— Мне кажется, — с улыбкой заявила Рапсодия, — что в легендах жадность и вспыльчивость драконов сильно преувеличены. Если верить моему опыту, то драконы начинают гневаться только в том случае, если ты опускаешь какие-то подробности в своем рассказе.
В радужных глазах драконихи появилось выражение огромной нежности, но потом они вновь стали серьезными.
— Первичные расы, имеющие такие же тела, как ты, — кизы, серенны и митлины, получили общее название Троих.
Рапсодия чуть не свалилась с лодки.
— В самом деле?
— Да.
— Ллаурон рассказал нам о пророчестве Трех, которых называют Дитя Крови, Дитя Земли и Дитя Неба, — они должны прийти и восстановить мир между намерьенами.
Элинсинос рассмеялась:
— Ты сильно забегаешь вперед, Прелестница. Я пока рассказываю о тех временах, когда существовало лишь пять рас — Перворожденных. Их дети, Старшие расы, тогда еще не существовали. Намерьены, вообще говоря, появились в Третьем веке и были детьми Старших рас. Понятие «Трое» появилось очень давно — миллионы лет назад. Тебе еще это трудно осознать, поскольку ты молода, но наступит день и ты поймешь. Возможно, ты проживешь столько, что сможешь, сама оценивать огромные промежутки времени. Не пройдет и нескольких тысяч лет, как ты по-другому взглянешь на то, что я сейчас говорю. — И Элинсинос расхохоталась, увидев, как содрогнулась Рапсодия.
— Три расы имели тела, в целом напоминающие тела современных людей, — продолжала Элинсинос. — Вот только драконы были ближе к змеям, а ф'доры и вовсе не имели физической формы. Так случилось из-за того, что в момент создания Троих Дающий Жизнь явил им свой образ и они приняли облик, близкий к нему. Драконы также видели Создателя, но решили поступить по-своему; наверное, ты слышала, что драконы не любят, когда ими командуют. Ну и как ты уже догадалась, ф'дорам вообще не показали Дающего Жизнь. Он знал, что побочные дети огня злы по своей природе, и отказался открыть им свой лик. Вот почему ф'доры вовсе не имеют тел.
Теперь пришло время вспомнить о душе. Ты сказала, что прошла сюда из Серендаира под землей?
— Да, — сказала Рапсодия.
— И как тебе понравилось путешествие? Как ты перенесла пребывание в недрах земли — ведь лирины так почитают небо?
Рапсодия закрыла глаза, стараясь вспомнить то, что так хотела забыть.
— Наверное, так чувствует себя человек, похороненный заживо.
Элинсинос кивнула:
— Небо есть связь с душой вселенной, с Создателем, и те, кто хочет стать частью всеобщей души, должны поддерживать с ним постоянный контакт. Без этого контакта теряется связь с живущими в этом мире и нет надежды на вечную жизнь после смерти. Твоя раса произошла от ветра и звезд, поэтому и твой голос звучит в огромном хоре — ты фрагмент всеобщей души. Те, кто не становится частью неба, у кого не будет вечной загробной жизни, после смерти попадают в Пустоту, великое Ничто.
Драконы, ф'доры и даже митлины решили жить, не обращая свои взоры к небу, поэтому у них нет души. Митлины выбрали местом своего обитания моря, держась особняком от дружественных рас, а драконы остаются в Земле. Дети моря, которые произошли от митлинов — русалки, морские нимфы и им подобные, — живут тысячелетиями, но после смерти их души не устремляются к звездам, они возвращаются в пену морских волн и исчезают в ней, их бессмертие возможно лишь в воспоминаниях других существ.
Так будет и со мной. Когда я устану от жизни, когда боль утрат станет невыносимой, я лягу отдохнуть, и у меня не останется сил, чтобы подняться, тогда и придет мой конец. И мое тело будет разлагаться здесь, в моем логове, а кровь уйдет в землю и превратится в медь, которую добудут люди и отчеканят из нее монеты или сделают браслеты.
Ты любишь медь, Прелестница? Медь — это застывшая кровь драконов моего вида, тогда как золотоносные жилы есть кровь золотого дракона. Изумруды, рубины, сапфиры — не более чем сгустки крови древних драконов раз личных рас и расцветок. Вот что мы оставляем после своей смерти в надежде, что Время сохранит память о нас, но оно этого не делает. В результате золото и самоцветы служат лишь для того, чтобы украшать женщин и пустые головы королей.
Но если ты будешь помнить обо мне, Прелестница, по-настоящему помнить меня, а не легенды, тогда я буду существовать еще некоторое время. И приближусь к бессмертию, вечности, которых мне никогда не достигнуть, ведь у меня нет души, и я почти всю жизнь провожу под землей, вдали от неба.
Элинсинос говорила мечтательно, лишь с легкой примесью грусти, но Рапсодии ее слова показались необыкновенно печальными. Скорбь захлестнула ее, она заплакала и, ни о чем более не думая, вскочила на ноги и обхватила руками могучее плечо Элинсинос.
— Нет, — сквозь рыдания говорила Рапсодия. — Нет, Элинсинос, ты ошибаешься. У тебя и Меритина общая душа, я уверена, что ее часть сейчас пребывает вместе с Меритином. У тебя есть дети, несомненно это одна из форм бессмертия. И ты касалась неба, и сейчас касаешься его ребенка. Ты тронула мое сердце так глубоко, что связь между нами никогда не разорвется. Если потребуется, я буду твоей душой.
Дракониха нежно погладила золотые волосы небесной Певицы одним из своих когтей.
— Будь осторожна, Прелестница, ты ведь не хочешь дать себе новое имя. В тебе есть такое могущество, которое может все изменить, и ты станешь моей рабыней. Но я рада, что теперь у меня есть душа и она так прелестна.
Элинсинос еще раз погладила Рапсодию, и та вновь уселась на лодку.
— Относительно детей ты права, — продолжала Элинсинос, — хотя сейчас они кажутся мне ужасно далекими и совсем чужими. Мне даже трудно считать их своими, особенно Энвин.
Расы, лишенные души, иногда страстно мечтают о потомстве, поскольку оно дает им одну из форм бессмертия. Вот почему ф'доры изобрели ракшасов, но ракшасы не плоть от плоти своих родителей, это как бы искусственные дети. Ф'доры очень хотели обзавестись потомством, но при этом они не желали отдать своим чадам даже небольшую часть своей жизненной сущности, дабы не стать слабее. Ведь разве так не происходит с каждым родителем? Ты даришь кусочек своей души, чтобы получить немного бессмертия, верно?
— Пожалуй, ты права, — согласилась Рапсодия, отводя от лица прядь волос. — Раньше я никогда об этом не думала.
— Отправляя своих детей в мир, ты действуешь либо из корыстных побуждений, либо из альтруистических, и тому есть много причин. Ф'доры хотят, чтобы ракшасы исполняли их волю среди людей. Они всего лишь инструмент, необходимый для продвижения к главной цели.
— А чего они хотят добиться, Элинсинос? Они стремятся к власти? К управлению всем миром?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
