— О-о-о-о-о! — раздается за мандом. Это, конечно, возвращается Нельдоди. Дети давно ждут его с нетерпением. Они бегут к роще, откуда доносится песня.
— Нельдоди пришел! Нельдоди пришел! — радостно кричат они.
Дети знают, что его бамбуковый сосуд полон душистого меда, а в путукхули завязаны сладкие ягоды. Нельдоди ни разу не обманул их ожиданий.
Может быть, неодолимая страсть к бродяжничеству — причина семейных неудач Нельдоди. Как говорит его родной племянник Мутикен, Нельдоди — холостяк. Однако это понятие в племени весьма растяжимо. Все началось с того, что девушка, с которой был помолвлен Нельдоди в детстве, отказалась стать его женой. Нельдоди тогда не был уверен, действительно ли ему нужна такая жена. Разрыв он пережил легко и весьма обрадовался трем буйволам, выданным ему в качестве компенсации за отказ. Он уже тогда пристрастился к жизни лесного бродяги и чувствовал себя свободным и совершенно счастливым. Так продолжалось до тех пор, пока он не увидел Олиямпуф. Один ее вид отбивал у Нельдоди охоту уходить в джунгли. Олиямпуф действительно была хороша. Она и сейчас, почти двадцать пять лет спустя, сохранила следы былой красоты. Стройная и по-девичьи тонкая, с изящной линией небольшого рта и продолговатыми горячими глазами, она не давала покоя многим. Но и Нельдоди был не из последних. Олиямпуф не отказалась от путукхули, которое он ей предложил, и стала его женой. Первые несколько месяцев Нельдоди сидел как привязанный в своем манде. Но постепенно былая страсть к бродяжничеству вновь овладела им. Сначала он исчезал на один-два дня. Потом на неделю, другую. И однажды, вернувшись в свой манд, он не нашел там Олиямпуф. Она ушла к другому человеку в Тарардманд. Нельдоди бросился туда. Олиямпуф он увидел сразу. Она стояла у крайней хижины и смотрела на дорогу. Увидев Нельдоди, она повернулась и направилась к хижине.
— Подожди! — в отчаянии закричал Нельдоди. Олиямпуф остановилась и холодно посмотрела на пришельца.
— Жду, — сказала она бесстрастным голосом, — Я все время тебя жду. Мне не нужен бродяга. Иди туда, откуда пришел. Пусть тебя ждут другие.
— Я принес тебе меда, — невпопад сказал растерявшийся Нельдоди.
— Отнеси в хижину.
В хижине был «тот человек». Нельдоди до сих пор называет его так. Никакие уговоры не подействовали. Тот человек отказался вернуть Олиямпуф.
— Пусть нас рассудит совет, — сказал на прощание Нельдоди.
Совет выслушал Олиямпуф. Она повторила то, что сказала тогда около хижины. Слово в слово.
— Что же ты хочешь? — спросили Нельдоди старейшины племени.
— Вернуть Олиямпуф.
Его не стали больше слушать. Он пришел в опустевшую хижину и долго не мог собраться с мыслями. Он не знал, что делать. Все племя было против него. И тогда в порыве отчаяния он решился на крайнюю меру. Он отправился на утакамандский рынок и подошел к дежурившему там полицейскому.
— От меня ушла жена, — сообщил Нельдоди ему.
— Ну и что? — полицейский лениво поднял припухшие веки.
— Заставьте ее вернуться ко мне, — стал просить Нельдоди. — Я дам денег.
— Денег? — оживился полицейский. — Давай сейчас.
Нельдоди дрожащими пальцами развязал узелок на путукхули и вынул оттуда смятую трехрупийную бумажку.
Полицейский посмотрел бумажку на свет.
— Придешь завтра. Да не забудь еще денег.
— Вы вернете мне Олиямпуф? — с надеждой спросил Нельдоди.
— А как же! — усмехнулся полицейский. — А теперь проваливай.
Нельдоди послушно пришел на следующий день и принес еще денег. Он носил их полицейскому целую неделю. Для этого пришлось занять под мед у ростовщика. Наконец Нельдоди понял, что полицейский его бессовестно обманывает, и потребовал деньги обратно.
— Какие деньги? — удивился полицейский. Нельдоди терпеливо объяснил какие.
Полицейский схватил его за путукхули и, наклонившись угрожающе спросил:
— Хочешь в тюрьму?
— Нет, — искренне ответил Нельдоди.
— Тогда убирайся! — И полицейский оттолкнул его так, что он больно стукнулся спиной о стену соседней лавки.
Больше Нельдоди никогда к помощи полицейских не прибегал. Он снова ушел в джунгли и два месяца не появлялся. Казалось, радость навсегда ушла из его жизни. Но велика целительная сила джунглей, шума их деревьев, журчания их ручьев и пения их птиц. Нельдоди вернулся в свой манд повеселевшим и бодрым.
Он вспомнил, что в соседнем манде жила Лацарпуф, и решил навестить ее. Лацарпуф была не замужем. А разве девушке запрещено любить? Нельдоди ей нравился, он интересно рассказывал о джунглях, приносил ей ароматный мед и сочные ягоды. Лацарпуф позволила ему приходить в ее хижину. Нельдоди собирался дать за нее выкуп. Однако джунгли опять его подвели. Пока он бродил по ним, выкуп за Лацарпуф дал другой.
— Опять я опоздал, — смеялся Нельдоди.
Он не пошел ни на совет, ни к полицейскому. Эту утрату он перенес стоически. Видимо, Лацарпуф не заняла в его сердце места первой жены.
Теперь, когда Нельдоди возвращается из своих странствий, он отправляется в Пергодманд. Там живет Исмали. У Исмали есть муж — Тедион. Но она не прочь стать женой Нельдоди.
Каждый раз Исмали говорит ему:
— Брось бродяжничать. Смотри за буйволами. Ночуй в своем манде, а не в джунглях. Тогда я уйду от Тедиона. А иначе, что же я буду делать?
Нельдоди обещает сделать все так, как просит Исмали, но при этом отводит глаза в сторону. Исмали сердится и говорит, что она видит Нельдоди насквозь. Он плотнее запахивает путукхули. Ему не хочется, чтобы Исмали видела его насквозь. Потому что все обещания Нельдоди ничего не стоят.
Действительно, что можно поделать, если у человека в своей хижине начинает хронически болеть живот, а в джунглях все боли как рукой снимает. Что можно поделать, если глаза человека гаснут у буйволиного загона, а живут и искрятся на лесной тропе и у огня походного костра.
Если вы поедете в Нилгири, попадете в джунгли и вдруг услышите протяжное «О-о-о-о-о!», знайте, это Нельдоди, лесной бродяга, в ком живет горячая кровь древних собирателей и охотников.
— О-о-о-о-о! — поет он. — Как прекрасна ты, страна тода! Как хороши твои прохладные леса! Как высоки твои необозримые горы! О-о-о-о-о!..
Убийца
Есть племена, у которых убийство не является чем-то экстраординарным. В таких племенах кровная месть с ее неизбежными жертвами — дело обычное. У тода нет кровной мести. Для тода поднять руку на человека так же трудно, как забыть своих родственников или уйти из племени.
И то, что случилось в Керордманде, вряд ли можно рассматривать как преднамеренное убийство. Человек, совершивший его, поплатился за это собственной жизнью…
Хижины Керордманда прилепились к склону горы. Снизу, из узкой лощины, заросшей кустарником, к манду идет крутая тропа. За лощиной зеленеют полоски картофельных полей. Земля под полями принадлежит тода, но всем известно, какие они земледельцы. Как и большинство их соплеменников, жители Керордманда меньше всего заботятся о картофеле. На полях работают бадага — арендаторы. Все знают, какая это аренда. Мешок картошки в год в качестве арендной платы, а то и просто обещание уплатить в следующем году. Самым хитрым среди арендаторов был бадага, работавший на поле Малороджа. Поле небольшое, всего три акра, но в тот год рыночная цена на картофель поднялась и арендатор получил весомую прибыль. Малороджу он сказал, что когда-нибудь сразу заплатит ему за землю. Малородж, может быть, и не обратил бы на это внимания, если бы не лавочник с утакамандского рынка. Во вторник тода принес ему гхи и молоко, лавочник не дал ему за это ни пайсы.
— Мне надо купить сегодня рису, — спокойно объяснил лавочнику Малородж. — У нас ничего не осталось.
— Ты и так мне много задолжал — оборвал его тот. — Я не намерен содержать твою семью.
— Но ведь я приношу тебе каждую неделю гхи и молоко, — попробовал возразить тода.
— Всего молока твоих буйволиц не хватит, чтобы расплатиться со мной. — Лавочник достал толстую тетрадь и стал водить по ней пальцем.
— Вот видишь, тут все твои долги.
Малородж видел, но ничего не понимал в этих крючочках и палочках.
— Сколько я тебе должен? — спросил он упавшим голосом.
Лавочник прищурился и посмотрел на замызганную стену лавки.
— Тысячу рупий, — раздумывая ответил он.
— Где я возьму такие деньги? — Малородж почувствовал, как ослабели его ноги.
— А мне какое дело? — усмехнулся лавочник. — Раз должен, отдавай.
Никакие уговоры не помогли. Совершенно убитый Малородж вернулся в свой манд. За всю его жизнь у него не было такой суммы. Да и во всем племени вряд ли найдется сразу столько денег. На тропинке у лощины его ждал сын. Мавияркутену недавно исполнилось восемнадцать лет. Это был тихий, застенчивый юноша, проводивший дни на дальнем пастбище с буйволами. Когда Малородж сообщил сыну новость, Мавияркутен растерялся.
