Маруся плохо его слушала и повела себя неосторожно, жарко целуя Петю, и все дальнейшее было предрешено. Ибо нет такой силы, которая могла бы препятствовать стремлению друг к другу двух неж-ных и любящих сердец, так долго и целомудренно не решавшихся уступить своей восхитительной страсти, которая наконец вырвалась на свободу.
* * *
– Ах ты, соня! – разбудил Лену мужской голос. – Спишь днем!
Она долго не могла сообразить, где находится. Серебряное колечко стояло перед глазами так явственно, что Лена глянула себе на пальчик. Ей казалось, что она даже примеряла его когда-то давно, в детстве. Именно такое, с голубым камешком. Она пыталась вспомнить, но Борис отвлек ее разговором, и она забыла про колечко.
– Отлично выглядишь! – сказал он. – И доктор тебя хвалит, обещает через недельку выписать. – Борис поставил на стул пакеты и начал извлекать из них продукты. – Вот тебе красная рыба, болгарские огурчики и шведская селедочка пикантного посола. Это для аппетита. А вот кое-что посущественнее: сыры, колбаска и горячие бифштексы.
– Давай вместе, – предложила Лена. – Ты еще не обедал? У тебя же много важных дел, а ты столько времени тратишь на меня. Может быть, будешь приходить через день?
– Нет, что ты! Я не смогу ночью заснуть, не увидев тебя. Я вот насмотрюсь сейчас на мою красавицу, а ночью увижу тебя во сне. А я тебе не снюсь по ночам?
– Мне снятся совершенно абстрактные истории про незнакомых людей. Но все об одних и тех же. Как бразильские сериалы с продолжениями.
– Надо же! – удивился Борис. – Но сны-то хотя бы интересные? Про любовь?
– Любовь, да еще какая!
– Значит, у тебя крепкие нервы. Говорят, в таких случаях многих мучают кошмары по ночам.
– Никаких кошмаров! И вообще мне очень нравится жить, и кажется, что впереди будет только хорошее. Наверное, я так настрадалась, что сейчас все душевные неурядицы кажутся глупыми капризами. Даже смешно. И ты мне очень помог, – она погладила его руку. – Боря, спасибо тебе за все. Ты самый внимательный. И самый заботливый.
– Что с тобой? – удивился он. – Ты никогда меня не хвалила.
– А зря. И вообще из тебя получится хороший отец.
– Хочешь вернуться к нашему разговору? – с надеждой спросил Борис. – Ну что ж, предложение остается в силе.
– Мне не остается ничего другого как согласиться, – задумчиво добавила она.
Он смотрел на нее, словно не мог поверить, шутит она или говорит правду. Так долго он мечтал об этом, и вот все так просто и буднично свершилось.
– Ты как будто не рад? – удивилась Лена.
– Честно говоря, не ожидал, что ты все-таки согласишься, – растерянно произнес Борис.
– Для начала можешь поцеловать свою невесту.
– О, прости.
Лена боялась этого поцелуя, ей казалось, что будет противно. Но ничего, вполне терпимо. Об Андрее она изо всех сил старалась не думать, но все равно вспомнила его дачу, огонь камина, родное лицо близко-близко, нежные пылавшие страстью глаза…
«Ничего-ничего, – утешала она себя, – все пройдет и забудется. Просто буду иногда его вспоминать, как увиденный когда-то фильм с любимым актером. А с Борисом… Ну что же, буду жить как тысячи семей: уводить детей в садик, бежать на работу, радоваться покупкам. И гордиться успехами мужа. Проза жизни…
Когда Борис ушел, она задумалась. А не поспешила ли? А вдруг когда-нибудь случайно встретит Андрея, и окажется, что их размолвка – лишь досадное недоразумение? В романах такое часто случается. Да и как можно все перечеркнуть, даже не выслушав его? «Я не попыталась найти Андрея, позвонить ему, поговорить. И сразу – выхожу за другого. – Лена пыталась что-то вспомнить. – Надо написать домой. И не забыть про кольцо. Серебряное колечко с голубым камешком. Я примеряла его у бабушки в деревне. Да, именно у бабушки я видела кольцо, приснившееся мне сегодня днем.
Лена взяла ручку и бумагу и стала писать письмо.
Все. Наконец-то домой, в Москву! Как это у нас все так рвутся на работу за границу, удивлялся Андрей. Ему вполне хватило десяти дней. Конечно, в Лондоне все было великолепно: комфорт, организация труда и быта. Все знают свое дело, все четко исполняют обязанности, никто ничего не забывает. Но ведь и ему с Ольгой пришлось работать как часы, не позволяя себя расслабиться даже на минуту, поваляться лишних полчаса в постели. Надо же, оказывается, можем, когда захотим, гордился собой Ли-ханов. Однако размеренная жизнь по четком распорядку уже слегка утомила, он даже соскучился по российскому разгильдяйству. Андрей вспомнил, как приходил в бешенство, когда, договорившись с каким-нибудь известным депутатом или лидером партии об интервью, спешно изучив досье, подготовленное помощниками, выстраивал беседу, а в последний момент ему звонили и сообщали, что такой-то приехать не может, якобы у него появились неотложные дела. Лиханову приходилось срочно искать замену, придумывать что-то, выкручиваться. Подобные эмоциональные встряски и были тем допингом, который позволял работать порой по шестнадцать часов в сутки без выходных… Но, как правило, вслед за взлетами энергии и инициативы приходили периоды усталости и апатии.
Накануне вечером они тепло распрощались с коллегами-британцами, отужинав в хорошем ресторане, а с утра он истратил последнюю валюту на сувениры родственникам и коллегам. Осталось совсем немного на кофе в аэропорту, и такси в Москве. Ольга в его номер больше не заходила, но была неизменно приветливой и дружески настроенной на работе. Она тоже отправилась в ближайшие от отеля магазинчики, чтобы истратить последние фунты.
Аэрофлотовский рейс, как это часто бывает, задерживался уже на двадцать минут. Может, ждали Особо Важную Персону, или, скорее всего, кто-то из пассажиров потерялся в одном из ресторанов аэропорта.
Наконец ИЛ-86 взревел двигателями, пристраиваясь в конец длинной очереди на взлет. Кажется, это единственное место в Лондоне, где бывает очередь, усмехнулся Лиханов. Скуки ради он начал считать самолеты перед ними. Взлетная полоса выпускала лайнеры в небо как на конвейере с интервалом в полминуты. Хорошо работают диспетчеры, не то что в Дели, машинально отметил Андрей. Он как раз находился под впечатлением прочитанных в лондонских газетах подробностей авиакатастрофы. Особенно поразил рассказ, как на стол в кафе упала оторванная рука с дымящейся в пальцах сигаретой.
Андрею стало не по себе, не дай Бог такое пережить, как тот русский, умерший последним: упал в кресле с высоты четыре тысячи и еще оставался в сознании. Лиханов, сосчитав, что они взлетают девятыми, пытался успокоить себя: хорошее число – «девять». Нужно расслабиться и постараться уснуть. Неделя выдалась напряженной. Дела закончены. Теперь он жил предвкушением встречи с Леной, ему захотелось заново пережить сладостно-тревожные и восхитительные минуты близости. Еще два-три часа, и он будет в Москве, через час у себя дома. «Вечером я услышу ее голос», – с удовольствием мечтал Андрей, а еще через минуту фантазия его разыгралась. Он представил, что привезет к себе домой, они будут говорить, говорить, а потом проведут волшебную ночь… Как было бы чудесно, если бы она сейчас его встречала. Даже во времена бурных романов он не сообщал своим подругам дату возвращения из командировок и отпусков. И вот сейчас первый раз в жизни он пожалел, что девушка не будет ждать его в аэропорту.
