— Кажется, без лестницы я туда не влезу.
— Несколько недель назад я снял подножку. Ну, давай подсажу.
Дэниел обнял ее за талию и, чуть ли не подбросив в воздух, опустил в пассажирское кресло.
— Пристегнись, — сказал он, усаживаясь за руль. Изабель послушно защелкнула замок ремня безопасности.
— Это просто чудесно, Бронсон, — сказала она, когда грузовик тронулся с места и плавно влился в нескончаемый поток транспорта. — Какой изумительный вид!
— Здесь только на такой машине и можно ездить, — сказал Дэниел, подъезжая к мосту Квинсборо. — Все, что меньше, для этого проклятого города не годится.
— Слушаю тебя, и порой мне кажется, что ты просто ненавидишь Нью-Йорк.
— Иногда. Тут столько всего нужно переделать.
— Может, тебе поучаствовать в выборах? — улыбнулась Изабель. — У Дэниела Бронсона были бы неплохие шансы на победу, не так ли?
— Забудь об этом. Бюрократическая волокита пробуждает во мне самые худшие качества.
Изабель вдруг подумала о бездомных, спавших на скамейках и у дверей дорогих магазинов.
— Лично я для начала позаботилась бы о том, чтобы у каждого была крыша над головой.
Дэниел взглянул на нее с любопытством.
— Мы работаем над этим, принцесса. Только нужно время.
«Брон-Ко» действительно участвовала в муниципальной программе, имевшей целью помочь бездомным людям обрести уютное и безопасное жилье. Однако Изабель не могла долго думать о чужих проблемах. Сегодня ей почти весь день пришлось переживать по совершенно иному поводу. Мысль о том, что Мэксин и Бронсон проведут какое-то время наедине, приводила ее в отчаяние. Но несмотря на все мольбы отпустить ее пораньше, фотограф решительно отказал, и с самого утра она находилась в постоянном напряжении.
— Итак, скажи мне, Бронсон, о чем вы с Мэксин говорили в мое отсутствие?
Дэниел снова взглянул на Изабель.
— Да ни о чем особенном.
— Но вы же о чем-то все-таки говорили?
— Тебе это будет не интересно, принцесса.
— Наверняка она рассказывала про меня всякие истории.
— А почему ты вообще решила, что речь шла о тебе?
— Разве это не очевидно? Ведь я — единственное, что связывает вас.
Бронсон громко рассмеялся.
— Она тебя любит, как родную дочь. Изабель успокоилась. По крайней мере на время.
— Да, Мэксин помыкает мною, как родной дочерью, это правда. Наверное, она самая невыносимая из всех женщин.
— Мне она понравилась, — улыбнулся Дэниел. — И кажется, я ей тоже.
Изабель и сама не поняла, радоваться или огорчаться такому повороту событий, поэтому промолчала. Она знала только одно: у Мэксин в запасе столько нелепых историй о ней, Изабель, что хватило бы на целую книгу.
В районе бульвара Куинс Дэниел успел показать принцессе главные достопримечательности. Оказывается, его семья владела множеством офисных и жилых зданий, а также бассейном и ночным баром, над входом в который полыхали в эти часы огни иллюминации. У двери же толпились вычурно одетые молодые люди, жаждавшие попасть в бар.
— Нам сюда? — спросила Изабель, когда Дэниел повернул к месту парковки.
— На минутку, — ответил он, вдавив до упора педаль тормоза. — Сэл и Роуз собирались выехать только завтра днем, а маме индейка нужна с утра.
— Ты меня совсем запутал, голова кругом идет.
— Вот и хорошо, — улыбнулся Дэниел. — Именно в таком состоянии и следует отмечать День благодарения в кругу моей семьи.
Он помог Изабель выбраться из машины и направился к «Золотому кию».
— Это бильярдная? — Изабель так и застыла. — Я не думаю…
— Что? Недостаточно приличное заведение для тебя, принцесса?
Она замялась, пробормотала:
— Я видела американские бильярдные в кино. Но едва ли это место, в котором… — Изабель в смущении умолкла.
Бронсон рассмеялся и распахнул перед ней дверь.
— После вас, принцесса.
Изабель вскинула подбородок и, решительно переступив порог, оказалась в шумном, прокуренном, полутемном помещении. Двое пожилых джентльменов сидели у зеркального окна и азартно спорили о каких-то «мете». Женщина средних лет в золотистых брюках-стрейч стояла у музыкального автомата. Во рту у нее дымилась сигарета. Молодой парень, с ног до головы одетый в черную кожу, склонившись над бильярдом, подмигнул Изабель.
Принцесса не знала, смеяться ли ей или плакать.
— Знаешь, Бронсон, — сказала она, глядя на спутника снизу вверх, — что-то мне тут не нравится.
Эта бильярдная и впрямь казалась идеальным местом для всякого рода стычек и потасовок.
— Держись, принцесса, — улыбнулся Дэниел. — Сейчас будет еще интереснее. — Он сложил руки рупором и крикнул на весь зал: — Эй, Сэл! Тащи-ка сюда свой зад вместе с обещанной индейкой, пока я не поднял ренту!
Изабель в изумлении наблюдала, как оживает бильярдная.
Услышав голос Дэниела, женщина в золотых брюках повернулась в его сторону. Ее ярко накрашенные глаза округлились, и вдруг она, раскрыв объятия, устремилась к Бронсону:
— Дэнни, дорогой! Ты где пропадал?
Под мощным натиском ее торса Дэниел даже покачнулся. Потом смачно чмокнул ее в щеку.
— Рад видеть тебя, Элен. Как внучата?
— Отлично. Уже четверо, — ответила Элен, бросив взгляд на Изабель. — И еще младшая дочка ждет первенца в мае.
— Берегись, Дэниел! — крикнул один из стариков, сидевших у окна. — Скоро она обставит вас, Бронсонов, по количеству потомков.
Парень в коже приблизился к ним, и Изабель с трудом подавила желание спрятаться от него за спину своего спутника.
— Хай, Дэн! — Мужчины приветствовали друг друга как-то уж очень забавно — звонко шлепнули ладонью о ладонь. — Ну, как жизнь?
— Потихоньку, Фрэнки. Приедешь завтра? Фрэнки кивнул.
— Папенька хочет провести последний в жизни День благодарения в окружении всех своих родных и близких.
К ужасу Изабель, оба вдруг разразились громким хохотом.
— Боже, как вам не стыдно! — взорвалась она. — Разве можно? Это ведь кощунство!
Дэниел обнял ее за плечи.
— Дело в том, что Сэл говорит так с тех пор, как мне исполнилось пять лет, принцесса. Он здоров как бык.
— Мой папаша проживет лет до ста, — добавил Фрэнки. — И будет допекать меня, даже лежа на смертном одре.
— Черт возьми! — раздался голос из дальнего дверного проема, и в зале появился седовласый старик. — Поможет мне кто-нибудь с этой индейкой?
Когда они выходили из «Золотого кия», голова у Изабель кружилась. Бронсон погрузил в кузов огромную тушу индейки и помог принцессе взобраться в кабину.
— Держу пари, ты никогда не думала, что прокатишься в одной машине с птичкой весом в двадцать шесть фунтов, — сказал он, выезжая на трассу.
