Поняв это, Ворон, уже отпрыгнувший в сторону и вновь начавший отстреливать висевшие на крючьях трупы, стал медленно расчищать поле боя, лишая врага преимущества. Чем меньше в радиусе Тьяра будет мертвецов, тем лучше.
Единственной проблемой могла стать перезарядка. Одна рука – это всё‑таки одна рука, но, благодаря стелсу, разбойник смог компенсировать этот недостаток. Даже такой медленный темп стрельбы позволял добиться цели. Конечно, противнику не составляло труда спустя пару‑тройку секунд найти его даже в режиме скрытности, но этого было достаточно.
Прошло около пяти минут, и Уилл, до сих пор так и не нанёсший урона врагу, наконец, избавился от мешавшихся трупов. Отработавший своё арбалет сменился сердечным кинжалом, и Ворон, вспотевший от всей этой беготни, приготовился к полноценной схватке, вот только враг его снова удивил:
– Слишком долго, посланник. Приготовления уже закончены.
В такт его словам чан, в котором скапливалась кровь, завибрировал, издав протяжный гул, и всё его содержимое начала сжимать чудовищная сила. Кровь кипела и пульсировала, издавая хлюпающие звуки, с каждым мгновением становясь всё плотнее и плотнее. Стены и пол дрожали так, словно невидимая рука пыталась со всей силой сжать пространство.
Враг его подловил. Что тут сказать. Заставив очищать поле боя, служитель тем самым закончил начатое и был готов сбежать, как только процесс закончится. Уилл ухмыльнулся и, выпрямившись, пробормотал:
– Думаешь, что успел меня изучить, Тьяр? – Среди всего этого шума раздался едва слышный голос, но Уилл скорее говорил это самому себе, чем пытался привлечь внимание члена культа. – Что ж, позволь удивить тебя.
Черты головы, как и всего тела, начали меняться, приобретая форму демона убийства, а затем Уилл мысленно обратился к трём атакующим навыкам своей ипостаси, даже не представляя, во что это выльется. отчаянные времена требует уникального решения.
Погребение, расчленение и разрыв . Как только парень это сделал, время словно застыло, а затем Ворона выбросило в пустое пространство, где не было никого и ничего. Лишь белая комната и тишина.
– Оу, неужели система накрылась?
Озираясь в недоумении по сторонам, разбойник не сразу заметил посреди комнаты бледный текст сообщения.
– Хм… – Медленно подойдя к похожей на системное оповещение табличке, Уилл попытался разглядеть буквы, но те были слишком бледными. Пытаясь мысленно активировать его, парень не смог ничего добиться, но как только пальцы коснулись её, текст тут же вспыхнул тёмными чернилами, показывая содержимое таинственного «окошка».
Внимание! Вы пытаетесь создать навык разрушительного ранга.
Ваше сознание может не выдержать.
Минимальный уровень чувствительности, необходимый для изучения: 110 %
Текущий уровень чувствительности: 105 %
Вам предоставлен шанс увеличить уровень чувствительности.
Желаете пройти инициацию: Да/Нет?
Примечание:
В связи с резким увеличением потенциала сознания, шанс провала составляет: 76,7 %.
Уилл медленно прикрыл глаза, а затем, досчитав до трёх, также медленно открыл, пробормотав:
– Выглядит одновременно опасно и интригующе. Впрочем, по‑другому, кажется, тут быть и не может.
Сердце неистово застучало, отдаваясь гулом в висках. Тянущее чувство волнения с разбегу ухнуло в низ живота, и, словно артист, впервые выступающий перед публикой, Ворон сглотнул ком в горле, подтверждая инициацию. Ведь, чтобы это ни было, оно должно сделать его сильнее.
Миг… И его сознание потухло.
Удачи, Белый ВОРон…
Глава 307. Ребёнок со Дна
Момент, после которого Уилл впал в беспамятство, был похож на удар, разбивающий зеркало на сотни тысяч маленьких осколков. И его сознание оказалось этим самым зеркалом, подвергшимся уничтожению.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
В чёрной всепоглощающей тьме, ассоциирующейся лишь с бездной, неизвестное маленькое я висело в нигде и плыло в неизвестном направлении.
Без цели. Без желания. Без памяти.
Оно не помнило ничего. Ни как здесь очутилось, ни что оно, ни где вообще находится. Осколок сознания терялся в невесомости, окруженный мёртвой, словно вакуум космоса, тишиной, и постепенно растворялся в ней, теряя самодостаточность в этом загадочном мире, пока в какой‑то момент мимо не проплыл ещё один.
Осколок ощущал знакомую, похожую на его энергетику, и мысль этого я встрепенулась, потянувшись навстречу новому объекту. Но за миг до прикосновения она остановилась и, словно голова черепахи, резко втянулась обратно.
Сущность я дрожала и испытывала невероятное облегчение оттого, что не поторопилась и не дотронулась до неизвестного осколка. Тот был пропитан тёмной энергией.
Чьё‑то маленькое «я», застрявшее здесь, было уверено, что, коснувшись его, почувствует ужасную боль. Оно не хотело этого. Лучше уж просто исчезнуть. Тихо и мирно потерявшись и забывшись в скорлупе неведения и пустоты.
Кто по собственному желанию захочет испытать боль? Я было уверено, что не относится к числу тех, кто станет вредить себе, и поэтому поспешила разминуться с осколком.
«Хочу тишины. Хочу покоя».
Устремляясь куда‑то вдаль, эта частичка чего‑то большего встречала всё новые и новые осколки. Мимолётные образы, приятные и не очень. Пугающие и греющие душу. Холодные и тёплые, а иногда и просто нейтральные.
Те, от которых веяло добротой и позитивом, я собирало и счастливо устремлялось дальше, а тех, что несли в себе зло и негатив, всеми силами избегало, стараясь не касаться.
Оно продолжало путешествие, собирая добрые частицы, которых, к слову говоря, было не так уж и много, в отличие от тёмных и пропитанных тьмой. Вскоре в чёрном пространстве дрейфовало уже не маленькое «я» , а слегка размытая сущность сияющего светом сознания.
Пока внезапно, без какого‑либо предупреждения та вдруг не поняла, что ранее не имеющая ориентиров бездна стала приобретать черты и направление. Словно что‑то сдёрнуло пелену с разума, показав этот странный мир. Может быть, именно её свет позволил увидеть всё это? Кто знает.
Оказывается, всё это время она двигалась не вперёд, а вниз.
Пропитанные ненавистью и злом осколки, которые «я» пропустило, успели образовать шипы, усеявшие гигантскую Яму. С её дна поднимались, словно дым от пожара, волны ярости, отчаяния и одиночества.
Сущность, состоявшая сплошь из чистого света, попав под влияние этой энергии, стремительно стала взлетать, убираясь подальше от боли, исходившей со Дна.
«Что это? Как оно может существовать? Кто это создал?»
Я не имело ответов. Лишенное целостности, оно не понимало, что нужно делать, как поступить, и какую цель оно преследует. Эта сущность была уверена лишь в одном: нужно бежать отсюда. Бежать, чтобы никогда не испытать этого вновь.
«Вновь? Почему вновь?»
Но не́кому было ответить. Я было уже далеко, когда почувствовало чьё‑то присутствие. Доброе и мягкое. Такое знакомое и родное, но… Его лучи с трудом пробивались сквозь волны злобы и боли.
Свет, спрятанный на самом Дне, нуждался в помощи. Казалось, ещё немного – и эта добрая частица навсегда исчезнет в пучине неконтролируемой энергии ненависти. Но, несмотря на то, что он был погребен под тяжестью отчаяния, унижения, страха, одиночества и снедавшей несправедливости, от него исходила волна умиротворения. Будто живительная влага, коснувшаяся уст жаждущего воды путника, она, слегка дотрагиваясь, обволакивала и приятно щемила грудь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Братик…
Детский голосок, донёсшийся из пучины тьмы, был спокоен и радостен.
– Сын…
Взрослый мужской голос, родной и пахнущий заботой.
– Родной…
