красивых девчонок…
Общий шум прервал речь старика. Все, будто позабыв о нас с Рикардо, начали собирать свои пластиковые пакеты, выцветшие рюкзачки, отхлебывали воду из бутылок, обменивались впечатлениями о тяжелом дне.
С виноградника доносились звуки трактора, который собирал последние ящики с виноградом, выставленные в междурядьях. Корсар стоял на прицепе, еще двое шли за трактором, справа и слева, подавая ящики в безукоризненном ритме. Парни казались могильщиками, сопровождающими одинокий катафалк.
Рикардо сделал мне знак, мол, поговори с Джулией — она единственная не участвовала в общем гомоне сборщиков, готовых через пару минут вернуться к своей повседневности. У нее не было перчаток, но и мозолей на ладонях тоже не было. Она никому особо не улыбалась и не принимала участие в оживленной болтовне, знаменующей окончание рабочего дня. Была в ней какая-то робость. Она, опустив глаза, тихонько произнесла свое «чао-я-Джулия», а моя сексуальная неотразимость не произвела на нее никакого впечатления. Может, из-за моей мокрой от пота майки. Может, из-за прически под горшок.
Я так и остался стоять столбом, бессловесный и неловкий, и смущение мое нарастало. В тот момент я не представлял никакого интереса ни для кого. Я был всего лишь избалованный Грандукинчик, друг донны Лавинии, ее очередной протеже. Я пришел в конце рабочего дня полюбоваться, как они все вымотались. Мне как-то раз уже пришлось увидеть себя — в зеркале, в лифте, в доме Дуки. И сейчас я опять, в первый мой день в деревне, вылез через собственный пупок и взглянул на себя со стороны. Что за мерзость! Я по-прежнему был ничтожеством. Джулии ни за что бы не понравился такой тип, что уж говорить об Аните. Мне двадцать семь лет. Настал момент, когда я должен показать себя взрослым мужчиной, к тому же здесь меня никто не знал, и мне нечего было стыдиться. Не было едкой светской публики, непреложных правил, вечеринок и подиумов, демонов тоже не было. Я должен понять местные законы жизни, как и все остальное. Только для того, чтобы познакомиться с Джулией в старых кроссовках, у которой волосы стянуты красной банданой, а груди распирают футболку.
Она закинула на плечи рюкзачок Invicta, сказала всем «народ-до-завтра» и пошла, покачиваясь, вверх к проселку на вершине холма. Я встал на ноги, чтобы лучше видеть ее. Я не стал ничего говорить в общей сутолоке, лишь подошел к тому старику, который меня зацепил, к Арольдо, и произнес:
— Если хотите, я помогу вам завтра…
— БАБЫ, ВЫ СЛЫШАЛИ? Завтра с нами на сборе сам Грандукинчик! Вообще-то, ты спроси у Сестилио, он у нас бригадир.
Рикардо уставился на меня, будто спрашивая, уверен ли я в том, что делаю, и я успокоил его кивком. Пара дней работы на винограднике не испортят мое гребаное резюме. Подошел Сестилио и без всяких комментариев сказал, что ждет меня завтра ровно в восемь, без опозданий. Я согласился, будто это моя мать отдала мне приказание, и посмотрел на бригаду в поисках хотя бы одного одобрительного взгляда — и ни фига. Снова уселся рядом с Рикардо и закурил последнюю сигарету, а сборщики, в своих пестрых обносках, медленно потянулись к автомобилям. За ними пыхтел трактор с корсарами, увозя добычу к давильне. Я сидел неподвижно и созерцал эту картину, будто ребенок, открывший глаза на мир.
24
Донна Лавиния наконец-то подарила мне нечто похожее на улыбку. Хотя, возможно, это у нее просто лицо было такое суровое, резкие черты которого производили впечатление, что старуха вечно чем-то рассержена. Я только-только вошел в комнату и собрался было сходить в проблемный душ, как она постучалась в мою дверь. Я предложил донне Лавинии расположиться в маленькой гостиной, но она как полновластная хозяйка дома решительно двинулась прямиком в комнату Грандуки.
— Мне сказали, что ты решил нам помочь.
— Да, блин…
— Пардон?
— Не… я… да, я охотно вам помогу. Это не так трудно.
— Трудно или не трудно — через пару дней сам поймешь. Прежде чем начнешь, знаешь, обязательно сообщи Виттории завтра утром твой ИНН, код налогоплательщика, иначе мы не сможем оформить тебе страховку.
— Чудно.
— Что чудно?
— Ну… чудно… в смысле хорошо. Хотя у меня нет ни малейшего понятия, существует ли у меня вообще этот чертов ИНН. В жизни не думал, что он мне когда-нибудь понадобится.
— Нет, необходимо, чтобы ты его обязательно предоставил.
Я кивнул, будто ученик в ожидании похвалы, но похвалы не последовало. Вместо этого у меня в руках оказалась небольшая холщовая сумка, которую я раскрыл с некоторым опасением. В сумке лежал короткий садовый секатор и две потертые кожаные перчатки.
— Твой дедушка приезжал сюда в сентябре и всегда шел на сбор винограда. Даже если он здесь и оставался всего на пару дней, все равно большую часть времени проводил на винограднике. Твой дед говорил, что виноградная лоза проявляет свои лучшие свойства лишь в моменты, когда испытывает страдания. И он сравнивал это со своей собственной жизнью. Трогая живую лозу, часами обливаясь потом, он обретал смысл своего послушания, своих трудов и своей любви.
— Вы любили друг друга?
— Что ты себе позволяешь?
— Я и не думаю подначивать. Просто важно это знать.
— …
— Мне было бы очень приятно знать, что дедушка встретил свою большую любовь. Для нашей семьи это что-то исключительное.
— Давай поговорим об этом как-нибудь в другой раз, Леон. Впрочем, даже не знаю, захочу ли я об этом с тобой говорить. Я собираюсь ехать в Подеруччо на ужин к своей подруге Даде. Она обещала показать мне керамическую посуду, которую сама расписывает.
— А как насчет моего ужина?
— Это к Мене. Если хочешь, поешь вместе с Рикардо на кухне. А хочешь, сходи в остерию, ту, что на заднем дворе, там кушают наши агротуристы. Только смотри, тут по окрестностям шныряет банда байкерш. По-моему, они просто бандитки.
Я ответил понимающей улыбкой. Я был восхищен этим вулканом, с виду потухшим, но в любой момент готовым взорваться жизненной силой, чего, например, так не хватало мне. Я проводил донну Лавинию до двери, увидел, как ее силуэт растворился в сумраке бильярдной комнаты, а потом заперся — сам в себе.
Блин, где я теперь найду этот самый ИНН? Здесь шутить не любят, без документов я могу забыть про телефильм со мной и Джулией в главных ролях, продюсер Аарон Спеллинг, добрейшей души человек. Я пошарил в бумажнике, но кроме кредитных карточек, карточки с Человеком-Пауком и мятых купюр ничего не нашел. Был только один
