не единственный, кто ко мне сегодня обратился с просьбой разрешить прийти к тебе.
Я медленно отступала в сторону кухни и эти слова заставили меня ехидно улыбнуться. Быстро же завсегдатаи торговых рядов поняли, о чем я им говорила. Догадливые. Как выяснилось, Дэвид тоже был очень догадливым, так как увидев эту мою улыбку, он тут же подобрался и мягким голосом протянул:
— Это ведь ты. Из-за тебя началось это сумасшествие, правда?
— Мне кажется, разговор пошел по кругу, — попыталась увильнуть от ответа, заходя на кухню. — Меня в городе не было.
— Кайли-ин, — Дэвид плавно шагнул ко мне, — мне кажется, ты врешь!
Взгляд заметался по комнате в поисках путей отступления, но их не было. Да и разве могла бы я убежать от того, в чьих руках мое сердце, мое счастье, да и жизнь в том числе.
— Да нет же! Я действительно не понимаю, почему эти люди к тебе приходят. Видимо, это связано с твоей работой.
Он не оставил мне выбора, кроме как нападать в ответ. Хотя, откровенно говоря, попытка была слабой.
— Кайли-ин, люди никогда, слышишь меня, никогда не приходят ко мне домой по работе. Или ты забыла, в чем она заключается?
— Забудешь тут, — тихо буркнула себе под нос и уже громче добавила: — Кстати, об этом, мне кажется, давно пора бы исправить твою репутацию в городе!
Дэвид, запрокинув голову, рассмеялся.
— У меня идеальная репутация и относятся ко мне ровно так, как должны, а то, о чем ты думаешь, только разрушит ее.
— Разве плохо, если к тебе будут относиться добрее?
Палач в пару шагов оказался совсем рядом со мной и до того, как я успела отшатнуться, тихо шепнул на ухо:
— Мне хватает твоего доброго отношения, ведьмочка.
Быть не может, неужели он опять? Хотя, если быть честной перед самой собой, бояться у меня не получалось. Поэтому не задумываясь я потянулась навстречу мужчине и поцеловала его. Робко, немного неуверенно, но сама.
— Я очень скучала, Дэвид.
И эти слова шли из самого сердца!
* * *
С того вечера, который, кстати, закончился очередным сводящим с ума поцелуем и долгими часами разговоров, жизнь полетела будто облака перед грозой. Вроде бы не изменилось ничего, но в то же время изменилось все. В первую очередь мое ощущение себя. Не знаю, когда это произошло, в какой именно момент, но я поняла, что Дэвида стала чувствовать как продолжение самой себя. Я точно знала, когда он уходит из дома, даже если не видела этого. Чувствовала его возвращение за несколько мгновений до того, как он заходил в дом. Какие-то неведомые силы подсказывали мне его настроение, даже если мужчина скрывался за непроницаемой маской равнодушия палача. Знала, когда он заходит в комнату, научилась читать его желания по тому, как он двигается, и это пугало. До немого крика, до сжатых в кулаки пальцев, до искусанных в кровь губ. Чего я так боялась? Потерять себя. Я чувствовала, что влюбляюсь, что Дэвид становится слишком важным для меня, важнее всего, что до этого было в моей жизни. Важнее сути ведьмы. И вот последнее меня отрезвляло.
Я видела, чувствовала, что тоже небезразлична молодому мужчине. Сложно было не видеть. В каждой едва уловимой улыбке, адресованной мне, в каждом взгляде, мимолетном касании и крепких объятиях. В прикосновениях случайных и специальных. Украдкой сорванных поцелуях и в тех, которые лишали воздуха и заставляли забыть обо всем на свете. Да, я была небезразлична Палачу, но и дальше он не заходил. В его глазах все так же горел огонь желания, а поцелуи были жадными, но каждый вечер мы проводили вдвоем то читая друг другу книги, то делясь какими-то историями, иногда выдуманными, а иногда и личными. Мы долго целовались в коридоре между нашими спальнями, и тогда не только губы, но и руки мужчины не знали стыда, но дальше… Дальше мы расходились каждый в свою комнату. Ночи были длинными, сны беспокойными, а мысли нерадостными. Все чаще звучали вопросы. И все реже я на них отвечала правдиво.
— Кайлин, кто тебя научил разбираться в травах?
— Кайлин, откуда столько интересных рецептов в твоей поварской книге?
— Кайлин, ты говорила, что животные тебя слушают, но разве это возможно?
— Кайлин, почему люди тебе доверяют свое здоровье? Кто-то же был первым.
— Кайлин, как ты к этому пришла…
Кайлин, Кайлин, Кайлин… Что я могла ему ответить? Что моя бабушка была ведьмой? И мама, и тетка, и мама моей бабушки? Что мужей ни у кого их них не было, потому что не каждый мужчина выдержит жить с женщиной, которая о других часто думает больше, чем о себе? Что книгу писало не одно поколение женщин моей семьи и там зашифрованного гораздо больше, чем кажется? Я не могла об этом рассказать, как и о том, откуда люди узнали обо мне.
Да и как рассказать о том, что ко мне первого клиента привела старая ведьма, которая уже была не в состоянии вливать силу в свои лекарства, а тому бандиту нужна была помощь, так как дыра в боку не способствовала хорошему здоровью. Как не могла сказать и того, что его, через несколько месяцев уже совершенно здорового, казнил палач. В один день с той старухой. Если вспомнить, сколько лет назад это произошло, то может статься, что сделал это мой палач. Хотя, может быть, и нет, ведь я… Я ничего о нем не знала!
Да я уже почти влюбилась в Дэвида, а он как минимум очень хотел меня, но доверия между нами не было. Ни с моей стороны, ни с его. Странно жить с мужчиной, о котором ты знаешь только то, что он работает палачом и имя. Только имя. Ни прошлого, ни настоящего, ни планов на будущее… Ни принадлежности к роду!
Доверие было тем, что заставляло нас держать себя и свои желания в узде. Я нашла успокоение в своей работе. Люди наконец-то поняли, что хотят они того или нет, но живу я у Палача, Джон сам виноват в своих бедах, а им придется как-то с этим смириться, если хотят как и раньше лечиться, не теряя при этом всего своего заработка. Я никогда не отказывала в помощи, часто лечила даром, или
