— Я все тебе расскажу, когда придет время.
— Что расскажешь? Где напилась до беспамятства? Ты считаешь, что мне это важно знать?
— Ты должен мне доверять, Оскар. Если ты не будешь мне доверять…
— А ты? Когда начнешь доверять мне ты?
— Я доверяю тебе больше, чем самой себе.
— Тогда рассказывай, где моталась? И зачем тебе нужен Греаль, объясняй!
— Для обороны, — призналась графиня.
— Для обороны чего?
— Крепости.
— Какой еще крепости?
— Я не могу сейчас тебе рассказать. Сначала мне надо самой разобраться.
— Тебе нужен прибор, чтобы вернуть своего ненаглядного Ханни, потому что пьянствовать без него не круто! Так? Эту крепость ты собираешься покорять? Один раз ты дезертировала в Слупицу и дверь захлопнулась, так? А самая вкусная бутылка осталась там, за стеной?
— Конечно…
— Конечно! С тех пор, как Валех швырнул тебя в дольмен, ты только и делаешь, что стараешься вернуться в прежнюю жизнь, и не надо себя обманывать! Не надо придумывать суперидей. Конечно, выйти замуж за гомика — не суперидея для дамы с твоим размахом. Надо подложить под эту тему что-то глобальное. А я, дурак, впрягся! Размечтался новый мир тебе подарить, но тебе не мир нужен. Тебе нужен один престарелый гомосек. Хочешь совет? Попробуй ему позвонить. Вдруг он сам созрел, чтобы кинуться к тебе в объятия?
— Врезать что ли тебе по морде? — предложила графиня.
— Давай! Драться проще, чем слушать правду. Давай, врежь! А я тебе больше скажу: как только ты получишь своего гомика, тебе он перестанет быть нужен. Ага! Тебе в этой жизни не нужно ничего кроме драки. И Греаль тебе нужен потому, что не идет в руки сам.
— Нет, я все-таки тебе врежу!
— Правильно, потому что плыть против течения, размахивая дубиной — это твое естественное состояние. Если течение прекратится и дубина утонет — ты сопьешься на берегу. Тебя нужно спасать от самой себя, но ты ведь меня убьешь, если я попробую сделать это.
— Рискни здоровьем.
— Останься в Майами, Мирка. Не уезжай далеко. Я тебе обещаю такой драйв, которого ты нигде не получишь. Ты мне нужна здесь и сейчас, потому что такой возможности никогда… ни в какой другой жизни, ни в каком другом романе у нас не будет.
— Но я не могу. Не сейчас.
— Тогда вали к своему Ханни и напивайся, — сказал Оскар и распахнул перед графиней дверь.
— Оскар…
— Убирайся! Дай мне хотя бы воспоминания о тебе сохранить… А знаешь что?.. И воспоминания забирай, чтобы не терзали душу, — сказал молодой человек и захлопнул дверь, оставив графиню одну среди квадратного зала.
— Тогда и я скажу тебе правду, — обратилась графиня к камере, спрятанной над дверью лаборатории. — Мой спившийся гомик Ханни, как ты изволил его величать, самый интересный, самый умный, тонкий и талантливый человек, которого я встретила в своей жизни. Ты рядом с ним — ничто, надутый пузырь, который лопнет и завоняет. Нужен он мне или нет — мое личное дело, но если ты еще раз… — пригрозила графиня и задумалась, потому не знала, какое именно наказание выбрать, а главное, за что товарища покарать. — Если тебя прет от ревности, обратись к психоаналитику. Понял меня, придурок? Твоя проблема решается в кабинете врача! — прокричала она и умолкла, потому что светлая полоса разрезала пространство зала.
— Ваше сиятельство! — воскликнул Копинский, выходя из лифта. — Рад видеть! — он приблизился к графине и элегантно поцеловал руку. — Окажите честь, выпейте со мною рюмочку коньяку.
— С большим удовольствием, — согласилась графиня. — Как вовремя. Как ты узнал, что я здесь?
— Не смею показаться бестактным, но ваша склока с мистером Шутовым распугала пеликанов на соседской крыше. К тому же… — Макс конспиративно склонился к уху графини. — Ваши поклонники уже стоят у ворот с плакатом. Не могут дождаться автографа.
— А что написано на плакате?
— Если не ошибаюсь: «Виногробова М.»
— И все?
— Все.
— Это не мои поклонники. Поедем на яхту, Макс. Дернем по рюмочке, пока я не совершила убийство.
— Шутов обидел тебя? Скажи, и я убью его.
— Нет! — запретила графиня. — Шутова не трогай! Я сама его убью, когда сочту нужным.
Графиня спустилась вниз. Человек с плакатом дежурил у ворот, и даже не собирался домой, несмотря на то, что вечерело, и буквы на плакате уже не читались издалека. Человек устал, присел на бордюр, но, заметив графиню, встал и выставил плакат впереди себя.
— Нет, — ответила по-русски графиня. — Не смотри на меня жалобно. У меня другая фамилия.
Она еще надеялась, что Оскар выйдет за ней; надеялась, что попросит прощения и вероятно будет прощен… «может быть, — рассуждала графиня, — потому что он прав. Никто не виноват, что совершенно разные люди так трагически друг на друга похожи. Может быть, он поймет это раньше, чем машина отправится к пристани?»
Оскар не вышел. Вместо него вышел Макс и распахнул перед графиней дверцу авто. Ее сиятельству не осталось ничего, кроме как принять приглашение.
— Вот это да! — удивился вопросу Копинский. — Не знаю. Понятия не имею, что делать. То есть, мне известно о том, что есть такая тема, как проклятие Ангелов. Мне даже известно, что этих проклятий немало. Приятно, однако, сознавать, что и на эту тварь есть управа. В том числе, да… ты права, Ангел в человеческом образе, умирает медленной и мучительной смертью, но… как остановить процесс, ей-богу не знаю. Я не так хорошо знаю Ангелов, — улыбнулся Макс.
— Но наверняка знаком с людьми, которые знают Ангелов хорошо. С людьми, Макс. Меня интересует, с кем из людей можно поговорить об этом. Сами Ангелы вряд ли снизойдут до моей проблемы.
— Знаю одного человека. Но ты его знаешь не хуже меня.
— Ах, черт! — осенило графиню.
— Человека, которого вырастил Ангел-Привратник. Человека, которому их образ жизни знаком и понятен. Но, если помнишь, союз человека и Ангела был расторгнут, и вряд ли персона, о которой мы говорим, захочет обсуждать эту тему.
— Разумеется, не захочет, — согласилась графиня. — Но я заставлю.
— Если ты действительно нашла Мертвого Ангела… если это не заблуждение…
— То что?
— Будь осторожна.
Прежде чем опустошить рюмку, графиня достала телефон и убедилась, что Оскар не позвонил. Не приехал на пристань, не заставил Густава подать трап. Одинокий «Гибралтар» качнуло волной от проходящего катера, и вечерняя иллюминация пристани заиграла разноцветными огоньками на гладком боку бутылки. В этот вечер графиня решила напиться всерьез, но хмель не шел, а головная боль мешала забыться.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
