Со стороны это все могло показаться пафосным и героизированным. Но здесь внутри ангара этого абсолютно не ощущалось. И калека на костылях, и чистенькая старушка говорили абсолютно искренне. Каждое произнесённое слово подкреплялось правдой новой жизни. Люди за эти несколько дней были измучены страхом. И вот нашелся человек, который сказал нужные слова в нужное время. Вместо паники и всеобщей истерии получилась команда людей, пусть старых и больных, но горящих желанием сопротивляться до конца ударам судьбы. Внезапно каждый из присутствующих нашел в себе героя. Пусть маленького и робкого, но готового сражаться за себя и за тех, кто рядом.
Старик видел, как милиционер Катя, мгновенно перевившаяся в маленькую девочку из грозного старшего сержанта, по-детски плакала, уткнувшись в грудь калеки. Она хотела поблагодарить его, но когда подошла, то просто разревелась как сопливая девчонка. Сначала она заплакала просто от досады, что ничего не смогла сказать - слова застряли в горле, а потом она плакала от того, что ей было стыдно за свой плачь, а потом она просто плакала и все.
'Ну и охранников нам прислали' - подумал старик.
- А вы чего встали? - калека весело улыбнулся понуро стоявшим людям с ружьями. - Мужики, претензий к вам никаких. Просто я вас опередил. Я знаю, что вы также упокоили бы эту погань. Помогите мне. Мертвяка нужно выкинуть, а то чего он нам ту вонять будет.
Посрамленные мужики, устыдившись своей слабости, быстро подобрали уничтоженного мертвяка и вынесли его в двери ангара.
Вот так совсем неожиданно в рядах балласта появился лидер.
Инвалида звали Дима. Ни у кого даже мысли не возникло о том, что бы ему возражать или оспаривать его право всеми командовать. Дима быстро распределил людей на группы. Назначил дежурных. Определил, кто и когда будет спать. За каждым из стволов закрепил по три человека на случай опасности. Эти тройки должны были быть всегда вместе. Тут ему на помощь пришел бывший кадровый военный Михеев Михаил Карпович. Он был из штабных и большую часть жизни занимался аналитикой, но у него за плечами был опыт афганской войны. Он не просто сидел в уютном кабинете над картами, он в военно-полевых условиях планировал крупные боевые операции. Он уволился в запас в 1995, но уже в звании генерал-лейтенанта, а сейчас оказался среди балласта. Как опытный стратег и тактик он увидел в этом мужчине без военного опыта прирожденного лидера. Он помогал седоголовому инвалиду планировать организацию караулов и охрану барака.
Здесь же генерала случайно обозвали Мих-Михом. Эта кличка сразу же прилипла к нему. Но он не обиделся. Вместе с Мих-Михом Дима спланировал систему обеспечения внутренней и внешней безопасности.
Контингенту барака объяснили, что во избежание ненужных инцидентов следует каждому самостоятельно спутать несильно руки и ноги, а также по возможности завязать рот шарфом или повязкой. С ногами вопрос решался просто - люди связывали шнурки на обуви или одевали импровизированные путы. С руками вопрос решился еще проще. Помогла народная смекалка. Руки нужно было вытащить из рукавов и сложить на животе под застегнутой верхней одеждой.
Люди стали укладываться спать. На приготовленные топчаны настелили листы гравированного картона от коробок, из комендатуры принесли рабочую одежду, спальники и армейские одеяла. Маша представила Диму и Мих-Миха своему начальству, чем несказанно обрадовала капитана военных, подполковника милиции и начальника накопителя. На радостях им еще стволов дали и даже два автомат ППШ с кучей патронов. Вот так заканчивался очередной день катастрофы для старика и его компании.
Старик уже уснул, когда его разбудил адвокат.
- Ефимович. Вставайте. За нами пришли, - тихо шипел адвокат.
Возле его топчана стоял бородатый парень Данила и как обычно улыбался.
- А как же Тамик? - заволновался старик.
- Не переживайте. Мы сейчас вместе пойдем его искать. Все равно будем выезжать через полчаса. Успеем найти.
Старик медленно поднялся и пошел к выходу. По дороге ему пришлось обходить, стоящих рядом Диму, Машу и Мальту. Дима пожал на прощанье руку Блидевскому, а деда крепко обнял. Ни Дима не дед не могли сказать, почему так получилось. Просто был такой эмоциональный порыв.
Тамика они искали долго. В поисках им помог начальник накопительного пункта. Он и отправил их в павильон страховых компаний. Тамик был действительно там. Он им обрадовался, а когда ему сказали, что пора ехать он сник.
- Нет, дедушка. Я останусь тут. Я племянника своего соседа по офису встретил. Он сказал, что в тот день от офиса машина отъехал, в которую посадили женщину и детей. Я думаю, что это мои любимые. Я буду их искать. У нас тут много влиятельных людей из армянской диаспоры оказалось. Мне обещали помочь. Я хочу к своему другу Григорию съездить к которому собирались, а потом еще родственников моего партнера навещу. Я все им прощу, если с моей женой и детьми будет все в порядке. Я на все готов ради моих дорогих.
Казалось, что армянин опять сейчас разрыдается. Старику и адвокату ничего не оставалось кроме как попрощаться с Казаряном и пожелать ему успехов. Дед молил Бога, что бы тот ему помог найти семью. Старик порадовался про себя за Казаряна. Это было действительно удачей - найти в этом погибающем мире хоть какую-то надежду и опору.
- Я рад за тебя, Тамик. Мы даоьше сами. Дай Бог свидимся еще.
Перед самым павильоном их уже ждал БТР с символикой внутренних войск. В БТР были бойцы ОМОНа. Пока они грузились в тесное нутро бронетранспортера. Старик успел увидеть такую картину: сотня вооруженных корейцев уже в военной форме, строятся около комендатуры. Намечался штурм цитадели непокорных дагов.
Глава 12
Золушка или великая американская мечта
Игорь Петров родился в многодетной семье потомственного железнодорожника в далеком северном городе, практически на границе с полярным кругом. Отец Игоря всю жизнь проработал диспетчером на железной дороге. К пенсии он дорос до главного диспетчера всей дистанции региональной железной дороги. Мать Игоря была комсомольским вожаком и идейным несгибаемым коммунистом. Воплотив в себе все достоинства и недостатки самоотверженных романтиков зари советской власти, она всю жизнь проработала в местном горкоме комсомола. До руководящих должностей ее не допускали, зато постоянно поручали самые сложные и неподъемные комсомольские поручения, будучи уверенными в том, что товарищ Петрова все выполнит. Не смотря на большой объем комсомольской и общественной работы, товарищ Петрова умудрялась раз в два-три года рожать очередного малыша, который успешно переходил на воспитание отца и бабушки.
Игорь не был отличником в школе, но, будучи человеком пытливого и любознательного ума, он и в школьной учебе находил определенный интерес. Заметив такой негранёный алмаз, среди ленивого безразличия озорных шалопаев, образованием мальчика занялся учитель химии. Бывший молодой перспективный ученый, отсидевший в сталинском ГУЛАГе добрый десяток лет и выпущенный только во время бериевской амнистии пятьдесят третьего года. Он так и остался на севере. Работа в горных лабораториях была его поприщем до того времени, пока он не пошел работать в школу. Сначала его попросили начитать курс химии и биологии в школе рабочей молодежи. Неожиданно для себя он обнаружил, что работа с заскорузлыми староватыми учениками доставляет ему удовольствие, в нем проснулся педагогический талант. Он легко бросил высокооплачиваемую работу и пошел уже в обычную школу учителем химии и биологии.
Заметив огонь в глазах вихрастого мальчишки, увлеченного зрелищем чудесных химических превращений, он безошибочно понял, что им обоим нужно. Бывший ученый выплеснул в молодую неокрепшую голову свою всепоглощающую любовь к ненаглядной науке, весь тот завораживающий интерес к познанию нового и разгадке тайн природы.
Он не был тем страшным учителем, который вдалбливает этим ленивым бестолочам в их дырявые головы великие истины чистой науки. Учитель был ученым-хулиганом. Они вместе ставили эксперименты, придумывали фокусы, растили кристаллы, делали пиротехнику и прочие интересные любому пацану штуки, иногда граничащие с деяниями, подпадающими под уголовную ответственность. На сугубо практические занятия постепенно начали накладываться теоретические знания хорошей академической школы. Незаметно для себя в течении одного учебного года Игорь освоил ВУЗовский учебник по общей химии Глинки Н.Л., вслед за Глинкой пошли еще более специальные и серьезные издания и публикации. Препятствием в увлечении сына химией стал его отец, который не хотел слышать ни о каком ином будущем для сына, кроме службы на железной дороге.
Шоком для всей школы было то, что троечник Игорь Петров выиграл сначала городскую, а потом и республиканскую олимпиаду по химии среди школьников. Причем выиграл с большим отрывом. А после того, как на его статью в журнале 'юный химик', пришел положительный отзыв аж из самой академии наук СССР, тут и отец смирился с несерьезным увлечением сына. В последнем успехе, конечно, был небольшой мухлеж. Его учитель по химии написал письмо с просьбой о протекции Игоря своему более удачливому однокашнику, который и смог организовать и публикацию посредственной статьи в журнале, и рецензию на бланке академии наук.
