– Нет. Он пришел вечером, – возразила Кенлех.
– Вот это да. Я появился на службе в полдень и сразу сказал, что он может убираться – хоть домой, хоть в болото к вурдалакам. Бедняга натурально умирал от усталости. Мне и в голову не пришло, что в таком состоянии он пойдет не домой, а куда-нибудь еще. Хотя чему я удивляюсь? Рюмку бальзама Кахара, хвала Магистрам, теперь можно получить в любом трактире. Но куда же он поперся, хотел бы я знать? Ты сама-то в курсе его похождений?
– Не то чтобы. Он прислал мне зов вскоре после полудня, сказал, что ужасно хочет домой, но сперва требуется закончить еще одно дело, последнее в этом году. Выполнить какое-то пустяковое обещание, которое он дал своему отцу. А потом надолго пропал. Прислал мне зов аж на закате. Сказал, что обещание оказалось не таким уж пустяковым. Но, дескать, он все равно скоро покончит с делами и вернется. И действительно вернулся, часа через два после заката, усталый, но ужасно довольный. Я хотела его расспросить, но сам понимаешь… Одним словом, я так и не собралась. Это плохо, да?
– Ничего, – улыбнулся я. – По крайней мере, теперь я знаю, что нужно послать зов сэру Манге. Не так уж мало для начала.
– О, что я вижу! Сэр Макс собственноручно ведет допрос свидетеля. Редкое зрелище.
Ехидный голос Джуффина бальзамом пролился на оба моих сердца. Все-таки его присутствие успокаивает меня, как десять лет праведной жизни в каком-нибудь тибетском монастыре.
– Вы уже были в гостиной? – спросил я.
– Был. Но задерживаться не стал. Запах хорошо сваренной камры всегда вредил моему чувству долга. Кроме того, судя по выражению лица Мелифаро, он чувствует себя неплохо. Много лучше, чем все мы. Так что можно не слишком спешить. – Он повернулся к Кенлех. – Думаю, тебе не следует грустить в одиночестве, девочка. В ближайшие часы мы с Максом будем слишком заняты, чтобы составить тебе компанию. На твоем месте я бы отправился к своим сестричкам. В этом доме творятся какие-то подозрительные чудеса, от которых тебе лучше держаться подальше. А если нам понадобится твоя помощь, мы пошлем тебе зов. Договорились?
– Да.
Мне показалось, Кенлех даже обрадовалась, что ее выставляют из собственного дома. Впрочем, на ее месте я бы и сам предпочел сменить обстановку.
– А с Мелифаро когда-нибудь все будет в порядке? – робко спросила она, остановившись на пороге.
– Когда-нибудь будет, – твердо сказал Джуффин. – Правда, это не то обещание, которое я смогу выполнить до конца года, поскольку сей грешный год благополучно закончится всего через дюжину часов. Но ты не должна волноваться. Для того чтобы снять некоторые заклятия, требуется время. Порой очень много времени.
– Очень много? – упавшим голосом переспросила Кенлех.
– Да. – Джуффин был очень серьезен. – Гораздо больше, чем дюжина часов. Но меньше, чем вся жизнь, можешь мне поверить.
– Вы ее совсем напугали, – укоризненно сказал я, когда новенький амобилер Кенлех скрылся за поворотом и мы остались одни.
– И не думал. Не в моих привычках стращать юных барышень. Но сам посуди, я должен был дать ей понять, что ожидание может оказаться долгим. Пусть понемногу привыкает к такой мысли.
– А оно будет долгим?
Одно из моих сердец обреченно бухнулось о грудную клетку, второе оказалось более равнодушным, а посему могло позволить себе роскошь работать без перебоев. Я немного помолчал и вопросительно посмотрел на Джуффина.
– Все настолько плохо?
– Настолько – это насколько? – ехидно сощурился он. – В каких именно цифрах ты обычно определяешь для себя степень паршивости происходящего?
У меня не нашлось достойного ответа на этот каверзный вопрос.
– Идем в гостиную, Макс, – предложил Джуффин. – Я тебе кое-что расскажу. И даже покажу, если повезет.
В гостиной он усадил меня на пол, в нескольких шагах от неподвижного Мелифаро. Уселся рядом, скрестив ноги, и неторопливо заговорил:
– Причиной всему грешная вещица, которую парень держит в руке, ты и сам это уже понял. Она действительно изготовлена в Куманском Халифате, да здравствует чуткий нос нашего сэра Нумминориха. А теперь попробуй посмотреть на эту игрушку так, как я учил тебя смотреть на вещи, когда хочешь, чтобы они поведали тебе о событиях, которые происходили в их присутствии. Еще не забыл, как это делается?
– Вы, наверное, не поверите, но я даже тренируюсь время от времени. Конечно, я разгильдяй, лентяй и вообще балбес, но фокусы, которым вы меня успели научить, до сих пор кажутся мне настоящими чудесами. А кто я такой, чтобы оставаться равнодушным к собственному умению совершать чудеса?
– Да, я все время забываю, что для тебя это пока скорее увлекательная игра, чем обычная работа, – согласился Джуффин. – Тем лучше. Ну, давай, сэр чудотворец, попробуй выяснить, о чем способна поведать эта грешная куманская безделушка.
Я послушно уставился на маленький предмет, зажатый в руке Мелифаро. Сосредоточиться оказалось непросто. Труднее всего было заставить себя видеть только тусклый блеск синеватого металла и не обращать никакого внимания на вцепившиеся в коробочку человеческие пальцы. Но через несколько минут мне все-таки удалось увидеть теплое малиновое сияние, исходящее от этой странной вещицы.
Она не желала открывать мне свое прошлое. Никаких смутных видений, никаких чужих голосов не было и в помине, только теплое малиновое сияние. Я смотрел, не в силах отвести глаза. Созерцание подарило мне ни с чем не сравнимый сладкий покой и еще более сладкую уверенность, что меня бесконечно любят какие-то невероятные, могущественные существа, в чьих руках сосредоточены все кончики невидимых нитей, из которых соткана Вселенная. Мне казалось, что эти непостижимые существа, в которых нет ничего человеческого, просто жить без меня не могут и на все готовы, лишь бы доставить мне удовольствие. Это было чертовски приятно.
В чувство меня привел увесистый подзатыльник. Я возмущенно взвыл – не так от боли, как от неожиданности, – и вскочил на ноги, собираясь дорого продать свою единственную и неповторимую жизнь. Впрочем, стоило мне увидеть перед собой смеющуюся физиономию Джуффина, и способность соображать вернулась ко мне как миленькая.
– Вы так долго мечтали огреть меня по башке, и вот наконец-то нашелся хороший повод, да? – Я рассмеялся от неописуемого облегчения.
– Все-таки одно удовольствие иметь с тобой дело, сэр Макс, – одобрительно сказал шеф. – Что бы с тобой ни стряслось, ты возвращаешься к жизни не только быстро, но и весело. Такой способности можно только позавидовать.
– Вы так думаете? – рассеянно переспросил я, потирая затылок. – Ладно, завидуйте, мне не жалко.
– Тебя, часом, не тянет поведать усталому старику о своих неземных ощущениях? – осведомился Джуффин. – Если я правильно понимаю, тебе удалось вкусить сладких грез Гравви. Совсем микроскопическую порцию, разумеется, но все-таки…
– Сладких грез – чего?
– Гравви, – повторил он. – Эта вещь называется Гравви. Видишь ли, я знаю, что это за штуковина. Правители Куманского Халифата давным-давно завели дивную традицию посылать такие сувениры в подарок своим бывшим любимцам, которых по какой-то причине следует лишить жизни. Там это расценивается как великая милость, поскольку шкатулка Гравви дарит своему обладателю так называемые сладкие грезы, которые могут продолжаться довольно долго – пока счастливчик не умрет от истощения. Но человека, припавшего к этому источнику наслаждений, с самого начала можно считать мертвым. Одним словом, бедняге Мелифаро сейчас действительно очень хорошо. И ты теперь представляешь, насколько замечательно он себя чувствует. Кстати, ты так и не рассказал мне о собственных ощущениях. Не то чтобы это имело принципиальное значение, просто мне интересно.
– В вашем сердце снова проснулась любопытная горная лисичка чиффа? – лукаво спросил я.
– Ага, – подтвердил Джуффин. – Впрочем, она никогда и не засыпала по-настоящему. Так что выкладывай.
– На самом деле тут и выкладывать-то особо нечего. Мне было тепло и очень спокойно – как никогда в жизни. И еще мне показалось, что в меня по уши влюблены некие загадочные и непостижимые силы. Влюблены – это еще слабо сказано, я был уверен, что они меня просто обожают… Глупо, да? – упавшим голосом закончил я.
– Да уж, – фыркнул Джуффин. Потом покачал головой, насмешливо и, как мне показалось, укоризненно. – В этом ты ужасно похож на все остальное человечество, мальчик. Все мы рождаемся и умираем с одной и той же невысказанной просьбой на губах: «Любите меня, пожалуйста, как можно сильнее!»
Джуффин скорчил такую смешную жалобную рожу, что я не удержался от улыбки. Шеф и сам рассмеялся, а потом задумчиво уставился куда-то вдаль. На этот раз его молчание порядком затянулось.
– На самом деле все это дерьмо, – неожиданно заключил он. – В отчаянных поисках этой дурацкой, несбыточной любви к себе мы проходим мимо великолепных вещей, которые вполне могли бы сбыться. В том числе мимо настоящих чудес. Но нам не до них, мы слишком заняты поиском тех, кто нас оценит и полюбит… Ладно, не будем отвлекаться. В общем-то, я был почти уверен, что Гравви дарит своей жертве нечто в таком роде, но хотел знать наверняка. Вопрос в том, как вырвать нашего Мелифаро из смертельных объятий этого неземного наслаждения.
