предполагаемых «схронов». Но ничего криминального там не нашли – вернулись, пожали плечами. Все это ничего не значило. Вернее, значило, но не все. На кухне пронзительно пахло рыбой. Мусор недавно вынесли, иначе сдохли бы от вони. Голицын забрался в морозилку на кухне, присвистнул.
– А теперь давайте все заново. – Андрей выразительно кивнул Елисеевой. Запасливая сотрудница стала извлекать бланки. – Излагайте подробно, в котором часу вышли, когда вернулись, с кем контактировали во время рыбалки. Почему, кстати, пешком пошли?
– Да возиться только с этой тачкой… – объяснил Бакланов. – Вы же видели, какие там дороги. Пешком быстрее. Да и бензин надо было искать, заправляться… Послушайте, вы нас подозреваете в смерти нашего соседа? – Бакланов все больше нервничал. – Но это глупо, зачем? Мы о нем толком ничего не знаем, почти не общались, даже не знали, чем он занимается в свободное от работы время. Я буду жаловаться, это возмутительно…
– А вот это ваше полное право, – кивнул Андрей. – Конституция позволяет – жалуйтесь и ни в чем
