— Ваша светлость, Мягкие Поля — это огромное болото, гнилая топь. Кое-где имеются отмели, по которым можно пройти. Поверх топи растет трава-сеточница. Она может спасти: где трава густа, по ней можно пройти или проползти. Но она же может и погубить: из-за травы не видно, где отмель, а где полынья. Только самые смелые и опытные люди могут перейти Мягкое Поле.
— Насколько велико это болото?
— В ширину — миль двести, наверное. Никому не удавалось обойти. А в глубину — шесть дней пути при большой удаче.
— Шесть дней пути по болоту?!
— Возможно, и больше, ваша светлость. Как повезет. Среди топей встречаются сухие островки, где можно сделать привал. Но иногда приходится ночевать и прямо на болоте.
Эрвин отметил, что неуклюжая витиеватость исчезла из речи старейшины. Он говорил сухо и точно, как бывалый офицер. Очевидно, Ховарду доводилось пересекать Мягкие Поля, и воспоминания о них были все еще остры.
— При большой удаче, говорите. А при неудаче? Что может случиться на полях?
— Отмели можно найти, ваша светлость. Я поясню вашим людям, как это сделать. Однако нет отмелей, что проходят сквозь все болото. Временами придется идти над глубиной — а тут уж нужна удача… и молитва. Кроме того, в топях много живности, порою весьма неприятной.
Прелестно! Нам предстоит идти по шею в жиже, кормить собой комаров и змей, и радоваться, что грязь достает лишь до шеи, а не до макушки. Любопытно, хорошо ли знал отец, куда меня отправляет?! Может быть, это такой способ сэкономить на подземной усыпальнице? Если я утону в болоте, то мне уж точно не потребуется склеп…
У Эрвина возникла идея, он спросил:
— Старейшина, не найдется ли в Споте бывалых следопытов, кто согласится послужить нам проводниками? Под руководством опытного человека будет легче перейти топи, верно?
— Прекрасная мысль, ваша светлость. Я уверен, многие почтут за честь стать вашим проводником! Вот только… ваша светлость… мы — нищие люди. Звероловы бедны, и у многих есть семьи, малые детишки…
Эрвин поморщился. Что за привычка у черни — сводить любой разговор к деньгам! Благородный человек не станет торговаться и клянчить лишнюю монету, в особенности — когда дело еще не сделано.
— Я заплачу по двадцать агат каждому, кто пойдет с нами. Разумеется, нужны лишь те, кто хорошо знает Мягкие Поля.
Глаза старейшины округлились. Видимо, никто здесь и за год не зарабатывает таких денег.
— Это очень щедро, ваша светлость! Не сомневайтесь, я…
Шум на той стороне стола привлек внимание Эрвина. То был тонкий девичий голос:
— Иди домой, тебе не место здесь!
Женские голоса давно уже звучали за столом, вплетаясь в грубую мужскую речь. Тут и там сельчанки терлись около воинов. Путники усаживали девиц себе на колени, обнимали и тискали, вызывая игривые смешки. Несколько девушек поглядывали даже на Эрвина — опасливо, через стол, — и перешептывались, хихикая. Голос, что привлек его внимание, выделился из общего хора: он был не веселым, а тревожным и злым.
Высокая темноволосая девица сидела на коленях Хэнка Моряка — Джемисова грея. Она и Хэнк оглядывались через плечо на крепкого деревенского парня, что стоял позади них. Лицо парня было пунцовым, он хватал девушку за руку.
— Ты пойдешь со мной, слышишь?!
— С чего бы? Я свободная женщина, делаю что хочу!
— Ты — моя невеста! — гневно воскликнул парень и повторил, обращаясь к Хэнку: — Эта девушка — моя невеста! Отпусти ее сейчас же.
— Ага, конечно, — Хэнк показал парню непристойный жест. — Она никуда не пойдет.
Эрвин напрягся, наблюдая за сценой. Сейчас деревенщине лучше было бы убраться восвояси, да потише. Но на беду эти люди слишком редко имели дело с герцогскими воинами… а может, и вовсе не имели. Парень был здоров и широк в плечах, он полагал, что и сила, и справедливость на его стороне.
— Последний раз говорю: идем со мной, — прорычал он и потянул девушку.
Хэнк отшвырнул его руку и процедил:
— Убирайся, пока цел, баран.
Парень расставил ноги и сжал кулаки, глаза налились кровью. Эрвин сказал ему:
— Эй, ты, слышишь! Уймись!
Парень не обратил внимания — его взгляд был прикован к Хэнку. А вот кайр Джемис — тот заметил беспокойство лорда. Поглядел в лицо Эрвину, криво ухмыльнулся, обернулся к спорщикам, которые до сего момента вовсе его не занимали.
Деревенский парень протянул ручищу и сгреб Хэнка за ворот. Тот на миг оторопел от подобной наглости, а кайр Джемис плавно привстал со скамьи.
— Джемис! Стой! — крикнул Эрвин.
Он опоздал. Тьма, до чего же быстро! Эрвин сотни раз видел кайров в деле — и все равно поражался этой недоступной глазу быстроте. Вот кайр Джемис только поднимался на ноги — а вот он уже стоит с опущенным мечом, и по клинку стекают капли, а рука парня зияет кровавым обрубком на месте локтя. Звон стали, вышедшей из ножен, со странным запозданием достиг слуха. Потом заорал калека.
Кайр Джемис вытер клинок о рубаху раненого и сунул в ножны. Деревенская девушка схватилась с места, рыдая. Яростно оттолкнула Джемиса, подскочила к бедолаге, схватила его, силясь удержать.
— Помогите! Помогите же!
Парень обмяк и рухнул, увлекая девушку за собой.
Эрвин встал.
— Фильден! Немедленно окажите помощь раненому. Теобарт! Поднимайте людей и выводите из поселка. Трапеза окончена. — Он пытался сохранить хладнокровие, но голос подрагивал от злости и досады. — Кайр Джемис! Ко мне.
Воин приблизился к Эрвину, неспешно обойдя стол. Остальные суетились, поднимаясь; сельчане грудились вокруг калеки, девушка рыдала. Джемис был совершенно спокоен, когда остановился лицом к лицу с Эрвином.
— К вашим услугам, милорд.
— Вы издеваетесь надо мною, кайр?!
— Никак нет, милорд.
— Я же приказал вам этого не делать!
— Неужели?.. — Джемис пожал плечами. — Какая досадная ошибка, милорд! А мне показалось, напротив, что вы недовольны дерзостью этого щенка и хотите, чтобы я его проучил.
Эрвин скрипнул зубами.
— Я лишил вас одного из греев. Вы проявили неповиновение. Я простил вам и думал, что с того момента мы в расчете. Но нет, вы продолжаете метать шпильки, поступаете мне назло при любом удобном случае! Зачем вы это делаете? Чего добиваетесь?
Джемис изобразил удивление:
— Не понимаю, о чем вы, милорд.
— Да вот об этом! — Эрвин яростно махнул в сторону раненного.
— Всего лишь деревенский скот, — хмыкнул Джемис. — Я же не знал, что вы так расстроитесь.
Эрвин бессильно сжал кулаки. Всю злость, сколько бы ее ни было, необходимо скрыть, загнать вглубь. Чем больше эмоций видит Джемис на его лице, тем больше убеждается в его слабости — и тем меньше шансов добиться повиновения.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
