согласно закону, он находится в твоём кругу ответственности как твой подчинённый. Он хоть ещё и не дорос до статуса воина и даже ученика, но ты его командир и наставник здесь на Утёсе. И имеешь полное право отдать пленнице «долг за жизнь» за своего подопечного, смягчив ей наказание до минимального. До одного удара.
Дарно-то про себя отметил, как выпрямилась спина ученика, будто он разом сбросил с плеч тяжелый мешок с порухом. Он резко подошёл к столу, и перо затанцевало по бумаге. Стандартные два абзаца превратились в пять, и хотя его рука дрогнула на последней строчке, но всё же дописала до конца и взлетела, выводя отрывистую подпись в конце страницы.
Он передал бумагу наставнику.
— Отнесёте?
— Да, конечно. Когда ты назначил наказание?
— Завтра. И на работу сегодня не водить. Толку всё равно ноль будет.
Дарно-то приподнял бровь, но комментировать последнее замечание не решился. С каких пор отсутствие сил стало основанием для свободного дня? Но затем он подумал, что в принципе это неплохое дополнение к смягчению наказания. Жизнь, что она спасла, бесценна. Пускай.
* * *
Ира проснулась поздно. Осознание времени и пространства навалилось и внесло разлад в ощущения. Наверное, это был первый день в её жизни на болоте, когда она реально выспалась. И это заставило вскочить с постели. За окном была середина дня, рядом никого — ни одного сокамерника. На посту сидел дроу, погружённый в свои мысли. Ира тряхнула головой. Что бы всё это значило?
Потихоньку поднявшись, прошла мимо охранника, проводившего её взглядом, который она не решилась расшифровать. В нём было что-то тяжёлое и сочувствующее, что сразу наводило на мрачные мысли. Сделав все свои утренние дела, она вернулась на половичок, достала лепёшку и принялась думать. Думы были невесёлые. Что теперь будет? Как там Ринни-то? Первая мысль потихоньку овладевала сознанием, оттесняя даже беспокойство о друге, о котором наверняка уже позаботились должным образом. Если в рутинном потоке что-то меняется или идёт не так, — жди беды. Пожалуй, это была первая придуманная ею самой примета о жизни на болоте. Тут всё было тип-топ, пока рутину не разбивали переменами. То, что она посередине рабочего дня сидит на кровати, — перемена более чем заметная, и ждать хорошего не приходится. Её вчерашние приключения, воспоминания о которых яркими всполохами блистали перед глазами, не могут пройти просто так. Здесь не оставляют без внимания подобного поведения, и осталось только дождаться, как именно проявится это самое внимание. Улыбка Карры, которая врезалась в её память, пугала больше всего. Означать она могла только одно, что он дождался, когда исполнится его желание отомстить за спину друга. Надо быть очень наивной, чтобы полагать, что за непослушание здесь просто поставят в угол. О том, как её проступок будет расценен хозяевами, думать не хотелось. Равно как и о последствиях. Но что ещё делать в абсолютной тишине пустого барака? Начинался самый длинный день на болоте.
К вечеру Ирины нервы натянулись так, словно готовы были вот-вот порваться. Она сидела, обхватив руками коленки, вздрагивая от каждого шороха, сомневаясь в собственной способности встать на ноги. В назначенный час привели остальных рабов, барак моментально наполнился мелодией речи, шумом. Карра сиял словно пятак, только что вышедший с монетного двора. У него было такое настроение, что от него старались держаться подальше не только другие рабы, но даже Минэ, который отсел в сторонку, после того как пара его замечаний не произвела на Карру никакого впечатления. Было что-то безумное в его поведении, и заметили это все. Пришёл один из «капитанов», тот, что вечно сопровождал начальство. Его появление встретили разом оборвавшимися разговорами. Он оглядел помещение и сказал витиеватую фразу. Карра разразился громким хохотом. «Капитану» пришлось рыкнуть на него, чтобы тот замолчал. Смех обрубило, Карра, шатаясь, дошёл до своего места и уселся на него в вальяжной позе, с улыбкой глядя на окружающих. Народ попятился. Эта сцена прозвенела на нервных струнах Иры несколькими тяжёлыми аккордами, и она нашла единственный способ уйти от подступающего ужаса. Распрямилась и улеглась на половике, тщательно укрывшись со всех сторон простынкой, по недоразумению зовущейся одеялом. Методичная поправка складок вернула некоторые крупицы душевного равновесия, ровно столько, чтобы плюнуть на всех и забыться глубоким сном. Это было несложно после целого дня пытки тишиной.
Утро началось с побудки задолго до гонга. Охраны было больше, чем обычно, рабов разбудили и куда-то повели, не дав ни позавтракать, ни умыться. Возле Иры шли двое дроу, аки почётный караул. Сердце колотилось. Чтобы хоть как-то умерить стресс, Ира залезла в сумку и отломила кусочек махи, жуя его прямо на ходу. Никто не возражал, скорее были в шоке, что у неё ещё сохранился аппетит. В голове сквозняком гулял ветер и зияла чёрная дыра. Фантазии одна другой краше и живописнее были уделом дня вчерашнего, а на сегодня остались только неровное сердцебиение и дрожь в коленках. Её ничуть не удивило, что процессия, придя в деревню, сразу свернула к кладбищу. С отрешённым вниманием она смотрела на могилы, на которых в свете сезона красовались не свежие цветы, а букеты из веток и листьев. Невдалеке она заметила изрядно подмокшее пепелище, которого раньше не было. Вокруг него валялись дрова. Самые настоящие дрова, которых она не видела с момента попадания на болото. Что же тут жгли? Ответ, моментально пришедший в голову, ввёл в глубокую печаль, и она не сводила глаз с кострища, пока оно находилось в пределах видимости. И вот оно: место экзекуций. Маяти, стоявшая среди зрителей, посмотрела на неё и отвела взгляд, резко вдохнув. Ринни-то тоже присутствовал здесь. Укутанный по самые уши в тёплую одежду, он держался, словно оловянный солдатик, сразу став визуально ещё худее, чем был. Тонкий и звонкий. Здесь стояло много дроу, которых она знала в лицо, не было видно только матери Ринни-то.
А вот и начальство. Ну и что же ты приготовил? Медленно Ира перевела взгляд за его спину и, словно гадюку, внезапно оказавшуюся под ногой, оглядела «виселицу». Трудно описать, что она почувствовала в тот момент. Это было ожидаемо. Это было то, что ей пришло в голову с самого начала, едва она подумала о наказании, но какая-то часть мозга всё ещё не верила, что такая мысль воплотится в явь. Ну не
