Сердце затрепетало, и я отчего–то оробела, стараясь прикрыть грудь руками.
– Не стоит, – прошептал Ориас, аккуратно взяв меня за руки и опустив их. Его губы нежно коснулись шеи, оставив горячий след. – Не надо меня искушать…
Его правая ладонь коснулась живота, выводя неторопливые круги и спускаясь ниже. Я невольно задержала дыхание. Здесь мне уже не уйти. Остаётся только прислушаться к совету Цербера и наслаждаться.
Голод медленно пробуждался внутри, вспыхивая внизу и пламенем разгораясь всё ярче и ярче. Я уже едва стояла на внезапно ослабевших ногах, сипло дыша от горячих поцелуев, покрывающих плечи. Ориас никуда не спешил, наслаждаясь моментом и опаляя шею своим дыханием. Его рука, рисующая непонятные узоры внизу живота, никак не могла достичь своей цели. Зато вторая уже подбиралась к ноющей груди, но так же не торопилась хоть что–то предпринимать.
– Чего ты ждёшь? – прошептала я.
Ориас замер позади меня, и кисточка его хвоста лизнула щиколотки.
– Мне некуда торопиться… скажи, что ты хочешь больше всего, пташка? – прошептал мне на ухо Ориас, прижимая меня к себе чуть сильнее. – Камни, что затмят собой звёзды? Целый мир невиданный красоты? Шёлк, чья материя соткана из нитей Вселенной? Я могу достать тебе всё, что ты захочешь…
– Мне не нужны твои дары. То, что я хочу, ты сейчас не можешь мне дать.
– Свободу?
Я горько усмехнулась.
– Ты не отпустишь меня, – прошептала я. – Я нужна тебе, и как бы тут не страдала, ты не выпустишь на волю… лишь на короткие промежутки.
– Может, потому что я не хочу лишаться своей пташки? Без неё тут станет скучно…
– Так я тут для твоего развлечения?
– Ты тут как мой наркотик…
В следующий момент горячие губы сжались на шее, заставив даже выгнуться и ахнуть.
– И я начал зависеть от тебя.
Меня вдруг подхватили на руки, и я невольно прижалась к горячей груди мужчины.
Под ухом громко билось такое знакомое сердце, что на глазах невольно выступили слёзы. Как хорошо, что на мне была повязка!
Остановившись, Ориас осторожно опустил меня на мягкую кровать. Взяв мою правую руку, он вытянул её, обвязав лентой и прочно закрепив за что-то у меня над головой.
Сердце в груди испуганно забилось, и я дёрнулась, но глубокий, до жути приятный поцелуй тут же успокоил. Свободной рукой я зарылась в чёрные волосы враса, и он шумно выдохнул. Взяв и эту руку, он закрепил её при помощи оставшейся ленты.
– Знаешь, со стороны это весьма недурно смотрится, – признался Ориас.
– Это ты придумал?
– К счастью, нет… лежи и наслаждайся, – оставив жаркий поцелуй в уголке губ, усмехнулся он.
Это как раз таки и заставило напрячься, ощущая, как прогибается матрас под телом Ориаса. На несколько секунд всё словно замерло. Я боялось вдохнуть и что–то пропустить, но вот тёплые ладони скользнули по ноге, и голод с новой силой вспыхнул. Жаркие губы коснулись колена, неторопливо поднимаясь вверх, по внутренней стороне бедра. Ленточки на руках натянулись, не давая вырваться, и я застонала от собственного бессилия.
Щиколотку коснулась мягкая чёрная кисточка, обвив ногу. Я стиснула зубы, борясь с искушением поддаться. Как же оно было близко!
Шершавые ладони коснулись бёдер, не больно сжавшись на них. Я застыла в ожидании, ощущая всё ближе подбирающиеся к промежности губы. Одна из рук слегка надавила на колено, заставив покорно раздвинуть ноги. Тёплое дыхание лизнуло внутреннюю сторону бёдер, и я сглотнула. Желание томительной болью отозвалось внизу живота. Я шумно выдохнула, даже радуясь, что глаза плотно завязаны лентой.
– Ты словно готовишься к казни, – заслышала я хрипловатый насмешливый голос. От него так и пробежали мурашки по всему телу. – Даже не так… натянутая тетива, которая никак не расслабится. Неужели ты так боишься меня?
Сердце в груди забилось чаще.
Я не просто боюсь Ориаса после всего, что он сделал. Я теперь не знаю, какого подвоха от него ожидать. Раньше всё было просто, мне не надо было беспокоиться рядом с ним, что в мою спину прилетит нож. А как расслабиться теперь, когда мой друг обратился во врага?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– А если и так? – тихо прошептала я.
Тяжёлый вздох донёсся до моих ушей, и костяшки пальцев медленно провели по ноге, заставив даже сжать пальцы.
– Пташка боится… и ей невдомёк, что её пленитель настолько хочет свою пташку, что боится сделать ей больно.
– Ты боишься моих слёз?
– Если я и хочу видеть твои слёзы, то только от наслаждения.
Я сглотнула, сделав пару глубоких вдохов и заставив себя расслабиться, пусть это и было ужасно тяжело. Теперь прикосновения Ориаса стали едва ощущаемыми, и оттого ужасно манящими. Он лишь слегка водил пальцем вдоль моих лепестков, заставляя цветок страсти раскрыться и сочиться нектаром.
Но вот его губы коснулись низа живота, и не успела я очнуться, как вместо пальцев, уже его язык скользил по гладкой коже моего лона, описывая круги вокруг пульсирующего бугорка.
От неожиданности я забыла, как дышать, выгнувшись навстречу и запрокинув голову.
– А пташке нравится, – услышала я хрипловатый смех. – Ты можешь не сдерживаться… пусть весь дворец нас сегодня слышит.
О–о, как же я хотела подчиниться этим словам, но лишь назло ему стиснула челюсти.
Сладостная мука продолжилась, и в какой раз за стеной наслаждения я подумала, что Ориас играет со мной. Он чуть не довёл меня до края, тут же отстранившись и сжав губы на внутренней стороне бедра. Я шумно выдохнула.
Видимо, решив ещё поиздеваться надо мной, Ориас начал покрывать неспешными поцелуями живот. Его огненные губы поднимались всё выше, заставляя жадно вбирать в грудь воздух и ощущать сильное тело между ног. Мужская рука упёрлась рядом с рёбрами, когда вторая, легко пройдясь по шее, закопалась в волосы. Я затаила дыхание, и против воли с губ сорвался стон, когда горячие губы сжались на затвердевшем бугорке соска. Горячее тело враса буквально опаляло, распаляя внутри всё больший и больший голод. Я дёрнула руками, но ленты не дали вырваться. Звёзды, я полностью беззащитна перед ним! Даже не так – единственное, что я могу, это стонать. И получать удовольствие.
Губы Ориаса прошлись по ключицам и шее, заставив тяжело выдохнуть. Теперь я ясно ощущала, что врас жаждет меня: его желание тёрлось об моё бедро, заставляя даже подаваться ему навстречу, выгибаясь под умелыми руками.
– Только попроси, – хрипло прошептал Ориас мне на ухо, закусив мочку.
Его рука скользнула вниз, снова нащупав пульсирующую точку в лоне и заставив застонать. Тут же заглушив этот звук поцелуем, Ориас хрипло зарычал, когда я подалась к нему.
– Ты и не представляешь, как я хочу обладать тобой, – прошептал он мне в губы. – Никем другим, только тобой…
Насколько эти слова были правдой, я сейчас не желала знать, ощущая лишь возбуждение во всём теле, сосредоточившееся больше всего внизу. Как же хотелось погасить этот голод, но больше всего – почувствовать Ориаса внутри. Это желание будоражило меня, и если бы не ленты на руках, я давно бы это исполнила.
– Так кто тебе мешает? – хрипло прошептала я.
Губы нежно коснулись виска.
– А ты готова?
Я заставила себя издать не то смех, не то хриплый вздох. Даже с завязанными глазами я догадалась, что Ориас улыбнулся. На несколько секунд он отстранился вместе со своим ароматом, и от внезапного холода кожа покрылась мурашками. Однако это ненадолго: горячие ладони коснулись коленей, раздвигая ноги. Я вновь ощутила жар и заставила себя ровно дышать.
Лона коснулось горячая, твердая плоть, и я застонала от этой пытки. Проклятый врас, он так и будет меня мучить?!
Наконец, словно ему самому надоели эти игры, Ориас томительно медленно проник в меня. Я тут же задохнулась от накатившего волнами наслаждения, выгнув спину и издав стон, наполнивший комнату.
– Пой, пташка, – наклонившись, тихо прошептал он, войдя полностью. – Пой отныне только для меня…
От сводящих с ума толчков, приближающих наслаждение, от жарких поцелуев, от которых бросало то в жар, то в холод, я забыла, кто он есть. Никогда ещё Ориас не был так нежен и в то же время властен надо мной. Он делал что хотел, принося целый водопад удовольствия и заставляя наполнять комнату бесстыдными стонами неги, которые купол комнаты словно делал громче, и вскрики страсти эхом возвращались ко мне, заставляя дрожать и терять остатки сдержанности. Наверное, нас и вправду слышал весь дворец.
