к моему удивлению он оказался слабым противником. Я без особых усилий привёл его в чувство.
Когда Идан отодвинул шкаф, нашему взору предстала бронированная дверь, открывавшаяся после ввода пароля.
– Ха-ха-ха, – слабо посмеялся Добряк над нами. – Ну и что теперь делать будешь?
– Идан, будь добр, принеси крупнокалиберную снайперскую винтовку и не забудь захватить с собой защитные наушники, – сказал я, – И всё же как хорошо! А я-то думал, что зря приобрёл эту снайперскую винтовку.
– Будешь открывать эту пуленепробиваемую дверь снайперской винтовкой? Ты в здравом уме?
– В ходе моих многочисленных наблюдений за видеоматериалами, я неоднократно становился свидетелем того, как крупнокалиберная снайперская винтовка демонстрировала свою исключительную огневую мощь, способную разрушать рельсы, прочные сейфы и даже титановую сталь.
– А как насчёт шума? Как ты его скроешь? Наденешь на снайперку десятиметровый глушитель?
– Я буду полагаться на свою удачу, – ответил я, – Я самый везучий человек на свете.
– Как ты докажешь, что являешься самым удачливым человеком в мире? Быть может, попробуешь угадать пароль от этой железной двери? – говорил он в приподнятом настроении, в его голосе слышались нотки радости и предвкушения чего-то хорошего.
Однако его радость была недолгой, и как только мы услышали какой-то пищащий звук, я увидел недовольное лицо Добряка. Его брови были глубоко нахмурены, а в глазах мелькнуло раздражение. Казалось, этот звук нарушил какую-то неведомую гармонию, царившую до этого момента.
Бронированная дверь начала медленно и тяжело открываться, демонстрируя неприступность толстой железной брони. Скрип петель эхом разносился по пустому помещению, нарушая гнетущую тишину. Холодный воздух снаружи проник внутрь, забираясь под одежду и заставляя поежиться. В узком проеме показалась тень, предвещая скорое появление неизвестного.
– Кажется, я накосячил, как и предупреждал вас, что не стоит торопиться. Нам нужен другой… – не договорил он, так как мой вассал выстрелил в него, а дверь все продолжала открываться.
Я заметил только окровавленные медицинские перчатки, самого человека я не увидел, так как в тот момент дверь неторопливо отворялась. После этого я ощутил нотки неприятного запаха мяса.
– Вы дадите мне сегодня хоть кого-нибудь убить? – нисколько не возмущаясь, сказал Идан, словно он был рад тому, что никого не убил.
После этого раздался женский крик и еще один выстрел.
– А-а-а! Какая вонь! – услышал я голос Марианны из той комнаты.
– Ты только сейчас это почувствовала? – спросил Идан.
– Внутри этот запах стал просто невыносимым, зайди и почувствуй, и ты поймёшь меня, – ответила она.
– Господи помилуй!
Добряк скинул вечно спящих девушек с дивана, и затем уселся поудобнее на этом самом диване. Его взгляд скользил по потолку, словно он пытался разглядеть там ответы на свои вопросы.
– Твоя удача – моё невезение, равноценный обмен, – произнёс он, – Чего ты хочешь? Чего ты добиваешься? Тебе нужны деньги? Я дам их тебе, сколько угодно. Я поделюсь с тобой своими знаниями и опытом, и вместе мы заработаем очень много денег. Мне нужны такие люди, как ты, которые могут запросто отбросить человечность ради достижения цели. Ну что скажешь? Я делаю тебе щедрое предложение, грех отказываться!
Я снял свою волчью маску, обнажив свое беспристрастное и безразличное лицо. Взгляд мой оставался холодным, лишенным какого-либо намека на эмоции.
– Да мне как раз не хватает денег, чтобы подтереться, – пошутил я.
– Уважительно относись к деньгам, молодой юнец, а иначе останешься без средств к существованию.
– Я учту, и в следующий раз я поставлю алтарь и буду поклоняться деньгам, – ответил я, – А ты уважительно относись к детям, а то останешься бездетным.
– Приму это к сведению, – ответил он, – Человек без угрызений совести убивает животных ради вкусного мяса. Но, мы убиваем ради спасание больных, но счастливых детей. Подумай сам, обществу не нужны брошенные сироты. В современном обществе существует тенденция к искуплению греха или вины посредством финансовой поддержки обездоленных и брошенных детей. Обществу лишь важно замаливать свои грехи посредством денежной помощи нуждающимся и брошенным детям.
Когда сирота вырастает, общество безжалостно отворачивается от этого подростка, тем самым демонстрируя свою подлинную и двуличную натуру. Какова будет реакция подростка, если общество, которое дарило ему любовь и внимание, внезапно перестанет оказывать ему эти знаки внимания? Знаешь ли ты, каково это – быть никому не нужным в этом мире? Ты понятия не имеешь, что такое настоящее одиночество. Не было бы столь прискорбно, если бы общество не обманывало детей своей ничтожной любовью и заботой! Взрослые часто считают, что их помощь детям приносит им пользу, однако они делают только хуже. Да! Что знаешь о детях?! А? Всем плевать! Не будьте лицемерными, и, быть может, тогда в мире будет меньше таких, как я!
– Иногда ребёнку попадаются такие родители, что лучше бы он находился в детском доме, чем с такими ужасными родителями. Не всё так однозначно, как кажется на самом деле, – сказал я.
– Мразь, – произнес он, – Чего может желать такой человек, как ты? Может быть, ты стремишься к власти? Быть может, желаешь славы? Или хочешь стать героем этой жалкой страны?
– Я хочу стать великим и вписать своё имя в историю.
– И что тебе даст это величие?
– Это принесет мне душевное спокойствие, прямом смысле этого слова. – ответил я.
– Что тебе даст это величие? Думаешь, что спасёшь бедных детей и станешь великим? Вместо меня придут другие, и будут продолжать делать то же самое, что и я здесь! И этому не будет конца! Ты жалкое ничтожество, возомнившее себя спасителем! Тебе не со мной нужно бороться, а с системой, которая создает таких как я! Сгинь к чертям молокосос!
– Говоришь, система создаёт таких, как ты? Нет, ты ошибаешься – это человеческая глупость и невежество порождают таких людей, как ты.
Я вступил с ним в спор, чтобы усилить его раздражение и злость.
– Какая разница, кто кого создает?! – воскликнул Добряк.
– Если мы станем искать виновного, то виновными окажемся все мы, люди на Земле.
– Ты хочешь сказать, что ты тоже виноват в том, что я совершал непростительные грехи? И поэтому ты хочешь меня убить?
– Нет, твоё убийство никак не
