— Потому, что нелогично посылать отряд целителей к одному больному, в то время как на Вулкане их внимания требуют очень многие, — ответил Ставак. — Логичнее послать этого больного туда, где находятся целители. К тому же Сипаку будет полезна поездка на планету, где он родился.
Пэн, припоминая все, чему научился, живя на Вулкане с Карен, кивнул.
«Понимаю. Как раз этого мне бы…»
«Я знаю», — отозвался Сипак.
Несколько минут стояла тишина, потом Сипак осторожно спросил:
— Можно ли еще раз попытаться установить родительскую связь с Саулом?
Ставак неохотно покачал головой.
— Я больше этого делать не стану, Сипак. В первый раз это причинило тебе острую боль, и никоим образом не пошло на пользу твоему психическому ожогу. В самом деле, головные боли у тебя усилились с тех пор, как я попытался тебя легонько прощупать. Не желаю причинить непоправимый вред ни тебе, ни себе.
Сипак кивнул, соглашаясь. Он и не ожидал, что Ставак скажет «да», но просто не мог не спросить еще раз. Сипак знал: окажись он сейчас на Вулкане, и другие, не зная всех подробностей, осудили бы его за то, что он так долго не признавал сына. Со стороны выглядело бы так, словно он предпочел не признавать ребенка своим, покуда ему не навязали ответственности. Но забыть о боли, которую причинила ему первая попытка, он тоже не мог.
Сипак помнил, как уснул на полу, держа в руках Саула, а Пэн кольцом обвил их обоих. Еще он смутно помнил, как его по меньшей мере дважды мысленно коснулся Ставак. И больше — ничего.
Он проснулся от тихого попискивания приборов у себя над головой в палате интенсивной терапии лазарета. В комнате было темно, но чувство времени подсказало, что сейчас — позднее утро, почти полдень, и он проспал четырнадцать с половиной часов. Голова словно собиралась с минуты на минуту расстаться с туловищем, но боль приутихла, по крайней мере, до монотонного рева. В тело вселилось какое-то странное оцепенение, и он не сомневался, что подчиненные постоянно накачивали его наркотиками.
Пошевелившись, чтобы встать, он заметил какое-то движение в дальнем углу. На него пристально смотрели два медленных водоворота глаз.
«Тебе лучше?» — спросил Пэн.
Вопрос эхом прокатился по разуму Сипака.
— Осторожней, Пэн, осторожней, — сказал он. — Моя голова все еще не в порядке. — Садясь, Сипак легонько застонал. — Теперь я понимаю, что имеют в виду люди, говоря «голова раскалывается». Если они так себя чувствуют после хорошей выпивки, то я и пробовать не желаю.
Все вокруг отвратительно закружилось, и приборы над ним начали тревожно верещать.
Вбежала Фларра.
— Ложитесь немедленно! — скомандовала она, запоздало добавив: — Сэр.
Сипак открыл было рот, пытаясь возразить, но Фларра подскочила к нему со словами:
— Приказ капитана.
Сипак позволил уложить себя. Постарался не обращать внимания на пэново хихиканье, но не слишком преуспел. Сипак сердито глянул на маленького бронзового, и хихиканье превратилось в самый настоящий смех.
— Ну, погоди, Пэн, — пробормотал он, зная, что дракон расслышит. — Доберусь я до тебя в один прекрасный день.
Фларра устроила его поудобнее, тревожные трели аппаратуры утихли, и сестра вышла в соседнюю комнату. Не прошло и двух минут, однако, как она вернулась с инъектором в руке.
— Что это? — заподозрил неладное Сипак.
— Это поможет вам отдохнуть, — уклончиво ответила Фларра.
— Э, нет, — откликнулся Сипак. — Неважно, что там, я этого не хочу. Вы меня и так уже, сдается мне, по уши накачали всякой отравой без моего ведома. Я только что достаточно выспался. И ИМЕЮ право отказаться.
Фларра остановилась.
— Вы так не сделаете.
— Сделаю. Мое состояние не угрожает ни моей, ни чьей-либо другой жизни. Боль, которую я испытываю, переносима. Я достаточно выспался. Введите мне лекарство, не сообщая, что именно, и я добьюсь, чтобы вас наказали.
— Вы так не сделаете, — повторила Фларра.
Сипак поднял бровь.
— Попробуем?
Она вздохнула, но отложила инъектор.
— Похоже, вы это сделаете. Ладно. Ваша взяла. — Она подбоченилась. — На этот раз.
Сипак знал, когда можно надавить, а когда не стоит. Несколько минут они смотрели друг на друга, потом он спросил:
— Где Саул?
— Спит в детской.
— Можно мне на него взглянуть? — спросил Сипак. И, заметив, сердитый взгляд Фларры, добавил: — Очень вас прошу.
Фларра сердилась еще ровно одно мгновение, а потом покачала головой и засмеялась.
— По-моему, вреда не будет. Хорошо.
Она еще раз повернулась и вышла из комнаты.
Вскоре Саул оказался в руках у Сипака. Ребенок булькал и ворковал что-то, размахивая пухлыми ручонками. Как зачарованный глядя на сына, Сипак положил его себе на колени и распеленал донага. Пока отец ощупывал маленькое тельце, пересчитывая пальчики на ногах и руках, дитя затихло, и Сипак начал смутно улавливать его неясные мысли.
Повернувшись к Пэну, он спросил:
— Ты чувствуешь что-нибудь? Какую-то попытку обратиться ко мне?
Вращение глаз Пэна на минуту замедлилось, пока дракон сосредоточенно прислушивался. Потом Пэн ответил:
«Чувствую, что он понимает, кто ты, и не боится тебя. Остальные его мысли слишком… мимолетны».
Сипак кивнул. Как он уяснил, мысли детей-вулканитов могут сносно понимать только их родители. Пэн не смог бы понять, о чем думает Саул. Сипак положил пальцы на личико ребенка в точки «телепатии прикосновения», не собираясь пытаться выполнить мысленное слияние, а желая лишь посмотреть, не сможет ли он таким образом уловить мысли мальчика. Только он начал было сосредотачиваться, как в комнату вошла надзирательница Фларра и оборвала его.
— Да как вы смеете, сэр! Адмирал Ставак строго-настрого приказал мне не позволять вам применять никаких вулканитских штучек в его отсутствие.
Сипак отдернул руку от лица Саула, стараясь при этом не поморщиться.
— Я и не собирался начинать слияние! — возразил он. — Я чувствовал его мысли и хотел поглядеть, не смогу ли я их получше «расслышать».
Фларра посмотрела на него с подозрением и нисколько не смягчившись.
— Хм. Вы это адмиралу Ставаку скажите. Я его немедленно вызываю. — Повернувшись к переговорному устройству, он добавила: — И запеленайте ребенка, по крайней мере. Знаете, маленькие мальчики неплохо целятся.
Сипак не имел ни малейшего представления о том, что имела в виду Фларра. Пэн, поняв, что смущает Сипака, передал ему мысленную картинку. Вулканит потемнел, но поспешно запеленал Саула, пока тот не решил опорожнить мочевой пузырь. Тем не менее, когда Фларра повернулась к ним лицом, он успел овладеть собой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
