Паулюс утвердил эти предложения. Соответствующие приказы разослали в войска.
Надежды на высшие инстанции
Уже было далеко за полночь. Нельзя было предполагать, чтобы до рассвета поступили новые донесения. На командном пункте армии делать было нечего, и я проводил Паулюса до его квартиры. По дороге он заговорил со мной:
— Если бы ставка фюрера одобрила мое предложение об отводе 6-й армии за Дон, мы были бы теперь избавлены от тяжкого кризиса. Будем надеяться, что по крайней мере теперь Гитлер и его окружение вникнут в создавшееся положение и отдадут приказ оставить город. Это теперь не так уж просто, ведь вся 3-я румынская армия выбита из Донского фронта. Фактически русские танковые и кавалерийские соединения никого перед собой не имеют. Столь же мало рассчитываю я и на то, что XXXXVIII танковый корпус Гейма сдержит натиск русских.
— Если вы, господин генерал, рассчитываете получить такой приказ из ставки фюрера, не целесообразно ли уже сейчас провести необходимые подготовительные меры?
— Пока я предложил командованию группы армий вывести все войска из города, — продолжал Паулюс. — Разумеется, я не могу сейчас такое решение довести до сведения армии. Это могло бы вызвать панику или по меньшей мере ослабить сопротивление. Однако штабы корпусов уже занимаются этим вопросом. Впрочем, вам должно быть ясно, что цель подписанных мною приказов — вывести армию из угрожающего окружения.
Мы подошли к убежищу командующего. Я простился и вернулся к себе. Обер-фельдфебель Кюппер бодрствовал. Другие писари уже спали.
— Так, Кюппер, мы можем сразу взяться за работу.
— У меня все в порядке, господин полковник.
— Вам это только кажется. Не удивляйтесь. Надо подготовить для уничтожения все ненужные документы, особенно секретные дела командования. Остальное упаковать. Штаб переходит завтра в Нижне-Чирскую.
— Вот как, значит, обстоят дела. Вчера я много всякого наслышался от связных мотоциклистов из корпусов. Мотоциклист из XI армейского корпуса говорил, что русские смяли румын и быстро продвигаются на юг. Я решил, что это очередная выдумка. Когда же я примерно через час узнал, что вы все еще у начштаба, я заподозрил что-то неладное. Вот почему я все еще на ногах. Дело плохо, если мы сжигаем документы.
— Без паники, Кюппер. Пока речь идет о мерах предосторожности. Посмотрим, что принесет сегодняшний день. Пусть писари поспят. Мы сами все сделаем.
Обер-фельдфебель вытащил из-под койки два стальных сундука с секретными делами и стал передавать мне один документ за другим.
Я их сложил в две кипы: документы, которые в случае опасности надлежало уничтожить, и менее секретные, такие как представления к наградам, распоряжения об отпусках и т. п. После этого каждая груда бумаг была в отдельности перевязана и положена обратно в сундуки. Когда мы закончили работу, уже занялась заря.
— Теперь поспите немного, Кюппер. Я пойду к себе, умоюсь и побреюсь. В 8 часов самое позднее я буду снова здесь.
Удар с юга
Через полчаса, когда я еще брился, зазвонил телефон. Телефонист сообщил:
— У аппарата начальник оперативного отдела, господин полковник.
«Что еще могло случиться?» — думал я, поднося трубку к уху.
— Немедленно приходите к начальнику штаба! Генерал Паулюс уже здесь, — услышал я голос Эльхлеппа на другом конце провода.
Быстро побрившись, я направился в оперативный отдел. На улице резкий ветер обжигал лицо, пронизывал насквозь. Пушинки снега садились на сукно шинели или таяли на щеках и подбородке. В комнате Шмидта от большой беленой печки, какие бывают в крестьянских избах, шло приятное тепло. Командующий армией вместе с начальником штаба, начальниками оперативного и разведывательного отделов стоял перед картой, висевшей на стене. Шел разбор новой обстановки. С напряженным вниманием следил я за тем, как наносятся последние данные на карту.
В районе действий 4-й танковой армии была проведена жирная красная стрела, прорезавшая в центре передний край. Советская Армия вступила в бой и на южном направлении.[45]
Паулюс подвел итоги:
— Сегодня рано утром после сильной артиллерийской подготовки противник атаковал позиции 4-й танковой армии и 4-й румынской армии. В данный момент положение там еще неясно. С севера Красная Армия продолжала наступать. Ее левое крыло продвигается в юго-восточном направлении на Верхне-Бузиновку. Мы должны считаться с тем, что через несколько часов XI армейскому корпусу будет отрезана дорога на юг. Наиболее серьезная угроза создана для железнодорожной ветки Морозовская — станция Чир.
Вот мы и влипли! Советское верховное командование начало замыкать клещи. Мы попытались этому воспрепятствовать контрнаступлением XIV и XXXXVIII танковых корпусов. Но если эта попытка не удастся? Если наши танковые соединения слишком слабы? Что тогда? Тогда противник стянет петлю и 6-я армия окажется в котле.
Генерал подает рапорт о болезни
Беспокойно шагал я по своей комнате — три шага вперед, три шага назад. Как ни пытался я овладеть собой, мои мысли снова и снова возвращались к оперативной карте. Как грозные призраки, вставали перед глазами красные стрелы наступающего противника. Если их мысленно продлить, они сойдутся у Калача. Господи боже, что делать? Поспеют ли вовремя наши танковые полки, смогут ли предотвратить угрозу с тыла 6-й армии?
Ответ был получен быстрее, чем мне бы этого хотелось.
Паулюс вызвал меня к себе. Его комната была буквально пропитана табачным дымом. Пепельница на столе до краев заполнена окурками. Рядом стояла нетронутая чашка черного кофе. Командующий как раз закурил очередную сигарету.
— Вам известно, Адам, что генерал-майор Беслер несколько дней назад принял 14-ю танковую дивизию. Однако сегодня он подал рапорт о болезни, заявил, что его старая болезнь сердца обострилась. Он просит разрешения вернуться на родину. Я дал согласие. Командир, который при такой ситуации рапортует о болезни, непригоден и является обузой для армии.
— Этот упитанный господин мне показался несимпатичным уже при первой встрече, — ответил я. — Тем не менее я не мог предполагать, что в такой опасный момент он бросит свою часть на произвол судьбы. Ведь это дезертирство.
— Пусть в этом разбирается командование группы армий. Я информировал о происшедшем. Генерал Беслер так спешил, что, наверное, скоро там будет. Начальник оперативного отдела 14-й танковой дивизии доложил Шмидту, что Беслер уже находится в своей машине на пути к станции Чир. Он даже не счел необходимым дождаться прибытия своего преемника. Какой позор, что такое ничтожество носит звание генерала!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
